Джайлз Купер - Мэври Бикон
Олим. Хорошо. Какого размера яму?
Бетси. Я покажу. Эванс. Мне помочь ему, Бет?
Бетси. Ты не сможешь. Нужно скосить траву на силос на дальнем поле.
Эванс. Ее тоже в яму? Бетси. Конечно.
Эванс. Как, все мне одному? И косить, и отвозить, и утрамбовывать?
Бетси. Больше некому. Энди в карауле, у меня здесь и так полно дел с ребенком и по хозяйству.
Эванс. А Рита?
Бетси. На ней птичник.
Эванс. Да там всего-то работы на пару часов в день, не больше.
Бетси. Ей нельзя переутомляться.
Эванс. Да? Что это с ней?
Бетси. То же самое, что было со мной.
Эванс. Да ты что! И когда теперь?
Бетси. Ранней весной.
Эванс. Ну нет, надо же, Джейк, что ты на это скажешь?
Олим. Так, ранней весной, значит, это будет Овен или Телец.
Слышно как плачут дети.
Ты представляешь, а? Близнецы!! Теперь у нас их трое! Трое!
Эванс. Два мальчика и одна девочка.
Олим. Думаю, через год-другой снова будет чёт.
Эванс. Может быть, может быть… Но что нам с ними делать?
Олим. Как только подрастут, пустим их в работу.
Эванс. Это еще не скоро. Олим. Не знаю.
Вон малыш Джеки через год уже будет ходить, говорить, можно будет посылать его собирать яйца или птиц отпугивать. А к шести годам выйдет настоящий помощник.
Эванс. А как мы будем его учить?
Олим. Зачем ему учиться?
Эванс. Должен же он научиться читать, писать, считать и все такое. Нельзя, чтоб наши дети были неграмотными.
Олим. Пустяки, у нас есть Энди…
Блик (с изумлением). И что с того?
Олим. Он их научит.
Эванс. Конечно, как я сразу не подумал?
Блик. Нет-нет, я не сумею.
Эванс. Ведь ты один с образованием.
Блик. Но я не смогу учить.
Эванс. Как не сможешь, ты иной раз ведешь себя как самый настоящий учитель.
Блик. Но научить читать и писать может любой, в том числе и ты.
Олим. Это не наше дело.
Блик. Копать землю и развозить навоз тоже не мое дело, но я это делаю.
Эванс. Да, делаешь. И черт знает что из этого получается. Конечно, ты стараешься, но, честно говоря, по сравнению с нашей твоя работа никуда не годится.
Олим. Правильно!
Эванс. Но мы на тебя не в обиде, тем более если ты сможешь помочь в другом деле, где от нас проку никакого.
Блик. Но, понимаете, это как раз то, чего я совсем не хочу. Я здесь счастлив. Стоит мне начать думать, и я уже не буду счастлив.
Эванс. Ты и так все время думаешь.
Блик. Нет.
Эванс. Тогда что же ты делаешь, когда молчишь?
Блик. По-моему, я мечтаю.
Эванс. Вот вместо того, чтоб мечтать, ты мог бы немного подумать.
Олим. И поучить детей.
Эванс. Да, научи их всему, что знаешь. Не только чтению и письму, но еще географии, истории, латыни и греческому.
Олим. Может, даже немецкому и французскому.
Эванс. Ты не робей. Все будет по справедливости: ты маленько научишь их своей премудрости, а я – плотницкому делу. Может, еще покажу, как класть кирпич и штукатурить.
Олим. А я с ними буду заниматься астрологией, научу играть на трубе.
Эванс. Держу пари, наши дети узнают все, что только можно.
Шум дефлектора. Он сразу прекращается.
Блик. Во-первых, я хочу напомнить вам, какое сегодня число. Сегодня тридцатое сентября тысяча девятьсот пятьдесят второго года.
Ребенок. Папа Энди…
Блик. В конце лекции я с удовольствием отвечу на любые вопросы, а до тех пор прошу сохранять тишину. Сегодня мы с вами займемся… нет… Чем же мы сегодня с вами займемся?
Ребенок. Я хочу читать и писать.
Блик. Не сейчас. Чтение и письмо – искусства второстепенные. Ими занимаются, когда пройдено все остальное. Мы начнем с Адама и Евы, с Израиля, Вавилона, Египта и Ниневии, в общем, все равно с чего. И потом – Греция. Да, Греция. Нам пора уже быть там.
Ребенок. Папа Энди…
Блик. Да?
Ребенок. Когда папа Тэффи вернется с рынка?
Блик. В какой-то момент времени. Где мы остановились?
Ребенок. В Греции.
Блик. Да, великая Греция, родина Ксенофонта, Софокла, Эврипида и Эпаминонда… Целой кучи других греков… И еще Платона, философа из шести букв, оканчивающегося на «эн». Вот что такое Греция. Есть вопросы?
Вдалеке слышен голос Эванса.
