Елена Головина - Антология современной французской драматургии. Том II
КЛАРА. Чем мы рискуем, Шарль?
Короткая пауза.
ШАРЛЬ. Я не хочу поднимать шумиху. Я не хочу, чтобы это превратилось в конфессиональное разбирательство между главным раввином и архиепископом. Я хочу, чтобы она вернулась сама, если у нее есть такое желание. И точка.
МОРИСЕТТА. А если они удерживают ее силой?
ШАРЛЬ. Это в девятнадцать-то лет?
КЛАРА. Ей было только четырнадцать, когда…
ШАРЛЬ. В девятнадцать, пусть даже в четырнадцать… Она знает наш адрес… свой адрес. И если она хочет, то возвращается домой. Или пишет.
КЛАРА. Но может быть, она даже не знает, что мы живы? Может быть, она никогда не получала наших писем?
ШАРЛЬ. Клара, прекрати! Где бы она ни находилась, она может сюда добраться и проверить, живы мы или умерли.
КЛАРА. Может быть, она приезжала, когда здесь жили Бертраны, и…
МОРИСЕТТА. Может быть, сестры не дают ей оттуда выходить?
ШАРЛЬ(ударяя кулаком по столу, вопит). Когда же наконец десерт?
КЛАРА. Шарль, но мы еще не ели горячее.
ШАРЛЬ. Так чего ты ждешь? Потопа?
Клара встает, собирает тарелки и направляется на кухню. Морисетта собирает приборы и идет следом за ней.
МОРИСЕТТА. Я тебе помогу.
КЛАРА. Не стоит, я только выну блюдо из духовки.
МОРИСЕТТА. Я тебе помогу.
Обе выходят.
Пауза.
ШАРЛЬ(резким движением протягивая Максу свой бокал). Я бы выпил каплю твоего кошерного вина.
Макс наливает ему.
МАКС(приступает к разговору). Шарль, ты поступаешь неразумно.
Шарль допивает вино.
(Наливает себе и продолжает.) С тобой невозможно спокойно поговорить по существу, ты не слушаешь советов…
ШАРЛЬ. Не слушаю. Особенно когда приходят в мой дом и начинают допекать меня какими-то идиотскими идеями.
МАКС. Шарль!
ШАРЛЬ. «Найми адвоката, сходи к раввину»… Каждый раз когда мы с тобой встречаемся, одно и то же. Скоро ты предложишь мне сходить к твоей гадалке!
МАКС. Извини, Шарль, но я не могу тебе позволить говорить со мной в таком тоне.
ШАРЛЬ. Ах не можешь? И как ты собираешься со мной поступить? Прислать ко мне раввина или адвоката?
МАКС(встает). Я ведь и по морде могу врезать.
ШАРЛЬ(тоже встает, приблизившись к Максу вплотную). Да сколько угодно, милости прошу, это как раз то, чего мне давно и сильно хочется. Давай, ну давай же, врежь мне по морде.
Макс и Шарль стоят друг перед другом, размахивая руками.
МАКС. Шарль, я знаю, как ты страдаешь, но существуют…
ШАРЛЬ. Хватит, хватит про мои страдания, врежь мне по морде, чтобы мне было наконец из-за чего страдать!
Возвращаются женщины. Клара несет вынутое из духовки блюдо, Морисетта — подставку к блюду.
МОРИСЕТТА(с наигранной веселостью). А вот и горячее!
МАКС. Собирайся, мы уходим. От страданий у него заклинивает мозги.
ШАРЛЬ (с издевкой). Обещания, вечно одни обещания…
КЛАРА. Какие обещания, Шарль?
ШАРЛЬ. Он обещает врезать мне по морде и уносит ноги как последний трус. Ну давай, давай же! Без адвокатов, без раввинов — врежь мне по морде!
МОРИСЕТТА. Шарль, ты не должен так говорить в такой вечер!
ШАРЛЬ. А как надо говорить в такой вечер?
МАКС(Морисетте). Все, пошли. Извини меня, Клара, но…
Клара ставит горячее блюдо прямо на стол.
МОРИСЕТТА(визжит, тряся подставкой). Скатерть сожжешь!
ШАРЛЬ(садится). Ладно, во время нашего маленького представления у меня разыгрался аппетит. Так что, вы едите или уходите?
