Юрий Поляков - Как боги. Семь пьес о любви
Мак-Кенди. Да? Время летит, как деньги. Верунчик, а почему ты так хорошо выглядишь? Прямо девочка! Молчи! Сама догадаюсь. (Вглядывается в ее лицо.) Подтяжка? Нет, не похоже. Поняла: золотые нити!
Гаврюшина. Нет.
Мак-Кенди. Стволовые клетки?
Гаврюшина. Никогда!
Мак-Кенди. Почему?
Гаврюшина. Наш батюшка отец Никон категорически против.
Мак-Кенди. Мракобес! Когда я училась в школе, ходить в мини-юбке мне запрещал секретарь райкома. А теперь, значит, батюшка!
Гаврюшина. Я тоже носила мини-юбку, но мне никто не запрещал.
Мак-Кенди. Во-первых, ты училась позже на… Ну, не важно! А во-вторых, какая у тебя была юбка?
Гаврюшина (показывает рукой немного выше колен). Вот такая…
Мак-Кенди. Какая же это мини? Это макси. Не сбивай меня! Значит — крем. А-а, знаю: вытяжка из простаты тигровой акулы!
Гаврюшина. Не угадала.
Мак-Кенди. А что же тогда еще?
Гаврюшина. По утрам я просто умываюсь ледяной водой.
Мак-Кенди. Просто? Ледяной? Бр-р-р… Но почему ты так выглядишь?
Входит Гаврюшин. Он переоделся и стал похож на дипломата.
Гаврюшин. Потому что не меняет мужей, как палочки для еды. (Сыну.) Здравствуй, Макс!
Максим. Здравствуй, папа!
Мак-Кенди. А со мной ты не хочешь поздороваться?
Гаврюшин. Ты сейчас за кем замужем?
Мак-Кенди. За лордом Мак-Кенди.
Гаврюшин. How do you do!
Мак-Кенди. Не завидуй, Гаврюшин! А ты, вижу, как всегда, с утра пораньше? Посол пьет рассол.
Гаврюшин. Кто пьян с утра — тот счастлив целый день.
Мак-Кенди. Это твой Ду Фу?
Гаврюшин. Вряд ли… Ты надолго?
Мак-Кенди. Не бойся — завтра улетаю.
Гаврюшин. Алевтина, тебе чего надо? Просто так ты не приходишь.
Мак-Кенди. Мне? Ничего. У меня все есть. Но я мать…
Гаврюшин. Ты уверена?
Максим. Папа, понимаешь, мама хочет, чтобы я…
Мак-Кенди. Что-о-о?!
Максим. Извини! Папа, Тина хочет, чтобы ты мне помог…
Гаврюшин. Сынок, тебе уже никто не поможет. И с каких это пор ты зовешь родную мать Тиной?
Мак-Кенди. А ты хочешь, чтобы этот лысеющий обалдуй звал меня мамой и все знали, сколько мне лет?
Максим. Папа, дай мне шанс!
Гаврюшин. Шанс? Ты еще наморщи лоб, как эти голливудские дебилы, когда наугад обезвреживают атомную бомбу под детским садиком. И почему ты говоришь «папа»? Зови меня Леней! А то все догадаются, что у меня цирроз. Слушай, Вера, пусть Алена зовет тебя по имени, а то все поймут, что тебе уже тридцать девять!
Мак-Кенди. Shit-faced![2]
Гаврюшин. Что-о?!
Мак-Кенди. Что слышал!
Максим. Папа, в этот раз все будет по-другому!
Гаврюшин. У идиотов по-другому не бывает…
Алевтина передергивает плечами, отходит к батарее и греет руки.
Гаврюшина. Ладно, вы пообщайтесь по-родственному. А я стол накрою. (Уходит через арку на кухню.)
Мак-Кенди (вдогонку). Веруша, поставь чайку — никак не согреюсь. В Шотландии такие холодные замки!
Гаврюшин. Алевтина, что тебе от меня нужно?
Мак-Кенди. Мне? Ничего. А вот нашему сыну нужны деньги.
Гаврюшин. У тебя богатый муж. Попроси у него.
Мак-Кенди. Лорды жмоты. Но мой особенно! Камин разводит через день, а центрального отопления в замке вообще нет. Я когда-нибудь задушу эту шотландскую сволочь каминными щипцами!
Гаврюшин. Это который твой муж?
Мак-Кенди. Четвертый… Нет, пятый. Но точно — не последний. Старость я хочу встретить с кем-нибудь теплолюбивым.
Гаврюшин. Папуаса у тебя еще точно не было.
Мак-Кенди. Леня, мужчина должен быть добрым в быту и злым в постели. У тебя все наоборот. Но я давно простила…
Гаврюшин. Ты? Простила?! Меня?!! Ну, знаешь ли…
Мак-Кенди. Знаю! Ты должен помочь сыну!
