Жан Мольер - Комедии
Горжибюс. Что за дьявольский жаргон? Вот уж поистине высокий стиль!
Като. И точно, дядюшка: сестрица здраво о вещах судит. Пристало ли нам принимать людей, которые в хорошем тоне ровно ничего не смыслят? Я готова об заклад побиться, что эти неучтивцы никогда не видали карты Страны Нежности{14}, что селения Любовные Послания, Любезные Услуги, Галантные Изъяснения и Стихотворные Красоты — это для них неведомые края. Ужели вы не замечаете, что самое обличье этих господ говорит об их необразованности и что вид у них крайне непривлекательный? Явиться на любовное свидание в чулках и панталонах одного цвета, без парика, в шляпе без перьев, в кафтане без лент! Ну и прелестники! Хорошо щегольство! Хорошо красноречие! Это невыносимо, это нестерпимо! Еще я заметила, что брыжи у них от плохой мастерицы, а панталоны на целую четверть уже, чем принято.
Горжибюс. Неужто у них и впрямь рассудок помутился? Стрекочут, стрекочут — в толк не возьму, что они болтают. Слушай, Като, и ты, Мадлон…
Мадлон. Умоляю вас, отец: забудьте эти нелепые имена и зовите нас по-другому.
Горжибюс. То есть как — нелепые? Да ведь эти имена даны вам при крещении!
Мадлон. О боже мой! Как вы вульгарны! Поверить трудно, что такой отец, как вы, мог произвести на свет столь просвещенную дочь! Разве говорят в изящном стиле о каких-то Като и Мадлон? Согласитесь, что одно такое имя способно опошлить самый изысканный роман.
Като. Правда, дядюшка: от столь резких звуков мало-мальски музыкальное ухо невыразимо страдает. Зато имя Поликсена, избранное сестрицей, или Аминта, как я себя называю{15}, отличается благозвучием, которого даже вы не сможете отрицать.
Горжибюс. Вот вам мое последнее слово: я знать не знаю никаких других имен, кроме тех, которые вам даны при крещении. Что же касается до господ, о которых идет речь, то мне хорошо известны их семейства, а также и достатки. Мой вам приказ: выходите за них замуж! Мне надоело с вами возиться: нянчить двух взрослых девиц — непосильное бремя для человека моих лет.
Като. Что до меня касается, дядюшка, то я одно могу сказать: я считаю замужество делом в высшей степени неблагопристойным. Можно ли свыкнуться с мыслью о том, чтобы лечь спать рядом с неодетым мужчиной?
Мадлон. Позвольте нам хоть немного подышать атмосферой парижского высшего общества, — давно ли мы расстались с провинцией? Позвольте нам самим завязать роман по взаимной склонности и не слишком торопите с развязкой.
Горжибюс. (в сторону). Дело ясное: совсем рехнулись. (Громко.) Я уж вам сказал: я ничего не понимаю в вашей болтовне, но я желаю быть полным хозяином в доме. Или вы без всяких разговоров пойдете под венец, или, черт возьми, я вас упрячу в монастырь! Помяните мое слово! (Уходит.)
Явление шестое
Мадлон, Като.
Като. Ах, душенька! До какой степени у твоего отца дух погряз в материи! Сколь туп у него ум! Какой мрак в его душе!
Мадлон. Что делать, милочка! Он так меня конфузит! Представить себе трудно, что я его дочь. Я только и жду, что счастливый случай откроет тайну моего высокого происхождения.
Като. Я в этом уверена. По всем признакам ты знатного рода. И сама я, как погляжу на себя…
Явление седьмое
Те же и Маротта.
Маротта. Вот тут лакей чей-то пришел, спрашивает, дома ли вы, говорит, что его господин желает вас видеть.
Мадлон. Дура! Оставь ты свои мужицкие речи! Скажи: явился, мол, гонец и изволит спрашивать, дозволено ли будет его господину вас лицезреть.
Маротта. Чего захотели! Я не больно-то сильна в латыни и не учила эту, как ее, философию по великому Сириусу{16}.
Мадлон. Какова дерзость! Просто невыносимо! Однако ж кто господин этого лакея?
Маротта. Он его назвал маркизом де Маскариль.
Мадлон. Ах, дорогая моя! Маркиз! Ступай же скажи, что мы принимаем. Конечно, это какой-нибудь салонный острослов, до которого дошли слухи о нас.
Като. Натурально, душенька!
