Александр Островский - Том 9. Пьесы 1882-1885

Кто ж мыл, кто шил тебе? Чужие руки
Такие ли, как женины? Кажи-ка
Сорочку-то!

Суровая какая.
Такие ли я шила! Ишь ты, ворот
Не вышитый. А я, бывало, шелком
И рукава и ворот изошью.
Какой кафтан-то смурый! На бурлаках
Такие-то.

А ты молись-ка Богу,
Что сам-то цел!

Романушка, по-Божьи,
Скажи ты мне всю правду. Не видались
Два года мы. Ужли ты женской ласки
Не видывал, так сиротой и жил?
Ни девушки, ни бабы не любили
Молодчика тебя? Скажи, мой милый,
Не осержусь.

Всю правду говорить?

Ну, говори!

В сиротской нашей доле
До ласки ли, Олена? А взгрустнется,
Бывало, мне, — присядешь, горько всплакнешь,
Придет ко мне, бывало, пожалеет,
Приластится, лицо и руки лижет
Мой верный пес, лохматая собака,
Кобель борзой. В глаза ко мне глядит
И плачет сам со мной.

Роман, сердечный!

Так прогони ж свою собаку, злую
Разлучницу. Возьми меня. Собакой
Служить тебе я буду, злое горе
С тобой делить; в глаза глядеть, и плакать,
И ластиться.

Уж без тебя не выйду
Отсюда я. Не для того нас доля
Свела опять, чтоб снова расставаться.

Увидят нас с тобой…

А пусть увидят;
Мне велено прийти и взять тебя.

А кто ж велел?

Отец.

Его ты видел?

Привел Господь. И ты его увидишь.

Возьми меня скорей, Роман, возьми.
Не надоем тебе, не надокучу.
Прикажешь мне — я подойду, погонишь —
Я прочь пойду, и слова не услышишь.

А у тебя и не спрошу, Олена,
Как ты жила, чтоб сердца ретивого
Не натрудить. И так уж все изныло.
Я знаю, ты меня не променяешь
Ни на кого охотой, про насильство
Не сказывай! Себя не пожалею,
Да и тебя. Таков уж мой обычай;
Как словно что внутри-то захохочет,
В глазах туман кровавый да ножи
Мерещатся. Молчи, Олена, лучше!

Романушка, не думай! Воевода
И плакал-то, и пыткой-то стращал,
Я напрямик ему сказала: руки,
Мол, наложу, отстань. Три дня не ела,
Голодной смертью помереть хотела, —
И унялся. На черную работу
Послал меня; а я тому и рада.
Боярышню привел, так взяли в терем,
По нраву ей пришлась.

Веди скорее
Боярышню. Калитку вам отворим.

Ступай, Роман, и за забором жди,
А здесь не стой! С боярышней Ульяна,
Сердитая такая: как увидит
Тебя в саду, весь дом поднимет криком.
Прощай пока.

Ну, с Богом.

Дожидайтесь.

Ну, дядюшка, простись с своей невестой!
Женили нас с тобой! Ты где гуляешь,
Своей беды не знаешь? Что ж мне делать?
Будить народ начать? А ну, услышит
Оленин муж, да выдадут людишки
Меня ему? Начнет меня он резать,
Пороть ножом на части по суставам.
Ой, батюшки, не буду! Вот что лучше:
Направлю я стопы свои подальше,
Покуда цел.

Наткнулся на кого-то.

Бессудный, ты?

А где Нечай Григорьич?

В монастыре остался.

Ты потише,
Не разбуди! Ты видишь, все заснули.

Ты как прошел?

В ворота.

Кто же отпер?

Два сторожа сидят: не спят, не дремлют.
А хуже сонных тычутся.

Послушай!
Все сторожа пьянехоньки, Дубровин
И Бастрюков на задворках гуляют,
Сейчас придет боярышня; калитка,
Вот видишь, та не заперта. Промедли
Ты час еще, и поминай как звали.
Неустройко хочет подойти к калитке.
Не отходи от терема, убьют.
Ты здесь один?

На улице оставил
Людей, стрельцов; двором прошел тихонько
И сказывать не приказал.

Пошли-ка
В обход стрельцов на задворки. Без шуму
Пускай идут; а сам беги скорее
К Облезлову. Он рядом здесь пирует.
Там пир идет на весь крещеный мир;
Там всех найдешь, посадских и служилых,
И я там был, мед-пиво пил — прогнали.
Бери народ и самого проси:
Одним-то нам не справиться.

Идем.

Я на камушке сижу,
Я топор в руках держу.
Ай ли, ай люли,
Огород горожу!
Огород горожу,
Все капустку сажу.
Ай ли, ай люли,
Все кочаненькую!
У кого нету капусты.
Просим к нам в огород.
Ай ли, ай люли,
Во девичий хоровод.

И крепко мы и весело живем:
Во всех углах по сторожу.

Веселый,
И в доску бьет и песенки поет.

Пришла ж тебе охота! Не слыхала,
Как соловей поет. Велико диво!
У вас в саду, чай, много.

Все же любо
Послушать их весенней-то порой.

Так слушала б из терема. Гулянки
Всё на уме.

Когда ж и погулять-то.
Гуляй, пока заботы нет, а после
И не придется: в тереме запрут.

Так добрые-то люди днем гуляют,
А ночью спят.

Мы выспаться успеем.
Мы круглый год всё спим. Ночей-то много,
А соловьи поют до Петрова дня,
Перестают потом.

И вам не страшно
Ночной порой в саду?

Чего ж бояться?
Вот говорят, что будто бука ходит,
Да врут, поди. Не малые мы дети.

Ну, вот пришли, развесили мы уши,
А соловей-то где ж?

Сейчас услышишь.