Петер Хакс - Адам и Ева

Давай оставим.

Красивый вечер, да?

Какой совет?

Ты видишь, что из ледяной горы
Того вон облака бьют золотые реки
И исчезают там, в далеком море,
Кудрявой рыжей лавы завитками.
Вот превращение! Ах, даже айсберг
При таянье блаженство ощущает.
Смелее и прекраснее дерзают
Небесные создания с тех пор,
Как пять планет начало положили,
Сломав оковы долга, и парят,
Ведомые лишь внутренним влеченьем,
В Несвязанного царстве.

Непонятно.
Я сбита с толку.

Сбита с толку? Ты?

Ты столько знаешь.

Знать совсем не трудно.
Но надо видеть то, что хочешь знать.
А ты отводишь взгляд. Ну, например,
На яблоко не смотришь.

Я взглянула.
Вот только что.

Ах, так? И что с того?

Ну, что я беспокоюсь? Все в порядке.
Я вышвырнул из рая Сатану,
Адам спокойно ров в земле копает,
Чтоб склон водой прохладной оросить —
(Его отсюда мне отлично видно!).
Мир управляется по доброй воле,
Раз только сторож мыслит о крамоле.

Взглянула? Что-то я тебе не верю.

Я видела его.

И рассмотрела?

Да. Очень хорошо.

Но ничего,
Да, ровно ничего не увидала.
Ты снизу бросила трусливый взгляд,
А он стирает яркий новый образ,
Не дав ему пробиться к нерву знанья.
Вот тут под мхом удобная ступень,
Встань на нее, отсюда лучше видно.

Змея, ни с места! Или я уйду.

Повыше, детка. Ведь не в первый раз.
Взглянув однажды, рассмотри получше.

Ну, рассмотрела.

Можно и потрогать.

Какой противный фрукт.

Коснись его.

Ну нет, к чему?

Чтоб лучше рассмотреть.
Ведь наши пальчики — они как глазки.
Мы видим только то, что осязаем.

Мне страшно.

Это просто с непривычки.

Мне страшно, потому что это ново.

Мы боги, а богам неведом страх.

Мы разве боги?

Женщина, пойми!
Мы все здесь боги: ангелы, Господь,
И яблоко, и я. И только ты
Из трусости не хочешь, не дерзаешь
Богиней стать. Ведь боги не боятся.
И каждый — бог, кому неведом страх
Пред тем, что неизвестно.

Неизвестно…
Нет, не могу.

Проклятая бабенка!
Кому сказал: Коснись его!

Коснулась.

Потрогай хорошенько, всей рукой.

Я не могу.

Он что, тебя укусит?

Змея, да ты стоишь!

Растет, как всё,
Но несравненно слаще!

Ты стоишь!

Да разве есть причина отвергать
То, что нам нравится, чего мы алчем?
Давай же, будь смелей, попробуй, Ева.

Твои глаза сверкают, как металл,
Встопорщился, налился кровью гребень,
Стоишь, весь в пене, требуя того,
Из-за чего и умереть недолго.

Умрешь, сама себя лишая жизни.
Ведь ты до дрожи хочешь откусить,
Ты вся — желанье яблока сплошное.
Неужто от себя ты отрешишься?
Сама себя желаньем умертвишь?
Ну, Ева, губы дай. Кусай же! Ешь!

Назад! Назад! Эй, головы раздвиньте!
Вы что там вытворяете вдвоем?
Дурная бестия, дурная баба!
Что происходит? Что там между вами?

Ах, тварь ползучая! Так ты бунтуешь?
Ах, гадина! Ослушаться Творца?

А кто творил меня ползучей тварью?

Ты злишься, потому что ты урод.
Из-за противной внешности, бедняга,
Так люто ненавидишь это тело,
Что путаешь себя с своим безумьем.
И ты себя считаешь ровней Богу?

А ты дурак, поскольку ты, красавчик,
Из тех быков отряда шестикрылых,
Которые по ветру держат нос
И получают даром все на свете:
И кресла, и успехи, и чины.
Раз шевелить мозгами вам не надо,
Вы вечно остаетесь в дураках.

Рептилия довольно остроумна,
Что вызывает праведный мой гнев.

А мой, неправедный, — твоя убогость.

Твой гнев неправедный! Да как ты смеешь!
Желчь в голову ударила Змее.
Ты спятила, нахальная змеюка!

Вот привяжу тебя к стволу, Рогатый,
Со всею силой ярости моей,
И каждое из ребер как кинжал
Проткнет и потроха, и селезенку.
Ты представляешь гулкий стон земли,
Когда она дрожит пред сотрясеньем?
И ты такой же гулкий вздох издашь,
Когда от боли замычишь угрюмо.

Да я бессмертен, бешеная тварь!

Бессмертен? Ну так в муках завопишь,
Чтоб Бог тебя избавил от бессмертья.

Они дерутся. Как они сильны!
Тела двоих сплелись двойным кольцом,
И влажные жемчужины сверкают.
И это все в мою творится честь?
Когда еще так отражалось солнце
В подобной драгоценной диадеме?

Легко сломаю хрупкий позвоночник.

Легко. Мой план — его убрать отсюда.

Изменница, теперь ты не уйдешь!
Всего полдня прошло, как я тебя
Из пламенной ограды рая спас.
С прогулки, вряд ли нужной, возвращаясь,
Пытаясь внутрь пролезть через засов,
Все брюхо ободрав, спалив всю кожу,
Застряла ты: ни взад и ни вперед.
А я тебя так нежно снял с забора!
На ангельских плечах сюда принес!
И где же благодарность?

Благодарность
Проявят те, кто любит змей спасать.

А вот спасибо от неблагодарных.

Теперь они дерутся на мечах.

А, хорошо! Не на живот, а на смерть!
Все, что до сих пор было мутно, странно,
В бою смертельном ясность обрело.
Война, с тобой мне проще и вольней,
Меч разрубает всякие сомненья.

Жемчужины краснеют, как рубин.

На, получай!

Ох! Ох!

На, получай!

(Я просто из учтивости кричу.
Ведь он змею в клочки сейчас изрубит.)