Мадлон. Примем его тут, в зале: это будет приличнее, нежели приглашать его к нам наверх. Пойдем оправим слегка прическу и поддержим нашу репутацию. Скорее подай нам наперсника Граций!
Маротта. Ей-ей, не разберу, что это за зверь. Коли хотите, чтобы я вас поняла, говорите по-человечески.
Като. Принеси нам зеркало, невежда, да смотри не замарай стекла отражением своей образины.
Все уходят.
Явление восьмое
Маскариль, два носильщика.
Маскариль. Эй, носильщик! Ой-ой-ой-ой-ой-ой! Как видно, мошенники хотят переломать мне ребра о стены и о мостовую!
Первый носильщик. Тьфу, черт! Больно узкая дверь! Вы же сами приказали, чтобы мы вас втащили в дом.
Маскариль. А то как же? Ах, бездельники! Мог ли я допустить, чтобы на пышность моих перьев обрушилось безжалостное ненастье и чтобы на грязи отпечатались следы моих башмаков? Уберите прочь ваш портшез!
Второй носильщик. Так уж вы заплатите нам, ваша милость.
Маскариль. Что-о-о?
Второй носильщик. Я говорю, сударь, что нам следует с вас получить.
Маскариль. (дает ему пощечину). Мошенник! Требовать деньги со столь знатной особы?
Второй носильщик. Так-то вы платите бедным людям! Да разве вашей знатностью будешь сыт?
Маскариль. Но-но! Знайте свое место! Канальи еще смеют шутить со мною!
Первый носильщик (вооружившись палкой от носилок). А ну, расплачивайтесь, да поживее!
Маскариль. Что-о?
Первый носильщик. Сию минуту давайте деньги, вот что!
Маскариль. Вот это разумная речь!
Первый носильщик. Поторапливайтесь!
Маскариль. Хорошо, хорошо! Тебя и послушать приятно, а тот мошенник несет такую околесицу! Получай! Довольно с тебя?
Первый носильщик. Нет, не довольно. Вы дали пощечину моему товарищу и… (поднимает палку).
Маскариль. Потише, потише! Получай за пощечину. Миром от меня всего можно добиться. Теперь ступайте, а немного погодя зайдите за мной. Мне надобно быть в Лувре на вечернем приеме.
Носильщики уходят.
Явление девятое
Маскариль, Маротта.
Маротта. Мои госпожи сейчас выйдут, сударь. Маскариль. Пускай не торопятся. Я расположился здесь со всеми удобствами и могу обождать.
Маротта. Вот и они. (Уходит.)
Явление десятое
Маскариль, Мадлон, Като.
Маскариль. (раскланиваясь). Сударыни! Вы, без сомнения, удивлены дерзостью моего поступка, однако ж эту неприятность на вас навлекла ваша слава. Высокие достоинства обладают для меня столь притягательной силой, что я всюду за ними гоняюсь.
Мадлон. Ежели вы гоняетесь за достоинствами, то не в наших владениях вам надлежит охотиться.
Като. В нашем доме достоинства впервые появились вместе с вами.
Маскариль. О, позвольте мне с этим не согласиться! Молва не погрешила против истины, отдав должное вашим совершенствам, и всему, что есть галантного в Париже, теперь крышка.
Мадлон. Ваша снисходительность делает вас излишне щедрым на похвалы, а потому мы с кузиной отказываемся принимать за истину сладость ваших лестных слов.
Като. Душенька! Надобно внести кресла.
Мадлон. Эй, Альманзор!
Явление одиннадцатое
Те же и Альманзор.
Альманзор. Что прикажете, сударыня?
Мадлон. Поскорее вкатите сюда удобства собеседования.
Альманзор вкатывает кресла и уходит.
Явление двенадцатое
Маскариль, Мадлон, Като.
Маскариль. Но в безопасности ли я?
Като. Чего же вы опасаетесь?
Маскариль. Опасаюсь похищения моего сердца, посягательства на мою независимость. Я вижу, что эти глазки — отъявленные разбойники, они не уважают ничьей свободы и с мужскими сердцами обходятся бесчеловечно. Что за дьявольщина! Едва к ним приблизишься, как они занимают угрожающую позицию. Честное слово, я их боюсь! Я обращусь в бегство или потребую твердой гарантии в том, что они не причинят мне вреда.
Мадлон. Ах, моя дорогая, что за любезный нрав!
Като. Ну точь-в-точь Амилькар{17}!
![Жорж Бордонов - Мольер [с таблицами]](/uploads/posts/books/47372/47372.jpg)