Гаврюшин. После того, что он натворил в прошлый раз!
Максим. Папа, теперь я буду гораздо экономнее!
Гаврюшин. Больше, чем сэкономила на тебе природа, — не получится…
Мак-Кенди. Гаврюшин, хватит издеваться! Его сверстники ездят на «лексусах» и «ягуарах», а наш бедный Макс — на старом «рено».
Максим. «Пежо»…
Мак-Кенди. Гаврюшин, и тебе не стыдно за сына?
Гаврюшин. Почему мне должно быть стыдно? Многие вообще ездят на метро. И счастливы.
Мак-Кенди. Человек, который ездит на метро, не может быть счастлив по определению. Мне больно смотреть на ребенка!
Гаврюшин. Алевтина, мальчику за тридцать! У него лысина.
Максим. Я записался на пересадку волос…
Гаврюшин. Лучше запишись на пересадку мозгов! (Мак-Кенди.) В его возрасте я был атташе. И скажи мне: когда ты бросила Макса одиннадцати лет от роду, тебе не больно было на него смотреть?
Мак-Кенди. Гаврюшин, не будь занудой! Я тебя разлюбила, так вышло…
Гаврюшин. Это лучшее, что ты сделала в своей жизни!
Мак-Кенди. Очень смешно! Да, я виновата перед сыном и хочу помочь.
Гаврюшин. За мой счет?
Максим. Папа, в этот раз все будет по-другому!
Гаврюшин. И что у нас в этот раз?
Мак-Кенди (гордо). Клиника для кошек!
Китаец с изумлением выглядывает из-за ширмы.
Гаврюшин. Для кошек? Вы оба ненормальные?
Максим. Папа, мы нормальные! В Москве, по данным ВЦИОМ, миллион домашних кошек. Представляешь, какой это рынок! Вот, бизнес-план. (Протягивает отцу красочный альбом.)
Гаврюшин (рассеянно листает). И как будет называться твоя клиника? «Кис-кис»?
Максим. «Чик-чик».
Гаврюшин. Почему «Чик-чик»? Это название кошачьей парикмахерской.
Максим. А вот и нет! Чик — и нет проблем. Самая востребованная услуга, кстати. Это мама придумала.
Гаврюшин. Не сомневаюсь.
Максим. Вложения окупятся через пятьсот дней. Я возьму кредит. Но мне нужно немного наличными.
Гаврюшин. Зачем? Ты же берешь кредит.
Мак-Кенди. Гаврюшин, такое впечатление, что в России живу я, а не ты. Кто тебе даст хороший кредит без взятки?
Гаврюшин. Сколько?
Максим. Там написано, в графе «Представительские расходы».
Гаврюшин (вчитывается, изумляется). Сколько? Даже если я продам печень с почками, не хватит.
Слышен звонок в дверь, но они не замечают.
Мак-Кенди. Гаврюшин, ты столько пьешь, что твои почки с печенью ничего не стоят. Мозги, думаю, тоже. Продай вот это! (Указывает на полку со старинными бронзовыми сосудами.)
Гаврюшин. Жертвенники эпохи Троецарствия? Ты обалдела!
Из-за ширмы выскакивает Китаец и отчаянно машет руками.
Мак-Кенди. Твои жертвенники похожи на ночные горшки. Продай!
Гаврюшин. Что? Да ты знаешь, сколько стоят эти ночные горшки?
Мак-Кенди. Знаю! Поэтому — продай, ну хотя бы один!
Гаврюшин. Никогда! Никогда!
Он делает Китайцу знак — тот скрывается за ширмой. Снова слышен звонок в дверь. Настойчивый. Из кухни выбегает Гаврюшина в фартучке.
Гаврюшина. Сколько можно трезвонить!
Из двери справа выскакивает полуодетая Алена.
Алена. Вы что — в отпуске? Открыть трудно?
Гаврюшина (Алене). А поздороваться с гостями?
Алена. Общий привет родным и близким! Как вас не хватало!
Максим. Приветик!
Мак-Кенди. Аленушка, ну совсем стала большая!
Гаврюшин. Кто же это так звонит?
Алена. Может, Тимурка за шейкером прибежал? Мельхиор все-таки.
Гаврюшина. Или художник за этюдником. Сказала же тебе: оденься поприличнее!
Алена. Ага, сейчас! Только корсет зашнурую и вуаль поглажу.
Мак-Кенди. Правильно, Аленка! Кто в молодости не чудит, тот в старости не мудрит. Веселая девочка у вас выросла.
Дочь скрывается в прихожей, чтобы открыть дверь.
