Эдвард Радзинский - Она в отсутствии любви и смерти
Звонок в его квартире. Он не подходит.
Подонок!.. (Швыряет трубку, выходит, хлопнув дверью.)
Мать (закончив укладывать огурцы). Все!
Подруга (торжественно). Значит, пришла. Какой-то болван орет в микрофон счастливым голосом: «Товарищи после тридцати! Наконец мы собрались вместе, желаем вам приятного вечера и веселых встреч!» Сижу. Рядом за столом шесть баб, одна краше другой, возраст соответственно. Думаю, пора сматываться. И тут подходит к столу…
Мать. Врешь!
Подруга. Вот так! Красавец, лет сорок с небольшим, элегантный, с легкой сединой. Грустный! Ну, просто капитан!.. Мои бабоньки обмерли, а он… обращается — ко мне!!! Мимо всех!!! «Разрешите вас на танец пригласить». Я быстро лезу через пять пар ног. Пока лезла, увидела лица остальных… получила такое количество отрицательной психоэнергии — просто хоть в отпуск! Как я доползла до конца стола — не знаю. И говорю ему небрежно: «Ха!» И нехотя, лениво иду с ним танцевать.
Мать. Ну! Ну?!
Подруга. И вот тогда я испытала, что такое быть повелительницей! Что такое быть — тобой! Вот я во сне летала и правила машиной! Абсолютно то же ощущение! Начинает он со мной танцевать… Ну, танцуй…
Они обе складывают огурцы в тарелку. Мать включает магнитофон в ее комнате. Подруга готовится к танцу; в это время стук двери — входит Она.
Здравствуй.
Она. Здравствуй.
Мать. Ты собираешься проваливаться в институт, двоечница?
Она, ни слова не отвечая, молча проходит к себе.
Чтобы сейчас сидела за учебниками.
Она молча хлопает за собой дверью, выключает магнитофон. Все дальнейшее происходит одновременно. Мать и Подруга вновь укладывают огурцы на физиономии.
Он (отложил книгу). Хладность…
Джазисты играют.
Она (включила магнитофон). Письмо второе, которое излагает все, что было до сегодняшней встречи… «На следующий день, после того как я увидела вас впервые, я позвонила вам. Но телефон молчал. Шел дождь. Она меня не пускала. Но я бросилась в дождь. Я примчалась к вашему дому, дом стоял на месте, дом был реальностью… На вашем этаже за лифтом оказался автомат. Я позвонила снова, но никто не ответил. Я звонила бесконечно, но телефон молчал. Я поднялась этажом выше и просидела там на подоконнике до вечера. Я боялась, что с вами что-то случилось. В одиннадцать я уехала домой. На следующий день все повторилось. Три дня по целой рабочей смене я провела на вашем подоконнике, чтобы увидеть вас на двадцать три минуты. За это время я успела полюбить ваш подоконник. Он выходит на юг, там всегда солнце, там можно читать книги, писать и иногда спускаться этажом ниже и звонить вам. Когда мне становилось особенно хорошо, я звонила вам — просто так, от восторга».
Мать (Подруге ). Только не рассказывай так смешно, а то у меня огурцы колышутся. Подожди, я все-таки их переложу…
Она. Зачем я приезжала? Мне, собственно, от вас ничего не нужно было. Лишь увидеть! И когда я увидела вас — я тотчас спокойная уехала домой… Именно спокойная — потому что я знала: с моим человеком все в порядке. Он есть. Я не выдумала его, как все иное! Мне не интересно, как вас называют другие. Я сама придумала вам имя. Это строфа: «Кто и откуда, милое чудо». Милое чудо, здравствуйте!
Подруга. Я танцевала так небрежно… великолепно… Я была такой идиоткой, ну просто настоящей женщиной.
Мать. А он?
Она. Он! Мое лето… мое самое прекрасное лето… «Кто и откуда, милое чудо»! Он! Он!
Подруга. А он на меня смотрит так красиво — просто южный взгляд — и рассказывает историю своего одиночества. Оказалось, он робкий. Такой красавец, но робкий. Ну болезнь! За ним все ухаживают — а он все робеет. И мечтает о преданной любви. Ну, думаю, раз в жизни пошла пруха. И становлюсь все эффектней и эффектней… Отгадай, чем кончилось?
Мать. Отбили!
Подруга. Да ты что! Оглянулась я на свой стол — ни одной моей уродины, все танцуют, и рядом с каждой кавалер, и симпатичный, и тоже им — про одиночество, про робость! Ну, отгадай: кто они были?
Мать. Импотенты.
Подруга. Вот дура.
Она (выключила магнитофон). А ваша высшая откровенность в ответ на ужас, который рассказала я! «Кто и откуда, милое чудо». (Ищет ручку, чтобы записать, и натыкается на письмо матери, читает.) «Дорогой капитан…» (Читает про себя.) Отвратительно! (Швыряет письмо на стол.)
