Иван Крылов - Полное собрание сочинений. Том 2. Драматургия
Фолет
(особо.)
Опять умереть?
Дон Гусман
Как! я соглашусь, чтоб моя сестра была твоею женою, чтобы она здесь осталась?
Фолет
(ему.)
Что вы это вздумали? я рад оставить здесь мать, жену, сестру, философию и даже все – лишь бы только самому лыжи навострить.
Дон Гусман
Молчи, бездельник! Горесть и досада отнимают у меня способности говорить.
Фолет
Я буду вашим переводчиком. Помоги мне, Дон Цапато, Педрилло, Фердинандо! (Ацему.) Скажи мне, господин Ацем – да с тем, чтобы сердиться издали, – можно ли здесь просвещенной женщине остаться? Она умрет от скуки. У вас нет ни карет, ни модных лавок, ни чепчиков, ни тюрбанов; а ты сам видишь, что это великая потеря для философии.
Ацем
У нас есть то, что делает человека счастливым: сердце, добродетель, спокойствие.
Фолет
Ты прав, господин неуч! (Дону Гусману.) Бросьте ему свою сестрицу, это небольшая дань, и оставайтесь здесь сами.
Дон Гусман
Молчи! – Ацем! будь мне другом. Оставь Америку и поедем со мною в Европу. Я имею покровителей, я там силен.
Ацем
Гусман! силен ли я, ты можешь спросить у тех, которые пали от руки моей.
Дон Гусман
Если ты любишь храбрость, то у нас будешь иметь более случаю блеснуть ею. Там ты научишься истинному мужеству.
Фолет
А я научу тебя играть на гитаре и плясать в присядку. Это очень не худо. Иногда можешь тряхнуть перед ротою. – Постой-ко, я тебе дам первый урок. (Ацем его не допускает.) А! не хочешь! ну, так я тебе предложу науки.
Ацем
А что это такое науки?
Фолет
Экий невежда! Науки – это прекрасная вещь, а особливо если учишься у Дона Цапата, Педрилла, Фердинанда. Слушай: науки начинаются с ученья. Их можно назвать ключом или большой дорогой к познаниям: они ослепляют разум, открывают темноты, показывают блеск, когда темно, и темноту, когда светло, – они, словом, за одного битого дают двух небитых. – Понял ли? Уж подлинно науки!
Ацем
И что потом?
Фолет
Потом бросил книги, да взял карты – и ступай на все четыре стороны.
Дон Гусман
Ты своим болтанием все испортишь!
Ацем
Послушай, Гусман! мы без наук счастливы, а вы страдаете с познаниями. Первая наука быть добрым и быть счастливым – она в наших сердцах.
Дон Гусман
Ты можешь быть у нас значащим человеком.
Фолет
Вот так – как я. Передо мною все снимали шляпы издали, – а особливо, когда просят, чтоб я долг заплатил. Это не шутка!
Ацем
Мне никто не кланяется и никто не желает зла. Верно, у вас в Мадриде это редко, – но кончим. Готовьтесь или быть сожжены, или исполнить мое предложение.
Явление восьмоеДон Гусман, Фолет.
Дон Гусман
Безумный болтун! я от твоих глупостей могу быть несчастлив; но обожди, я тебе за это заплачу.
Фолет
(гордо.)
Пожалуйте, не горячитесь, господин Дон Гусман, мы не в Мадриде. Оставьте свою знатность: она вам здесь может послужить к тому только, что вас прежде изжарят, нежели меня; но также на простом, а не на параванском масле.
Дон Гусман
Как, негодница!
Фолет
Так же, простешенько. – Что ты расхорохорился? Мы у дикарей, а не на парадном месте. Погодите. – Ваше могущество так же закипит, как и моя философия. А, впрочем, я твой слуга покорный. Ступай себе в Гишпанию, кланяйся от меня велемудрому Дону Цапате, Педрилле, Фердинанду, и поучись у него сердиться издали. – А я здесь остаюсь с моею кругленькою Соретушкою. Цимары ты отсюда не выманишь. – Если ты жалуешь Ацема, возьми его с собой. – Может быть, он тебя посадит где-нибудь на вертел или изгрызет от скуки.
Дон Гусман
(сердито.)
Бездельник! смеешь ли? (Особо.) Но надобно притвориться, или он все испортит. (К нему.) Послушай, Фолет! я шутил; неужели ты подумал? – Ты знаешь, что я тебя люблю.
Фолет
(дразня.)
Послушай, Фолет, я шутил, – ты знаешь, что я тебя люблю – кланяюсь за твою любовь. Она самая сентиментальная: на конюшню да в палки. Экая любовь выехала! Я знаю все твои силлогизмы: первая посылка – пятьдесят палок; вторая – прибавь ему! ломай руки и ноги – вот те заключение. Спасибо за эдакую логику! Тут всякая философия втупик станет.
