Александр Островский - Том 10. Пьесы, написанные совместно
Бондырева. И деньги размотают.
Ольга. А мы примем меры. Я постараюсь прежде их поговорить с Лизгуновым, тогда уж они не займут, и он колебаться перестанет. Тетя, навязала я вам управляющего, что-то вы с ним будете делать?
Бондырева. А что ж? Ничего. Дадим ему в задаток побольше денег и пусть живет да учится. Дела ему будет довольно: жатва, а потом молотьба. Пусть мешки считает да в амбары ссыпает. А задурит, так прогоним. Только и убыток, что задаток пропадет — так это еще беда невелика: здесь-то его оставлять, так дороже обойдется. А может, и за дело возьмется, может, и человеком будет. Еще молод, жаль его. Конечно, из десяти таких шелопаев только разве один поправляется, да, может быть, этот один-то он и есть. А не захочет по честной дорожке итти, так чорту баран, — так турну его, что и своих не узнает. Дам из милости пятьдесят рублей на дорожку, целуй ручку и убирайся!
Ольга. Тетя, кто-то подъехал… Это Лизгунов. Вот хорошо; я его сейчас и встречу.
Бондырева. Ну, я уйду!
Уходит. Входит Лизгунов.
Явление пятоеОльга и Лизгунов.
Лизгунов (позируя). Какая приятная встреча! Это вы? Мое почтенье!
Ольга. Здравствуйте!
Лизгунов. Очень рад, что вижу вас, я так желал этого.
Ольга молчит.
Позвольте мне вам так же откровенно высказать, как и вашей сестрице…
Ольга. Что же такое?
Лизгунов (восторженно). Я… я люблю вас.
Ольга. Вы? Вот не ожидала!
Лизгунов. Не ожидали? Я этому не удивляюсь. Ухаживать я предоставляю другим, но если я имею намеренье, благородное намеренье, то я прямо… вы меня понимаете?
Ольга. Нет.
Лизгунов. Нет? Гм! Я прошу вашей руки. Сегодня я имел удовольствие говорить с вашей сестрицей, и она согласна.
Ольга. Это мне все равно. Я-то не согласна и прошу прекратить этот разговор.
Лизгунов. Вам даже неприятно мое предложение?
Ольга. Да, неприятно, потому что вы мне не нравитесь.
Лизгунов (в изумлении). Это удивительно! Не нравлюсь? Помилуйте! Да мне только стоит посвататься, и за меня с радостью пойдет губернаторская дочка. Я слишком разборчив, я многих не удостаиваю своим расположеньем; за мной гоняются невесты, а не я за ними. Употребляют разные ухищренья, ставят мне ловушки, и, кроме того, сколько я вижу ухищрений…
Ольга (перебивая). Извините, все это не интересно для меня. Вы слишком самонадеянны.
Лизгунов. Помилуйте, я еще никогда так не робел, как с вами.
Ольга. Хороша робость! Вы не дали себе труда узнать меня и даже полюбопытствовать, как я смотрю на людей, что желаю найти в своем муже. Вы удостоили меня вашего расположенья, пожелали жениться — и для вас довольно! Это мещанский обычай.
Лизгунов. Извините, я не знал вас. Вы мне позвольте надеяться… Когда узнаете лучше…
Ольга. Да ни теперь, ни после, никогда!
Лизгунов. А! Вот как! Интересно! Право, интересно! В таком случае извините… посмотрим.
Ольга. Вы, кажется, угрожаете кому-то?
Лизгунов. Да-а! Они узнают!
Ольга (смеется). Кто же?
Лизгунов. Они должны были знать ваше мнение обо мне.
Ольга. Конечно, я его не скрывала.
Лизгунов. Но они меня обманули; они мне говорили, что вы меня…
Ольга. Что?
Лизгунов. Хвалите.
Ольга смеется.
Судя по их словам, я не мог сомневаться в вашем согласии.
Ольга. Как вы просты, как легко обмануть вас…
Лизгунов. О нет, я не прост. Они воспользовались тем, что я влюблен; влюбленные доверчивы… но я теперь разочарован и поступлю строго.
Ольга. Только прошу, не обвиняйте сестру: она вынуждена была!
Лизгунов. Уж я виноватого найду!
Баркалов выходит из флигеля.
Ольга. Вот и прекрасно! Найдите и поступите с ним как следует. (Кланяется и уходит в дом.)
Явление шестоеБаркалов, Лизгунов, потом Бондырев и Марья.
Лизгунов. А! Вы здесь! Очень кстати!
Баркалов. К вашим услугам.