Ребенок (возбужденно). Папа Тэффи пришел с рынка.
Эванс. Привет! Кончайте скорее, поможете мне разобраться…
Рита. Привет, лапочка. Вернулся?
Эванс (приближаясь). Да, и кажется, сумел удержать в голове, что кому нужно. Вот иголки, которые ты просила.
Рита. Спасибо. Ты долго ездил.
Эванс. Встретил только одних гражданских.
Блик. Да ведь ты всегда их встречаешь, разве нет, Тэффи?
Эванс. Эти были не местные, приехали на праздники, как их, туристы, что ли?
Блик. И что они говорили?
Эванс. Рассказали мне военные новости.
Блик. Военные новости?
Эванс. Да. Где находится Корея?
Блик. В Азии, на самом краю.
Эванс. Ну вот, наши теперь там, но что-то дела идут не очень хорошо. Еще мы воюем на Малайских островах, там мы им здорово всыпали.
Рита. А что в Европе?
Эванс. Насколько я понял, ситуация сложная. Правда, все более или менее спокойно, но для русских повесили какой-то занавес или что-то в этом духе. В общем, я про это не понял.
Бетси (издали). Чай готов!
Эванс. Я к нему тоже готов.
Блик. Тэффи!…
Эванс. Что?
Блик. Ты привез удобрения?
Эванс. Там, в тележке.
Блик. Раскидаю, пока не стемнело, а то к вечеру будет дождь.
Шум дефлектора. Он постепенно прекращается, уступая место хору детских голосов. Пение замолкает.
Олим. Неплохо, неплохо, вы делаете успехи, вот только Джеки поет чуть ниже, чем надо.
Бетси. Это у него от меня.
Эванс. Ясное дело, от тебя, если, конечно, не от Энди. Правда, я никогда не слышал, чтобы он пел.
Олим. Что же им теперь спеть?
Рита. Теперь спать. (Дети кричат: «нет».) Да-да, на самом деле уже давно пора.
Джеки. Мне пять лет, я могу остаться подольше.
Рита. Делай, что говорит тетя Рита, скажи «спокойной ночи»
и пошли. (Дети кричат: «спокойной ночи».)
Эванс, Олим (вместе). Спокойной ночи, детки.
Хлопанье двери. Бетси вздыхает.
Эванс. Хоть чуток тишины и покоя.
Бетси. Чистые сорванцы, а?
Эванс. Просто дети.
Олим. На следующий год маленькая Джейн немного подрастет, и на Рождество у нас будет секстет.
Бетси. В пятьдесят пятом будет и того лучше.
Эванс. Что – ты?
Бетси. Нет, Рита.
Олим. Когда примерно?
Бетси. В июле или в августе. Надеюсь, хоть урожай будет поздний, а то она нам на уборке понадобится.
Эванс. К тому времени от Джеки уже будет солидная помощь.
Олим. И от близнецов.
Бетси. Да ну, с ними одна морока.
Олим. А как продвигается их ученье?
Бетси. В общем-то у Энди они ведут себя тихо и не вертятся под ногами, а в школе это главное.
Эванс. Интересно было бы узнать, чему он их учит.
Олим. Не письму и не чтению. Я знаю, я их спрашивал, они ничего не умеют.
Эванс. Тогда – чему? То, что я слышал, – похоже, просто бессмыслица.
Олим. У тебя же нет образования.
Эванс. Но в школе я все-таки учился… И вообще мне не нравится, когда учитель все время разговаривает сам с собой.
Шум дефлектора.
Блик (как будто с кем-то разговаривая). Дело в том, что тогда я действительно не знал, что делать. Если бы можно было спуститься вниз, кто-нибудь пошел бы, но снегу было столько, что не пройти.
Пауза, во время которой шум, издаваемый дефлектором, звучит почти как ответный голос.
Если бы даже я хотел, а этого я не утверждаю, даже если бы я хотел – в чем меня можно обвинить? Ведь на то была божья воля. Ну ладно, пусть не так, пусть это был глас природы и то, другое, тоже. Я не мог их остановить. (Пауза.) Может, должен был, но мне навязали эту должность – сам я ее не просил. (Пауза.) Какая мне разница, что сделал бы Гэнн? Гэнн был дурак… Ну возможно, не совсем дурак, но неуравновешенный тип, он был ненормальный. (Пауза.) А я ведь нормальный, такой же точно, как Эванс, Олим, Рита, Бетси, я не мог поступить как Гэнн. Он был невежда, а я нет. Он ругался, а я нет, и к тому же я жив, а Гэнн… Стой! Кто идет?
Олим. Это всего лишь я. А ты думал, кто?
Блик. Не знаю, ни на кого не думал, просто увидел силуэт.
Олим. Темная ночь.
Блик. А мне нравится.
Олим. Не знаю, где бы мы были, если б наш старичок дефлектор перестал шуметь.
Блик. Что ты имеешь в виду?