Подруга. Ну, отгадывай… ну еще немножко… совсем рядышком, «горячо»!..
Мать (шепотом). Неужели?!
Подруга. Ха-ха-ха! Это была киносъемка! Они снимали фильм об одиноких, скрытой камерой. Ну теперь ты понимаешь, какая мне выпала пруха — мое лицо на всю страну с экрана. Ну неужели не найдется на целую страну хоть один, всего один тип… которому нужна любительница стихов и природы. И вот он покупает билет в кино, и наша встреча состоялась. (Кричит.) Пруха! Тельцы должны действовать!
Она (перечитывает письмо). Мерзость! (Швырнула письмо со стола на пол. И топчет его в ярости.)
Подруга (выкрикивает). Есть надежда! (Вскочила, огурцы посыпались.) И еще про запас капитан!.. Кстати, ты отправила ему письмо?
Мать вспомнила и тотчас вскочила и, теряя огурцы, бросилась к ее двери. Стучит.
Она. Можно.
Мать входит в ее комнату. Она глядит на мать, молча поднимает письмо с пола и протягивает ей.
Мать. Ну конечно! Разве ты можешь не прочесть чужое письмо? Спешу тебя разочаровать. (Громко.) Это я написала для тети Веры. Слышишь?
Она молчит.
Оглохла?!
Маленький джазист (в кухне выкрикивает слова).
Моя любовь
Бывшее «ты»,
Ты, кто мне снилась,
Ты, о ком я грезил,
«Ты» распалась —
В реальность грудей, бедер и губ.
Теперь их можно ласкать или обсуждать,
Как жратву в ресторане…
Бывшее «ты»
Моя любовь!
Часть вторая
«Квартира» через несколько дней. Вечер. Все комнаты пусты, только в кухне играют два Джазиста в его комнате Он и Его жена.
Жена. Какая страшная квартира.
Он (как-то испуганно). Чепуха! Прекрасная квартира!
Жена. Я ее боюсь отчего-то. Прости, что я пришла сама, но твой телефон не отвечал, а я волнуюсь. Твое счастье — ты можешь не волноваться. Так что договоримся: подходи к телефону… Нет, как ты не можешь понять! Если бы ты мог хоть что-то понять… (Махнула рукой.) Он. Прошу тебя!
На лестничной клетке у телефона-автомата появляется Она и набирает номер. Звонок телефона в его квартире, Он не подходит.
Жена (усмехнулась). Звонят…
Он не подходит.
Ты очень тактичный.
Он молчит. Звонок.
Каждое утро я просыпаюсь в надежде, что все это сон!.. И все замечаешь: кому-то достали билеты на французский фильм… раньше я бы не обратила внимания… И неужели тебе все равно, что я… что мне… Ты знаешь, с тобой я была очень несчастна… но ты — молодец, ты сумел сделать меня еще несчастнее…
По-прежнему звонок телефона.
Тебе очень хочется подойти!.. Но ты… Еще раз спасибо… Он. Не надо! Я очень тебя прошу! Жена. Что «не надо»? Ты же знаешь, что вся моя жизнь… Я — твое порождение… Я с тобою стала женщиной… я… (Поднялась.) Я пойду? (Не уходит.) Какой же ты злой! Знаешь, раньше я специально приходила к тебе в институт… И когда я видела там тебя: такой блестящий… (Засмеялась .) И уже могла продолжать жить с тобою… Иногда на целый месяц хватало… Я пойду?
Он кивнул. Она все не уходит.
Как всегда — только о себе. Ну ладно! Эх ты!
Он. Я не сержусь. Это надо было сделать. Ты сделала первой. Всего лишь!.. Жена. Я ничего не сделала.
Он сморщился.
(Помолчав.) Ну, Бог с тобой! (Встала, подошла к нему.) А ты совсем-совсем… не любишь меня? (Приблизилась вплотную.)
Он (кричит). Не надо!
Жена. Подонок! Ты же… негодяй! Ты… ты… ты… садист! Это все должны знать! Я на каждом углу буду кричать! (Как базарная торговка.) Я ненавижу тебя! Я десять лет тебя ненавижу! Я изменяла тебе! Слышишь! Знаешь, с кем я звонила тебе?!
Он. Я убью тебя! Я…
Жена. Не-а! Не сможешь! Ты… ничтожество! Сколько сил я положила, чтобы сделать из тебя мужчину! Инфантильный дурак! Ты… ты… Ну, ударь! Ударь меня! Трус! Трус!
Жена лупит его по лицу. Он хватает Жену за руки, выкручивает. Какая-то отвратительная драка. Безостановочно звонит телефон. Наконец, Жена вырывает свои руки и вдруг хватает его за шею и целует в губы. Потом выдергивает шнур лампы, темнота. На лестничной клетке Она повесила трубку и убегает. Телефон замолкает. Тишина, только в темноте играют Джазисты… Потом Он зажигает лампу и сидит на постели, опустив голову на руки.