Лизгунов. Благодарю-с, благодарю! (Горячо.) Вы думали, вы хотели…
Баркалов. Не горячитесь, не горячитесь, говорите толком!
Лизгунов. Но я не прост, нет…
Баркалов. Да ну, тише же! Я не люблю…
Лизгунов. Вы хотели поймать меня на такую пустую штуку!
Бондырев (входит и подавая руку Лизгунову). Что это вы, Павел Спиридоныч, горячитесь?
Лизгунов. Помилуйте, какую было ловушку поставили! Да плохо разочли, соображенья нехватило. (Хохочет.)
Баркалов. Ну, да будет наконец! Довольно, говорю я вам…
Лизгунов. О, я этого не прощу! (Ходит взад и вперед)
Баркалов. Скажите вашей супруге, что я согласен.
Бондырев. Хорошо, скажу. К индюку служить желаете?
Баркалов. Ах, полноте! Поверьте, я сумею стать во всякие отношения.
Бондырев (пожимая руку Баркалову). Очень приятно, очень приятно!
Лизгунов (Баркалову). На-днях вы будете иметь честь принимать дорогого гостя, судебного пристава. Я представлю ко взысканью векселя Серафимы Давыдовны.
Бондырев. Я по ним заплачу.
Баркалов (Бондыреву). И по моему, прошу вас: всего шестьсот рублей!
Бондырев. И по векселю господина Баркалова.
Лизгунов. Тем лучше, меньше хлопот. Честь имею кланяться… (Уходит.)
Марья (входит). Степан Григорьич! Барыня приказала сказать, чтобы вы подождали здесь, они сейчас выдут. (Уходит.)
Бондырев. Поговорите с ней, а я пойду к жене, скажу, что вы согласны.
Баркалов. Сделайте одолженье.
Бондырев. Да и сбирайтесь! Мы напишем старосте приказ, чтобы вас приняли как следует, если вы раньше нас приедете. (Уходит.)
Баркалов. Похожденьям моим здесь приходит конец. Все-таки пожил. Пожил так, как другому и во сне не приснится.
Явление седьмоеБаркалов и Сарытова.
Сарытова. Наконец-то я вижу вас! Скажите, что Лизгунов?.. Она, верно, очень резко отказала ему? Он рассердился?
Баркалов. Ничего я не знаю. Знаю только одно, что в вашем доме мне оставаться нельзя.
Сарытова. Вам? Послушайте, друг мой, не пугайте меня, не шутите так неосторожно!
Баркалов. Это далеко не шутка, я говорю серьезно. (Твердо.) Я должен уехать отсюда и сегодня же исполню это намеренье.
Сарытова. Да? Вы должны? (Совсем растерянная.) Сон это, или я в бреду? Посмотрите на меня. Вы не улыбаетесь, вы смотрите зло!
Баркалов. Не зло, но и не с таким малодушием, как вы. Оставьте, прошу вас, все эти нежности и выслушайте меня. Вам необходимо со мной расстаться.
Сарытова. Почему это так сделалось вдруг необходимо?
Баркалов. Оттого, что обстоятельства переменились и вам нужно помириться с родными, а пока я здесь, это невозможно.
Сарытова. Я не прошу ваших забот обо мне, родные отреклись от меня, и бог с ними; тем более дороги вы мне. Вы для меня все: и жизнь, и радость! Мне не нужно ваших забот, мне нужно ваше сердце!
Баркалов. Опомнитесь! Вам ли об одном сердце думать? Вы не молоденькая. Одним словом, мы должны расстаться — это решено, иначе невозможно. Расстанемся же как добрые друзья, без неудовольствия.
Сарытова. Как это легко и просто! Расстанемся! Нет, и не говорите мне!
Баркалов. А что ж такое? Можно было — жили дружно, а нельзя — разъехались.
Сарытова. Нужна была, хорошо, а не нужна стала, можно бросить — благородный расчет! Да где же все ваши клятвы, уверенья?
Баркалов. Вы никак не хотите расстаться без упреков?
Сарытова. Не я говорю, а мое разбитое и растоптанное чувство.
Баркалов. Какое чувство? Никакого чувства и не было.
Сарытова. Вы не смеете этого говорить! Я доказала, я очень доказала!
Баркалов. Что вы доказали?
Сарытова. Любовь свою к вам. Для вас я пожертвовала состояньем, родными.
Баркалов. Для меня? Позвольте, я тут ни при чем.
Сарытова. Боже мой! Я стыжусь, что приблизила к себе такого безумного человека. Он разорил, опозорил меня и надо мной же издевается!