Пауза.
Немного поколебавшись, гости снова садятся за стол. Общее молчание. Клара накладывает всем горячее. Все едят. Постепенно Макс и Морисетта входят во вкус и междометиями выражают восхищение Клариной стряпней.
Затемнение. Женский голос за сценой (или актриса на сцене).
ГОЛОС. Краткое примечание к последней сцене. Там упоминалось дело детей Финали. История такова. У доктора Финали и его супруги, умерших в депортации, остались два сына. В 1943 году их поместили к некоей мадам Брюн. Та в 1945 году мальчиков крестила и по этой причине отказывалась выдать их уцелевшим родственникам супругов Финали, с большим трудом напавшим на их след. Только после того, как главный раввин Йозеф Каплан при поддержке Комитета содействия и на фоне бурной кампании в прессе напрямую обратился к высшим католическим иерархам, началось обсуждение вопроса о возвращении детей. Но потребовались еще долгие годы судебных процедур и теологических баталий, прежде чем в 1953 году дети были наконец возвращены их родным и восстановлены в иудаизме. Такая вот история… Ну а теперь вернемся к Сподекам. Макс и Морисетта ушли, пообещав на прощание в следующем году непременно устроить настоящий седер — с детьми и внуками, с вопросами и ответами, и прочее, и прочее…
Клара закрывает за ними дверь и на мгновение застывает в коридоре.
ШАРЛЬ(шумно отодвигая свою тарелку). Больше никогда никого не приглашай!
КЛАРА. Я хотела доставить тебе удовольствие.
ШАРЛЬ. Знаешь, что доставило бы мне удовольствие?
КЛАРА. Знаю, знаю…
Короткая пауза.
Что мешает тебе это сделать? Ты же знаешь и дозировки, и препараты.
ШАРЛЬ. Пороговая доза веселящего газа… Так, чтоб в буквальном смысле сдохнуть от смеха, да?
КЛАРА. Ну например.
ШАРЛЬ. А кто мне сделает укол?
КЛАРА. Я, если тебе это доставит удовольствие.
ШАРЛЬ. А кто сделает укол тебе?
КЛАРА. Зачем мне?
Пауза.
Мне надо остаться после тебя, чтобы заниматься твоими похоронами, продавать твой кабинет…
ШАРЛЬ. А вырученные деньги раздать монашкам! Нет уж, не желаю производить над собой то, что не успел произвести Гитлер. Я подожду.
КЛАРА. Подождешь чего?
ШАРЛЬ. Своего часа.
Пауза.
(Машинально читает этикетку на бутылке кошерного вина.) «Слава тебе, Предвечный наш Бог, князь мира сего, сотворивший плод виноградной лозы».
КЛАРА. Что ты там говоришь?
ШАРЛЬ. Ничего. Читаю этикетку: Бордо сюперьор, кошерное сертифицированное…
КЛАРА. Ты помнишь пасхальные молитвы?
ШАРЛЬ(пытаясь вспомнить). Слава тебе, Предвечный наш Бог, заповедями своими указавший нам путь и наказавший есть горькие травы… горькие травы…
КЛАРА. Слава тебе, о Предвечный, что вывел нас из Египта, где были мы у Фараона рабами.
Пауза.
После этого произносится: «В будущем году — в Иерусалиме»?
Шарль пожимает плечами в знак безразличия или незнания.
Значит, в будущем году…
ШАРЛЬ. В Иерусалиме или еще где-нибудь. Вместе. (Берет Кларину руку в свою.)
Затемнение.
10. ПИСЬМО
20 июля 1953 года
Дорогие мои родители!Несколько дней тому назад я стала сестрой Марией Терезой ордена кармелиток Воскресения Христова. Я много думала о вас. Я продолжаю много думать о вас, о вашей печали, о вашей боли, о вашем смятении. Я молюсь о вас; простите, но ничего иного я сделать не могу. Я молюсь о Жанетте. Она остается и останется навсегда в моем сердце.
Завтра или через несколько дней я уеду далеко, очень далеко — в страну, где умирают дети и страдают родители. Я хочу быть всюду, где плачут дети, всюду, где родители оплакивают своих детей, — чтобы утешать, ухаживать, помогать, приносить пользу. По мере своих слабых сил и с помощью Господа Бога.
