Елена Головина - Антология современной французской драматургии. Том II
потому что только
после смерти
мы начнем жить по-настоящему…
В другой раз, тоже вечером,
она впервые предложила мне поэкспериментировать и выйти на связь с миром смерти, то есть с настоящим миром.
До истины добраться нелегко,
и моя подруга предупредила меня, что нас могут подстерегать большие трудности.
Но даже если мир смерти — это мир, которого следует опасаться в последнюю очередь, нам предстоит, сказала она, преодолеть известное сопротивление разума.
Что-то наподобие твоей работы,
когда все твое тело сопротивляется
движениям, которые ты должна повторять как можно быстрее…
Чаще всего мертвые,
как и в тот вечер,
после мучительных ожиданий
появлялись
на экране телевизора…
Тем вечером
нам повезло,
нам подал знак совершенно особенный покойник — отец моей подруги.
Моя подруга просто обезумела от счастья.
Мы смотрели на него
и могли общаться с ним через экран моего телевизора…
Случалось также
что мертвые,
например отец моей подруги,
приходили к нам
наяву…
Видеть отца моей подруги, которого совершенно точно не было в живых,
здесь,
среди нас,
в моей квартире,
для меня это было как-то необычно.
Пару лет назад, во время случившейся на «Норсилоре» аварии, произошел взрыв, и отец моей подруги погиб, не дожив всего несколько месяцев до пенсии.
Эта незадача сильно подействовала на нас.
Этот человек так любил свою работу.
И было хоть каким-то утешением думать, что он умер там, где провел лучшую часть своей жизни, то есть на предприятии.
Но в тот вечер я услышала, как моя подруга сказала своему отцу нечто,
что
смутило меня еще больше.
Я услышала, как моя подруга рассказывает отцу
о своем так называемом положении на «Норсилоре».
Которое, по ее словам, с каждым днем меняется к лучшему.
У нее должность на предприятии, говорила она.
И тут я поняла, что моя подруга не говорила отцу правду о настоящем положении дел.
Моя подруга врала своему отцу.
Убеждая его, что работает на «Норсилоре».
Но зачем?
Так чем же для моей подруги настоящий мир отличался от поддельного?..
Теперь я уже не знаю, что и думать
о тех временах.
Единственное, в чем я еще уверена, да и то не очень, это во внешнем сходстве отца моей подруги и его брата, дяди моей подруги, которое, между прочим, никогда не переставало интриговать меня, потому что как же это объяснить?!
Эти двое мужчин не были одной крови.
Эти два брата не были кровными братьями.
В тот вечер моя подруга продолжала разговаривать со своим отцом допоздна, глядя на экран моего телевизора.
18
Назавтра
моя подруга попросила меня зайти к ней,
чтобы
полюбоваться
ее новой покупкой.
А именно
замечательным новым телевизором.
К чему такие траты?
Когда ей самой грозило выселение.
И когда кровать, на которой спал ее ребенок, нельзя было даже назвать кроватью.
Размышляя обо всем этом,
я обернулась
и увидела,
да, я точно могу сказать,
что я увидела отца моей подруги,
и я знаю, что моя подруга тоже увидела его.
Заметив вошедшую сестру, моя подруга поняла свою ошибку.
Разочарование было огромным.
Мы в который раз были одурачены внешним сходством.
Моя подруга задолжала своему дяде большую сумму денег.
А в то утро она легкомысленно похвасталась
приобретением нового телевизора перед сестрой,
которая на самом деле не была такой уж злюкой.
Иногда все же бывает нелишним и смолчать.
Быть может, моя подруга была не в своем уме?
Именно это и утверждал ее дядя, когда мы остались с глазу на глаз.
Эта мысль причиняла мне большие страдания.
Умерший отец моей подруги и дядя моей подруги были действительно внешне очень похожи. В этом и, подчеркиваю, только в этом я совершенно соглашалась с моей подругой.
