Луиджи Пиранделло - Шесть персонажей в поисках автора
Директор (Суфлеру). Займите свое место в будке, вот вам листки; на них, сцена за сценой, набросан весь порядок действия… (Протягивает ему несколько листков бумаги.) От вас потребуется настоящий подвиг…
Суфлер. Стенографировать, что ли?
Директор (радостно). Как? Вы знаете стенографию?
Суфлер. Не буду хвастаться, но со стенографией я…
Директор. Великолепно! Все идет как по маслу! (Одному из рабочих сцены.) Сбегай ко мне в кабинет и возьми всю бумагу, какую найдешь!
Рабочий уходит и вскоре возвращается с увесистой кипой в руках. Отдает ее Суфлеру.
(Суфлеру.) Будете записывать все подряд, сцену за сценой. Постарайтесь записать реплики точно, по крайней мере самые важные! (Актерам.) Освободите место, господа! Садитесь здесь (показывает палевую часть сцены) и будьте внимательны!
Премьерша. Но, позвольте, что же мы…
Директор (перебивая ее). Успокойтесь, импровизировать вам не придется!
Премьер. А что мы должны делать?
Директор. Ничего! Смотреть и слушать. А потом вы все получите готовые тексты ролей. Сейчас проведем черновую репетицию; репетировать будут они. (Жест в сторону персонажей.)
Отец (словно свалившись с заоблачных высот в неразбериху сцены). Мы? Простите, как вы сказали: репетировать?
Директор. Ну да, вы! Вы будете репетировать, а они будут смотреть! (Жест в сторону актеров.)
Отец. Но раз мы и есть персонажи драмы…
Директор. Эк, заладил: «Персонажи, персонажи!» Поймите, друг мой, что на сцене действуют актеры, а не персонажи. А персонажи находятся там (показывает на суфлерскую будку), в шпаргалке суфлера, в тексте… если он, конечно, есть!
Отец. Вот видите! Текста нет, но зато вам выпала удача заполучить для сцены самых настоящих, живых персонажей…
Директор. Ах вот оно что! Я вижу, вы хотите делать все сами, с начала до конца? Хотите показаться публике?
Отец. Ну да, показаться ей такими, какие мы есть.
Директор. Смею вас уверить, что это будет презабавное зрелище!
Премьер. А что же в таком случае остается делать нам, настоящим актерам?
Директор. Уж не воображаете ли вы, что сможете играть на сцене? Это же курам на смех…
Актеры дружно хохочут.
Вот видите, они смеются! (Вдруг, вспомнив об одном упущении.) Кстати, мы забыли распределить роли. Правда, это пустяк, все и так ясно. (Второй актрисе.) Вы будете играть Мать!.. (Отцу.) Да, а какое мы дадим ей имя?
Отец. Амалия, господин директор.
Директор. Но ведь это имя вашей жены! Зачем же называть ее настоящим именем!
Отец. А что тут плохого? Если ее так зовут на самом деле… Впрочем, признаюсь, едва ли эта госпожа (жестом показывает на Вторую актрису) подходит… Ведь для меня Амалия (жест в сторону Матери) только она и никто другой! Но, сами понимаете, противиться… я не знаю… Просто мне начинает казаться, что в чужих устах ее слова будут звучать как-то фальшиво, иначе…
Директор. Об этом не беспокойтесь… Мы уж постараемся найти верный тон… А насчет имени – если хотите, назовем ее Амалией, а нет – подыщем другое. Остальные роли распределим так; (Молодому актеру.) Ты будешь Сыном. (Премьерше.) Вы, понятно, – Падчерицей.
Падчерица (решение Директора кажется ей забавным). Как, как? Я – это вон та? (Хохочет.)
Директор (сердито). Что тут смешного?
Премьерша (возмущенно). Еще никто не позволял себе смеяться надо мной! Либо мне здесь будут оказывать подобающее уважение, либо я ухожу!
Падчерица. Простите, я ведь совсем не потому смеялась…
Директор (Падчерице). Вы должны гордиться, что вас будет играть…
Премьерша (перебивая, с иронией). …«вон та»!
Падчерица. Честное слово, я не хотела вас обидеть! Просто мне показалось забавным увидеть себя в вашем исполнении, вот и все. Не знаю, но… вы ведь на меня совсем не похожи!
Отец. Вот, вот… Послушайте, господин директор: наша индивидуальность…
Директор. Какая там к черту индивидуальность! Вы воображаете, что как персонажи представляете собой какую-то индивидуальность? Чепуха!
Отец. Как? Вы серьезно думаете, что у нас нет своего лица?
