Фридрих Шиллер - Драмы Стихотворения
(Указывая на женщин.)
Нам верен Шерфенберг[172], так пусть он в Эгер
Проводит их, а мы за ними вслед.
(Возвратившемуся Илло.)
Ты не вернул их?
Илло
Слышишь, как шумят?
Так знай же, паппенгеймцы взбунтовались
И требуют, чтоб их полковник Макс
Был выпущен на волю, уверяют,
Что ты его насильно держишь в замке.
И если ты не дашь ему свободу,
Его освободят их палаши.
Общее изумление.
Терцки
Да это вздор!
Валленштейн
А что я говорил!
О, сердце вещее! Он, значит, здесь,
Не изменил он мне, — не в силах он
Меня предать… Я в этом был уверен.
Графиня
А раз он здесь, не все погибло. Знаю,
Кто сможет удержать его навек.
(Обнимает Тэклу.)
Терцки
Не может быть! Подумай, ведь старик
Нас предал императору, — и сын
Отважился остаться тут?
Илло
(Валленштейну)
Я видел
На площади, часа уж два назад,
Коней, ему подаренных тобою.
Графиня
О Тэкла, Макс недалеко!
Тэкла
(взволнованно восклицает, устремив глаза на дверь)
Он здесь!
Явление восемнадцатое
Те же. Макс Пикколомини.
Макс
(войдя, останавливается посреди зала)
Да! Да! Он здесь! Я, крадучись, бродил
Вкруг дома вашего, подстерегая
Для нашей встречи миг благоприятный.
Но дольше выжидать я не могу,
Тревогу и тоску сносить не в силах.
(Подходит к Тэкле, бросившейся в объятия матери.)
Взгляни, мой тихий ангел, на меня!
И всем скажи открыто, без боязни,
Что мы друг друга любим. Для чего
Таиться нам? Ведь тайны — для счастливых;
Несчастным, потерявшим все надежды,
Не нужно покрывал, — да озарятся
Они сияньем легиона солнц!
(Заметив, что графиня, торжествуя, смотрит на Тэклу.)
О нет, графиня, ничего не ждите
И не надейтесь! Я не остаюсь.
Все кончено, и я пришел проститься…
Мой долг тебя покинуть, Тэкла, — долг!
Мне не по силам ненависть твоя.
Взгляни с участьем и скажи, скажи,
Что не питаешь ты вражды ко мне.
(В глубоком волнении берет ее за руку.)
О, боже!.. Боже! Как уйти отсюда?
Я не могу… оставить эту руку!
Хоть слово состраданья! Ты ведь знаешь,
Что я иначе поступить не мог.
Избегая его взгляда, Тэкла указывает рукою на отца.
(Макс, только сейчас заметивший герцога, обращается к нему.)
Ты здесь?.. Я не тебя искал тут, герцог.
Не должен был тебя я больше видеть.
Я к ней одной пришел. Лишь в этом сердце
Я оправданье обрести хочу,
Все остальное чуждо мне теперь.
Валленштейн
Что ж, я глупец, чтоб отпустить тебя
И сцену разыграть великодушья?
Отец твой низко поступил со мной, —
Ты для меня впредь только сын его,
И ты в моих руках сейчас недаром.
Так знай же, я не стану дружбу чтить,
Которой изменил он так бесчестно.
Конец любви и дружеской пощаде!
На очереди — ненависть и мщенье,
И я отныне тоже буду изверг.
Макс
Да, властен ты расправиться со мной.
Но знаешь сам, что мне твой гнев не страшен,
И не противлюсь я ему. Ты знаешь,
Кто держит здесь меня!
(Берет Тэклу за руку.)
Да! Верил я, что всем тебе обязан,
И я мечтал блаженство получить
Из рук твоих отеческих, но ты
Разрушил все. Ты можешь равнодушно
Все счастье близких втаптывать во прах, —
Жестокому ты служишь божеству!
Как дикая, бездушная стихия,
С которой заключить нельзя союза,
Ты следуешь слепым порывам сердца.
Беда тому, кто, соблазнясь твоим
Гостеприимным видом, прислонил
К тебе шалаш, где помышлял о счастье!
В ночной тиши, стремительно, нежданно
Вскипит огнем предательская бездна,
И вырвавшийся бешеный поток,
В неистовом порыве разрушенья,
Сметает все живое на пути.
Валленштейн
Да это сердце твоего отца!
Он черного исполнен лицемерья,
Правдиво ты его изобразил.
О, как лукаво ад меня провел!
Ко мне приставил под личиной друга
Злокозненного духа гнусной лжи.
Кто силы ада может побороть!
Я василиска на груди пригрел,
Вскормил его чистейшей кровью сердца
И расточал ему дары любви;
Я никогда его не опасался,
Ему открыл я мыслей тайники,
А мудрой осторожности затворы
Отбросил прочь… Мой взор искал врага
В просторах неба звездного, но только
Не в сердцевине сердца моего,
Куда его доверчиво впустил я…
Когда б для Фердинанда был я тем,
Чем для меня Октавио… не смог бы
Я государю объявить войну.
Он был не друг, а строгий повелитель,
Он не вверялся верности моей!
Война меж нами шла уже в ту пору,
Когда он дал мне полководца жезл:
В борьбе извечной хитрость с подозреньем.
Где вера и доверье — там и мир.
Кто отравил доверье, тот убьет
Младенца-мир в утробе материнской!
Макс
Я не хочу оправдывать отца,
Увы, не в силах оправдать!
Ряд злополучных развернулся дел,
Сплелись одни с другими злодеянья,
Подобно звеньям цепи грозных бед.
Но как мы с ней, безвинные, попали
В заклятый круг скорбей и преступлений?
Кого мы с нею предали? За что
Виной отцов двойною мы обвиты —
Извивами двух разъяренных змей?
И, любящих, зачем нас разлучила
Отцов непримиримая вражда?
(Обнимает Тэклу с глубокой скорбью.)
Валленштейн
(молча смотрит на него, затем подходит к нему)
Макс, оставайся!.. Макс, не уходи!
Когда тебя подростком в пражский лагерь,
Зимой, ко мне в палатку привели,
Не свыкся ты еще с немецкой стужей,
Но знамя из руки окостенелой,
Как должно мужу, ты не выпускал;
И я тебя тогда сердечно принял,
Был нянькою твоей и не стеснялся
Я материнских мелочных забот;
И ты, у сердца моего согретый,
Вновь радость жизни юной ощутил.
Когда же я к тебе переменился?
Обогатил я тысячи людей,
Я награждал их землями, давал им
Высокие чины… но лишь к тебе
Сердечную привязанность питал.
Они остались для меня чужими,
А ты всегда мне сыном был родным.
Не покидай меня! Я не поверю,
Чтоб Макс меня оставить мог…
Макс
О, боже!
Валленштейн
Я с юности твоей тебя лелеял.
В своих заботах о тебе, скажи,
Не превзошел ли я отца родного?
Я сеть любви вокруг тебя соткал, —
Попробуй разорви ее!.. Ты связан
Со мной корнями глубочайших чувств
И узами священными природы, —
Прочнее их не знает человек!
Покинь меня, ступай служить монарху, —
Пусть он тебя цепочкою украсит
И «Золотым Руном»[173] за то, что ныне
Ты мной, своим вторым отцом и другом,
И чувствами святыми пренебрег.
Макс
(испытывая жестокую душевную борьбу)