Она недоумевала: как такое возможно, чтобы два человека, настолько похожие внешне, были бы такими разными.
Один — такой хороший, другой — такой плохой.
Она из-за этого плакала.
19
Работая, я частенько
перебирала в голове все те события,
которыми жила вне работы.
Перебирала в голове наши с подругой разговоры об этой жизни,
которой, как нам кажется, мы живем и которая вроде бы ненастоящая,
и о смерти, напротив, самой настоящей, более того, которая и есть сама жизнь…
Наверное, я уставала все сильнее,
и боль
в спине
почти не отпускала меня.
Иногда она поднималась вверх
до самого затылка,
и мне приходилось терпеть,
терпеть дни и месяцы напролет,
стиснув зубы, чтобы не кричать от этой боли…
Конечно, чтобы как-то подбодрить себя, достаточно было вспомнить всех тех,
кто
сидел без работы,
кому не повезло так, как мне…
Такие мысли
помогали…
Но
было тяжело,
да,
тяжело,
иногда,
несмотря ни на что…
Настоящая жизнь или ненастоящая.
20
Боль в спине сделалась такой нестерпимой,
что после работы я была уже не в состоянии выйти из дома.
Неприятнее всего было то, что я больше не могла обойтись без посторонней помощи.
Когда накатывал приступ, все мое тело вытягивалось и деревенело, я могла, например, упасть и остаться лежать на полу собственной кухни.
К счастью, подобные приступы случались со мной только дома.
Моя подруга была мне настоящей опорой.
Вечера проходили один за другим.
Однажды вечером моя подруга все же была вынуждена поручить меня тому, кого она по-прежнему называла своим взрослым сыном, хотя ей никто не верил.
Меня это слегка удивило.
Я по-прежнему знала его недостаточно. Он тоже работал на «Норсилоре», но нас там работало около двадцати тысяч.
О его прошлом ходили самые страшные слухи,
слухи о тюрьме,
а некоторые даже утверждали, что знают, за что его судили: за убийства,
убийства женщин…
Это вам не пустяки.
Проверить, разумеется, мы ничего не могли,
но симпатии к нему я не испытывала.
Благодаря проведенным вместе вечерам,
признаюсь честно,
я увидела в нем человека,
гораздо более отзывчивого, чем добрая половина мужчин, работавших со мной на предприятии.
Однажды вечером впервые случилось нечто такое, что я не вполне смогла объяснить самой себе,
но затем все вернулось на свои места.
К счастью, так как при нем я пережила
несколько чудовищных приступов боли.
И все же именно этот день я считаю началом того пути, который привел нас к катастрофе,
наделавшей столько бед
и даже повлекший за собой мой окончательный разрыв с подругой.
Не скрою, политика меня не интересует,
но однажды проходили местные выборы,
и дальний родственник моей подруги, которого мы немного знали,
выдвинул свою кандидатуру.
Он приходил к людям домой,
чтобы представить им свою так называемую
программу
на случай, если его изберут.
Нам это льстило,
ведь впервые у нас появилась возможность познакомиться с политическим деятелем.
Он действительно оказался человеком исключительным,
обладавшим множеством талантов, в чем мы не раз имели случай убедиться.
Он как никто умел увлечь людей
и сам был страстно увлечен своим делом.
Все это вносило в мои вечера приятное очарование
и хоть какую-то жизнь.
В завершение одного из таких вечеров та самая робкая девушка, смущавшая всех своей стеснительностью,
попросила меня помочь ей вновь встретиться с моей подругой.
Почему этой молодой особе
так хотелось что-то дать?
Отдать?
Я спросила ее, она не знала, что мне ответить.
Мы все же сочли это немного странным.
На следующий день,
когда я опять осталась наедине с так называемым сыном моей подруги,
снова случилось нечто,
чего я не могла толком себе объяснить,
но и назвать это пустяком тоже не решилась бы.
Я не знала,
какими словами описать происшедшее,