Директор. Конечно, нет! Ваша индивидуальность, ваше лицо, возникнет здесь, на сцене, когда актеры облекут вас с «помощью жестов, голоса и пластики в живую плоть. Мои актеры способны дать жизнь персонажам и почище вашего! Пока – вы еще мертвы; на сцене вы заживете только благодаря актерам.
Отец. Не смею спорить, господин директор, но подумайте только, как нестерпимо будет нам – таким, как мы есть, – видеть себя…
Директор (перебивает его). Ну, это плевое дело! Для этого существует грим!
Отец. А голос, жесты…
Директор. Довольно препираться! На сцене вы не можете быть таким, как в жизни! Здесь вас будет играть актер, и все!
Отец. Понятно, господин директор; теперь я начинаю догадываться, почему автор, видевший нас такими, какие мы в жизни, не пожелал вывести нас на сцену. Я не хочу обидеть ваших актеров. Боже меня сохрани! Но когда я думаю, что мне придется увидеть себя в исполнении… уж не знаю, в чьем…
Премьер (величественно выступает вперед под смешки молодых актрис). С вашего позволения – в моем!
Отец (подобострастно, вкрадчивым голосом). Я счастлив, сударь. (Отвешивает ему поклон.) Одним словом, когда я думаю, что, каково бы ни было доброе намерение и искусство актера, который собирается, так сказать, меня «впитать»… (Старается подыскать нужное слово.)
Премьер. Гм! Гм!
Актеры смеются.
Отец…Образ, который он может воссоздать, даже прибегнув к гриму… фигура…
Актеры хохочут.
Вряд ли будет походить на то, каков я есть в действительности. Но даже отбросив вопрос о внешнем сходстве, актер сможет выразить свое личное представление обо мне, свое личное восприятие, – если только оно у него есть вообще, – а вовсе не то, что я представляю собой на самом деле, и не так, как я воспринимаю себя сам. И мне сдается, что люди, призванные нас судить, должны с этим считаться.
Директор. Так вы обеспокоены тем, что скажет критика? А я-то развесил уши! Пусть критика говорит, что ей угодно. Давайте лучше подумаем о том, как нам поставить пьесу! (Оглядывается кругом.) Внимание, внимание! Все готово? (Актерам и персонажам.) Займите свои места! Дайте взглянуть! Так. (Спускается со сцены.) Не будем терять времени! (Падчерице.) Ну как, похоже?
Падчерица. Ничего общего!
Директор. Уж не хотите ли вы, чтобы мы выстроили здесь на сцене точную копию заведения мадам Паче? (Отцу.) Вы говорили, что на обоях были цветы?
Отец. Да, господин директор, белые обои, и на них цветы.
Директор. Ну а у нас полосатые! Разница невелика. Зато с мебелью дело, кажется, в порядке! Этот столик выдвиньте вот сюда…
Рабочие сцены передвигают столик.
(Бутафору.) Раздобудьте где-нибудь конверт, хорошо бы синего цвета, и дайте его вот этому господину. (Показывает на Отца.)
Бутафор. Конверт почтовый?
Директор. Ну да, почтовый!
Бутафор. Сию минутку! (Уходит.)
Директор. Так, начали! Первая сцена: выходит синьорина…
Премьерша выходит вперед.
Да обождите! Я говорю вот этой синьорине (показывает на Падчерицу), а вы должны смотреть, как…
Падчерица (подхватывает). …я перевоплощаюсь.
Премьерша (с обидой в голосе). Можете, милая, не сомневаться, что, когда нужно будет, я сама сумею перевоплотиться!
Директор (схватившись за голову). Да оставьте наконец свои глупые пререкания! Итак, первая сцена: синьорина и мадам Паче… А где же мадам?
Отец. Ее здесь нет.
Директор. Как же быть?
Отец. Но вообще-то она есть, она жива!
Директор. Где же она?
Отец. Разрешите! Сейчас мы все устроим. (Актрисам.) Будьте любезны, сударыни, одолжите мне на время ваши шляпки!
Актрисы (слегка удивленные, смеются, говорят все вместе, перебивая друг друга). Что?
– Наши шляпки?
– Что он говорит?
– Зачем ему шляпки?
– Увидим!
Директор. Что вы будете делать с этими шляпками?
Актеры смеются.
Отец. О, ровно ничего! Просто я развешу их вот на этих вешалках. А может быть, кто-нибудь будет так любезен, что снимет и свое пальто?
Актеры (та же сцена). Еще и пальто?
– А дальше?
– Он с ума сошел!
Несколько актрис (вместе, перебивая друг друга). Зачем?
– Сперва пальто, а потом, смотришь…
Отец. Нужны только пальто и шляпки… Прошу вас, окажите мне эту услугу! Хорошо?
Актрисы (стаскивают с себя шляпки, некоторые свои пальто и со смехом развешивают их). Почему же нет?
