Будимир Метальников - Алешкина любовь. Простая история.
А вернее, он смотрит не столько на Зинку, сколько на ее руку. И вот, наконец, преодолев собственное сопротивление, он осторожно берет девушку за руку и со страхом ждет, что она скажет на это.
Но Зинка, мельком глянув на него, совсем не обратила внимания на такую малость, и снова на лице ее воцарилась скука.
А Алешка все не замечал этого, упиваясь своим маленьким счастьем — ее рукой.
Так подошли они к Зинкиному дому.
— Ну вот и погуляли! — со вздохом облегчения сказала Зинка.
— Да-а, — счастливо протянул Алешка.
Зинка посмотрела на него.
— Ну что ж, коль нечего сказать, и «да» — слово! — насмешливо заметила она.
— Да, — растерянно подтвердил Алешка, не найдя что еще сказать… — Ну, до свиданья… — протянул он руку.
Зинка прислонилась спиной к двери и, склонив голову набок, посмотрела на него.
В глазах ее вдруг появились смешливые искорки.
— Никак не пойму я, что ты за кавалер такой? — лукаво вздохнула она. — Неужели даже на прощанье не поцелуешь?
Алешка заколебался, но только на мгновение. А потом, шагнув к ней, он так трепетно, так почтительно и нежно коснулся губами ее губ, держа руки по швам, что Зинке стало ясно — это первый поцелуй в его жизни.
Он стоял перед ней, не смея сразу поднять на нее взгляд после этого поцелуя, а она смотрела на него широко открытыми глазами, впервые начав понимать его…
— Чудной ты парень! — покачала она головой. — Хочешь, давай еще посидим вот тут…
И она села на старое бревно, лежащее возле дома.
Алешка, у которого еще не прошло смущение, осторожно сел рядом.
Зинка, лукаво улыбнувшись, подвинулась к нему, так что ее плечо коснулось Алешкиного.
Алешка замер.
Зинка подождала еще немножко и вдруг фыркнула.
— Что-то ты, миленький, уж больно смирен! Или не нравлюсь я тебе?..
Алешка испуганно уставился на нее, но не смог выдержать ее насмешливого взгляда. Он поспешил отвести глаза и не знал, куда девать себя от смущения.
— Ну, что молчишь-то?
— Нравитесь, — пробормотал он наконец.
— А что же ты сидишь, как памятник? Не знаешь, чем руки занять?
Алешка поежился.
— Господи, да что же мне с тобой делать? — не унималась Зинка. — Ты что, никогда за девку не держался?
— Ну, а если нет, тогда что? — вдруг мрачно и решительно обернулся к Зинке Алешка.
— Ну так подержись, пока я добрая. — Она залилась смехом.
Алешка встал.
— Я не люблю таких шуток, — хмуро сказал он.
— Подумаешь! — вскипела Зинка, вскакивая. Зачем же ты тогда ходил сюда?
— А я ходил не к такой…
— А я вот такая и есть! Не нравлюсь?
— Нет, — не сразу, но твердо ответил Алешка.
— Ну и катись тогда отсюда! Подумаешь, учитель какой нашелся! Некому меня учить тут было! Ну, чего стоишь?
И, странное дело, Алешка вдруг улыбнулся.
— Ты чего смеешься? — вконец разозлилась Зинка.
Совершенно ошеломленная, она вытаращила на него глаза, заморгала, открыла рот, но не нашла ничего лучшего, как выпалить: — Дурак! — и опрометью кинулась в дом, захлопнув за собой дверь.
Огромное красное солнце выкатилось из-за полоски туч над горизонтом. Над буровой, показавшейся впереди, гаснет лампа на мачте.
Алешка свернул с дороги и пошел прямиком. Небольшая балка лежала на его пути. Он уже стал спускаться в нее и… замер, увидев на дне ее мужчину и женщину. Это были Лиза и Сергей. Они тоже увидели его. Поднявшись с земли, Лиза бросилась бежать.
Алешка, смущенный и растерянный, стал обходить балку стороной.
Через некоторое время его догнал Сергей.
— Слышь-ка! — хмуро начал он после некоторого молчания. — О том, что видел, — молчок! Понял?
— Меня об этом можно было бы не просить, — несколько обиженно отозвался Алешка.
— Ну, то-то?!.. Сам понимаешь…
Алешка кивнул, потом подняв на него глаза, тихо опросил:
— Значит, ты любишь ее?
На миг в глазах Сергея мелькнуло изумление, и, казалось, он готов был расхохотаться, но что-то в чистых глазах Алешки остановило его, и он, мотнув головой, ответил не очень уверенно:
— Ну, да… — и поспешно отвел глаза.
— А муж? — помолчав, спросил Алешка.
— Да ну, муж! Что она хорошего от своего Ильи видит?.. То есть он, конечно, и не обижает ее, — поправился он. — А в общем, что есть он, что нет — разница небольшая… Со мной не сравнить, конечно, — усмехнулся он.