Дон Гусман
(лаская.)
Перестань, дорогой Фолет!
Фолет
Эк умильно, как река льется! послушай только, так он запустит жильца в бок. – Слушай, ласковый господчик! ни вся философия, ни самый Дон Цапато, Педрилло, Фердинандо не могут уговорить меня своими ласками: я окрысился и начинаю сердиться – вблизи.
Дон Гусман
(схватя его.)
Так знай же, бездельник, что я!..
Фолет
Государи, караул! грабят, давят, режут!
Явление девятоеДон Гусман, Фолет, Сорета.
Сорета
(вбегает и разымает иx.)
Это что за крик? – Гусман, Фолет! – как вам не стыдно! прямые вы гишпанцы! ежели нельзя других бить, так вы сами деретесь.
Фолет
(вырываясь.)
Пусти меня! – Я рассердился, как американец. Во мне теперь столько огня, что я всякого проглочу.
Сорета
Да полно, прожора!
Фолет
Он расхвастался своею знатностью! спроси-ка у Дона Цапата, Фердинанда, Педрилла – он в отрасли благородства его сомневается и доказывает аргументально, что дерево его фамилии еще в шестом столетии повихнулось. – Я сам знатнее его: разверни-ка мифологию, прочитай главу о Юпитере, ты увидишь, что коза, или старушка Амалтея питала его молоком своим; – а Амалтея была по мужескому колену правнучатная сестра моей прабабушке.
Сорета
Перестанешь ли ты?
Фолет
Не могу. Я с сердцов раздуваюсь, как индейский петух!
Ария
Пред гишпанцем так гордиться?
Так Фолета презирать?
Желчь во мне кипит, стремится,
Этна хочет дух занять.
Я горю – дрожу – немею,
То вспыхну, то леденею.
Грудь раздулася моя, —
И от гнева тресну я. (Гусману.)
Поезжай в Мадрид скорее,
Сядь в повозку и лети
Самой молнии быстрее.
Ваш слуга! – Гусман! – прости! —
Колокольчик завывает – динь, динь, динь,
Ваша гордость замирает – ой, ой,
Вижу тучи, гром гремит,
И герой – как лист дрожит,
Что ж! не то? – останься с нами,
Весело, приятно здесь.
Ацем изгрызет зубами
И тебя и горду спесь.
Иль дубинкою попарит,
Иль от скуки хоть изжарит —
Огонек чуть-чуть шипит – шу, шу, шу,
Как пчела, Гусман жужжит – жу, жу.
Как на вертеле быть мило!
Гордость закипит тотчас!
Мне в Мадриде жить постыло,
Жить несносно мне у вас.
Здесь один Сореты вид
Мне Европу заменит!
Сорета
Полно, Фолет; что ты ни есть, но ты мне мил, любезен. Перестань ссориться. Пойдем к нам в шалаш, мы уже с братом помирились. Он хочет знать с нетерпением, на чем вы решились. Как скоро ты остаешься здесь, то в минуту женишься на мне, и я тебе дам самый, самый крепкий поцелуй.
Фолет
Поцелуй? – прощай, мать Гишпания, со всею своею прелестию! (К Дону Гусману важным голосом.) А тебе советую именем философии попросить Ацема приказать поджарить себя. Это очень здорово для очищения сырости в корпусе. (Убегает с Соретой.)
Явление десятоеДон Гусман
(один.)
Бешенство раздирает сердце мое. Насмешки этого бездельника поразили меня. По несчастию, я в таком положении, что не могу наказать его. Что за шум? – без сомнения, хотят ускорить минуту смерти моей.
Явление одиннадцатоеДон Гусман, Фердинанд с воинами гишпанскими, вводя с собою несколько пленных американцев.
Фердинанд
Простите, что ваши подчиненные не могли вчера подать вам помощи. Повинуясь вашему повелению, мы преследовали за горами неприятеля. Между тем жестокость американцев устремилась с остервенением на селение, в котором ничто вас не могло защитить; но вы торжествуете. Храбрость наших войск спасает своего любимого предводителя. Американцы побеждены, и пленные в оковах тотчас предстанут перед вами.
Дон Гусман
Храбрый Фердинанд! друзья мои! ваша ревность, ваше мужество достойны имени гишпанца.
Цимара
(вбегая.)
Гусман! Гусман! братец согласен на нашу свадьбу.
Дон Гусман
Как я счастлив!
Дуэт
Цимара
Взор твой рай мой составляет,
Жизнь дает душе моей:
Сердце сохнет и пылает
Лишь улыбкою твоей.
Дон Гусман
Вздох Цимары – мне вселенна;
Без нее – пустыня свет.
Сердце, мысль, душа плененна,
Взором лишь твоим живет.
Цимара
Я смущаюсь —
Дон Гусман
