Николай Языков - Стихотворения

                         Дороже перлов многоценных
                         Благочестивая жена!
                         Чувств непорочных, дум смиренных
                         И всякой тихости полна.
                         Она достойно мужа любит,
                         Живет одною с ним душой,
                         Она труды его голубит,
                         Она хранит его покой,
                         И счастье мужа — ей награда
                         И похвала, — и любо ей,
                         Что, меж старейшинами града,
                         Он знатен мудростью речей,
                         И что богат он чистой славой,
                         И силен в общине своей;
                         Она воспитывает здраво
                         И бережет своих детей:
                         Она их мирно поучает
                         Благим и праведным делам.
                         Святую книгу им читает,
                         Сама их водит в божий храм;
                         Она блюдет порядок дома:
                         Ей мил ее семейный круг,
                         Мирская праздность не знакома
                         И чужд бессмысленный досуг.
                         Не соблазнят ее желаний
                         Ни шум блистательных пиров,
                         Ни вихрь полуночных скаканий
                         И сладки речи плясунов,
                         Ни говор пусто-величавый
                         Бездушных, чопорных бесед,
                         Ни прелесть роскоши лукавой,
                         Ни прелесть всяческих сует.
                         И дом ее боголюбивый
                         Цветет добром и тишиной,
                         И дни ее мелькают живо
                         Прекрасной, светлой чередой;
                         И никогда их не смущает
                         Обуревание страстей:
                         Господь ее благословляет
                         И люди радуются ей.

                        Вполне чужда тебе Россия,
                        Твоя родимая страна!
                        Ее предания святыя
                        Ты ненавидишь все сполна.

                        Ты их отрекся малодушно,
                        Ты лобызаешь туфлю пап, —
                        Почтенных предков сын ослушной,
                        Всего чужого гордый раб!

                        Свое ты все презрел и выдал,
                        Но ты еще не сокрушен;
                        Но ты стоишь, плешивый идол
                        Строптивых душ и слабых жен!

                        Ты цел еще: тебе доныне
                        Венки плетет большой наш свет,
                        Твоей презрительной гордыне
                        У нас находишь ты привет.

                        Как не смешно, как не обидно,
                        Не страшно нам тебя ласкать,
                        Когда изволишь ты бесстыдно
                        Свои хуленья изрыгать

                        На нас, на все, что нам священно,
                        В чем наша Русь еще жива.
                        Тебя мы слушаем смиренно;
                        Твои преступные слова

                        Мы осыпаем похвалами,
                        Друг другу их передаем
                        Странноприимными устами
                        И небрезгливым языком!

                        А ты тем выше, тем ты краше:
                        Тебе угоден этот срам,
                        Тебе любезно рабство наше.
                        О горе нам, о горе нам!

                         Хвалю я вас за то, что вы
                         Поете нам, не как иныя,
                         Что вам отечество Россия,
                         Вам — славной дочери Москвы!
                         Что вам дался язык наш чудный,
                         Метальный, звонкой, самогудный.
                         Разгульный, меткий наш язык!
                         Ведь он не всякому по силам!
                         А почитательницам милым
                         Чужесловесных дум и книг
                         Он не доступен — и не знают
                         Они его — они болтают
                         Другим, не русским языком
                         Свои мечты и впечатленья:
                         И нет на них благословенья.
                         Они у бога нипочем!
                         Я вас хвалю и уважаю
                         За то, что вы родному краю
                         Принадлежите всей душой,
                         Что вы по-нашему поете,
                         Хоть языки Шенье и Гете
                         Послушны вам, как ваш родной.
                         Я вас хвалю — и рад я буду,
                         Когда пойдет ходить повсюду
                         Моя правдивая хвала
                         За подвиг ваш, во имя ваше:
                         Она действительней и краше
                         И в свете более смела,
                         Скорей отыщет грешны души:
                         Да слышит, кто имеет уши!

                         Тогда, когда жестоко болен
                         Телесно, и жестоко хил
                         Душевно — я судьбою был
                         Жить на чужбине приневолен;
                         Когда под гнетом же судьбы
                         И дни мои, всегда больные,
                         Шли плохо, валко, что хромые
                         Или Гомеровы мольбы, —
                         И в том моем томленье жестком
                         Всегда, везде я помнил вас:
                         На ваш отрадный мне возглас
                         Всегда готовым отголоском
                         Я отвечал; и самый Рим,
                         Со всей громадою высоких
                         Воспоминаний, дум глубоких,
                         В душе встающих перед ним,
                         Палаты, храмы и столбницы,
                         И все, что ныне говорит
                         Поэту — мрачно-гордый вид
                         Самовластительной столицы
                         Трех поэтических миров
                         Минувших, и поля пустынны
                         Кругом ее, — давно-старинный
                         Упрек сынам ее сынов! —
                         И самый Рим давал мне волю
                         Воспоминать об вас; и в нем
                         Я, вашим счастливым стихом
                         Любуясь, тягостную долю
                         Мою нередко забывал, —
                         Так я ль, теперь, когда оставил
                         Чужбину, и уже направил
                         Мечты туда, где я живал…
                         Так я ль, когда хвораю мене
                         И не грущу уже, — теперь,
                         Когда я отворяю дверь
                         Моей красавице, Камене,
                         Зову ее к себе; когда
                         Я здесь, в Москве, где так красивы
                         И так любезно расцвели вы
                         Для вдохновенного труда, —
                         И расцвели хвалой и славой —
                         Где стих ваш ясен, как хрусталь;
                         Как злато, светел; тверд, как сталь;
                         Звучит и блещет величаво;
                         В Москве, где вас, я помню, я
                         Не раз, не два, и всенародно
                         Пел горячо и превосходно!
                         Певец свободного житья,
                         Громко-хвалебными стихами
                         Усердно поклонялся вам!
                         И подобает тем стихам
                         Хвала моя: в ту пору вами
                         Моя кружилась голова!
                         Теперь ли я? — какой же буду
                         Поэт я, если позабуду
                         Все ваши милые права
                         На стихотворные творенья
                         Мои? — Не будет никогда
                         Мне столь великого стыда,
                         Столь многогрешного паденья
                         Не будет мне. Смотрите: вот
                         Лишь мало-мальски успокоен
                         В моем житье, еще расстроен
                         Толпой болезненных забот
                         Почти весь день, еще надежде
                         Почти не смея доверять,
                         Что буду некогда опять
                         Таким, каков бывал я прежде,
                         Когда лишь только что дышу
                         Вольнее, и лишь не сурово
                         Гляжу на свет, — вот жизни новой
                         Цветы я вам уж приношу!