Еще несколько шагов они прошли молча.
Потом Алешка сказал сочувственно:
— Плохо, наверное, когда свою любовь скрывать приходится?..
— Да уж чего хорошего!.. — поддакнул Сергей, невольно усмехнувшись.
Эта-то усмешка и насторожила Алешку.
— А почему ты смеешься? — удивленно и испытующе посмотрел он на Сергея…
На этот раз Сергей не выдержал. Положив руку ему на плечо, он назидательно заговорил:
— Глупый ты еще, вот что я тебе скажу. Заладил — «любишь», «любишь»! Просто живой человек о живом всегда думает, так что любовь тут ни при чем. Сам-то на переезд зачем шляешься?
Оскорбленный до глубины души, Алешка вспыхнул и, сбросив движением плеча его руку, пошел прочь. Сергей озадаченно пожал плечами и задумался.
Женя отдыхал после смены, с наслаждением развалившись на кровати. Вошел Аркашка, вытираясь на ходу полотенцем. Развесив полотенце на спинке кровати, Аркашка повалился на соседнюю кровать, потом приподнялся и достал из-под подушки книгу. Раскрыв ее на заложенной странице, он немедленно погрузился в чтение.
Женька приподнялся на локте.
— Интересно?
— Угу, — пробормотал Аркашка.
— А про любовь есть? — оживился Женя.
— Да ну, тут больше про шпионов. А любовь так, сбоку припека…
— Вот отдельно бы про одну любовь почитать… — вслух подумал Женя. — А интересно, есть такие книги?
Аркашка отложил книгу и тоже задумался.
— Конечно, есть… Ты Манон Леско читал?
— Нет. А ты?
— И я нет… А «Пармскую обитель» читал?
— В кино видел…
— А Тургенева?
— Ну, а как же — «Муму».
— Ну, сказал тоже! — пренебрежительно усмехнулся Аркашка. — У него и кроме «Муму» кое-что есть…
В палатку вошел Алешка. Вид у него был хмурый. Он даже еще не снял спецовки…
Ребята удивленно переглянулись.
— Ты что это, Алеша? — спросил Аркашка.
Алешка молча стал раздеваться. Скинув спецовку, он тоже лег на кровать. Аркашка сел.
— А ты разве не пойдешь сегодня? — осторожно спросил он.
— Нет, — буркнул Алешка и отвернулся.
— А-а, — не удержался Женька и почему-то обрадовался, — Расчетик получил?
Аркашка дернул его за рукав, Женька удивился, но замолчал…
Алешка взял с соседней кровати приемник и включил его.
Послышалась музыка…
— Переживает! — прошептал Женька и подмигнул Аркашке.
Аркашка вышел из палатки и поманил за собой Женьку. А когда Женька подошел к нему, он укоризненно постучал его по лбу. Женька развел руками.
По дороге, взвивая шлейф пыли и громыхая пустыми бочками из-под бензина, идет машина. В кабине Аркашка и Николай.
Они догоняют женщину с мешком за плечами, идущую по обочине. Она тянет за собой на веревке черную козу. Коза все время упирается, и женщине приходится прилагать немало усилий, чтоб тащить ее.
Поравнявшись с женщиной, Аркашка затормозил машину.
— Что, тетка, тяжело? — сочувственно спросил он.
— Та щоб вона сдохла, проклятуща скотйняка! Усе время так — я ее тягну, а вона не иде. Я ее тягну, а вона не иде!
— И далеко ты ее тянешь?
— Та на станцию…
— Могли бы подвезти, между прочим.
— А вы куда ж едете?
— Мы-то в совхоз, но ежели сговоримся, можно подбросить, куда надо.
Женщина заколебалась, но тут коза снова дернула головой, и она согласилась.
— А хай ей грець! Поидемо!..
…В станционном буфете толчея. Молодежь со стоящего у путей эшелона шумно осаждает буфетную стойку. За окнами пыхтит паровоз, по платформе снуют пассажиры…
В углу за столиком Николай и Аркашка.
Булькая, льется водка в стакан, подставленный Аркашке: ребята благополучно доставили женщину с козой.
— Ну, дай бог, не последний! — бодро говорит Аркашка. Но на последнем глотке он поперхнулся и закашлялся…
— А пить-то ты, брат, не умеешь! — смеется Николай.
— Ничего, научусь, — обещает Аркашка. — Вся жизнь еще впереди.
И снова идет машина по степи. Бочки в кузове уже не катаются, как раньше, а поставлены и привязаны к бортам.
Вскоре показался переезд через железную дорогу.
Зинка развешивала белье для просушки. Когда она тянулась вверх, накидывая простынь на веревку, платье на ней приподнималось и обнажало ноги выше колена.
Аркашка вздохнул.
— А ведь девчонка — ничего!.. Алешка вот сразу разглядел, а я ездил, ездил мимо…
