Ноэл Кауард - Невероятный сеанс, или Неугомонный дух
Рут. Мне все равно, что тебе кажется. Дом веду я, а не ты.
Чарльз. Хочешь сказать, я бы с этим не справился?
Рут. Всегда можешь попробовать.
Чарльз. Беру назад свои слова насчет доброго утра. Утро мерзопакостное.
Рут. Ешь лучше, пока не остыло.
Чарльз. Уже остыло.
Рут (отложив газету). Вот что я тебе скажу, дорогой. Возможно, в молодости легкомыслие тебя даже украшало, но для писателя твоих лет оно смехотворно. Вчера вечером ты вел себя отвратительно. Постоянно меня обижал и оскорблял.
Чарльз. Вчера я стал жертвой какого-то помрачения сознания.
Рут. Ты стал жертвой алкоголя. Вспомни, сколько ты вчера выпил.
Чарльз. То есть, у тебя такая версия, да?
Рут. Идти в спальню ты отказался. А в три часа ночи я вышла взглянуть на тебя. Ты сидел на диване, в темноте, нес какую-то пьяную чушь, и волосы у тебя стояли дыбом.
Чарльз. Рут, я не был вчера пьян. Со мной произошло нечто очень странное.
Рут. Чепуха.
Чарльз. Да, сейчас, при ярком дневном свете это кажется чепухой, А ночью это была не чепуха. У меня в самом деле было что-то вроде галлюцинации.
Рут. Знаешь, мне больше не хочется ничего выяснять.
Чарльз. Но это необходимо выяснить! Меня это очень беспокоит.
Рут. Да уж. Вчера ты открылся с такой стороны, что я теперь тоже обеспокоена.
Чарльз. Вчера, во время сеанса, я был уверен, что слышу голос Эльвиры.
Рут. Никто кроме тебя ничего не слышал.
Чарльз. А потом возникло полное ощущение, что она здесь, в комнате. Я мог ее видеть и говорить с ней. Когда ты ушла к себе, мы с ней долго болтали.
Рут. И после этого ты хочешь убедить меня, что не был пьян?
Чарльз. Говорю тебе, не был! Ты же знаешь, если бы я напился, у меня бы сейчас было жуткое похмелье.
Рут. А я не уверена, что у тебя его нет.
Чарльз. Даже голова не болит. И язык не обложен — вот! (Показывает язык.)
Рут. Не желаю я смотреть на твой язык. Можешь убрать обратно.
Чарльз (подойдя к камину, закуривает). А я знаю, в чем дело. Ты боишься.
Рут. Боюсь? Что за чушь! Чего мне бояться?
Чарльз. Если бы я просто напился, ты бы так не возмущалась. Это из-за Эльвиры.
Рут. Я тебе говорила, что твои представления о женской психологии убоги. Но я ошибалась — они у тебя вообще отсутствуют.
Чарльз. Вот! С этого-то все и началось.
Рут. С чего — с этого?
Чарльз. С того, что мы говорили об Эльвире — и очень долго. А это крайне опасно — впускать кого-то вглубь своего сознания. Да еще перед сеансом оккультизма.
Рут. Я ее вглубь своего сознания не впускала.
Чарльз. А я впускал.
Рут. Ах, так! Значит, впускал!
Чарльз. Сама же добивалась от меня признания, что у нее тело было соблазнительнее, чем у тебя! Чтобы потом мучить меня упреками.
Рут. И не думала даже! Мне на ее соблазнительное тело плевать!
Чарльз. Ну, конечно. Сама вон вся сгораешь от ревности!
Рут (вставая). Ну, это уже слишком.
Чарльз. О господи! Знал бы ты, что я думаю о женщинах!
Рут. А ты о женщинах можешь судить только теоретически. Быть всю жизнь у них под каблуком, еще не значит в них разбираться.
Чарльз. Я ни у кого не был под каблуком.
Рут. Сперва твоя мать держала тебя в ежовых рукавицах. Потом ты попал в лапы этой ужасной… как там ее…
Чарльз (с достоинством) Миссис Уинтроп-Луэллин.
Рут. Вот! А потом явилась Эльвира. Эта вообще тобой управляла железной рукой.
Чарльз. Она-то как раз ничем не управляла. Она умела ускользнуть от любой ответственности. И делала это ужасно обаятельно.
Рут. Затем у нас был роман с Мод Чартерс.
Чарльз. Мой роман с Мод Чартерс длился ровно семь с половиной недель, и все это время она беспрерывно плакала.
Рут. Вот! Настоящая тирания — это тирания слез!.. А потом была…
Чарльз. Дорогая, если ты решила провести инвентаризацию моей сексуальной жизни, то список неполон. Хочешь, я гляну в свой дневник и составлю подробный отчет.
Рут. Твои унылые амурные подвиги вряд ли произведут на меня впечатление.
Чарльз. Единственная женщина, которая пыталась подчинить меня себе, — это ты.
Раз в жизни захотелось иметь галлюцинацию — даже этого мне не позволяешь!
Рут. Зато ты себе много позволяешь — особенно алкоголя!
Чарльз. Да пойми ты: алкоголь ни при чем! Я был трезв, да еще весь на нервах.
Рут. Он был на нервах! А я не на нервах? Как ты меня оскорблял, ты уже забыл!
Чарльз. Никто тебя не оскорблял!
Рут. А кто меня назвал уличной девкой? Кто сказал «заткнись»? А когда я предложила пойти в спальню, ты заявил, что это аморально.
Чарльз (с яростью). Это я говорил с Эльвирой!
Рут. Тогда тебе чудно удалось воссоздать милую атмосферу твоего первого брака.
Чарльз. Мой первый брак был вполне счастливым, а острить на эту тему с твоей стороны — верх бестактности!
Рут. Думаешь, меня интересует твой первый брак? Заблуждаешься. Меня гораздо больше волнует твой второй брак. У меня такое чувство, что он под угрозой. Это чувство любой нормальной женщины, муж которой напивается и осыпает ее оскорблениями.
Чарльз (кричит). Я не был пьян!
Рут. Тише. На кухне услышат.
Чарльз. Хоть на кухне дьявола! Я не был пьян!
Рут. Держись в рамках, Чарльз!
Чарльз. Я не могу держаться в рамках, когда сталкиваюсь с твоим ослиным упрямством!
Появляется Эдит.
Эдит. Можно убрать со стола, мадам?
Рут. Можно, Эдит.
Эдит. Там кухарка насчет обеда спрашивает.
Рут (холодно). Дорогой, ты будешь сегодня к обеду?
Чарльз. За меня не волнуйся. Перекушу в своем кабинете — бутылкой виски.
Рут. Не глупи, дорогой. (Эдит.) Скажите, мы будем обедать вдвоем.
Эдит. Да, мэм.
Рут (после паузы, небрежно). Я еду в город за покупками. Тебе ничего не нужно?
Чарльз. Мне много чего нужно, но вряд ли ты в состоянии это купить.
Рут (Эдит). Скажите кухарке, пусть внесет в список антиалкогольные таблетки.
Эдит. Да, мэм.
Чарльз (подойдя вплотную к Рут). Прошу тебя, Рут. Давай рассуждать спокойно.
Рут. Я-то рассуждаю спокойно.
Чарльз. Я не притворялся. Я на самом деле был уверен, что передо мной Эльвира, а когда я услышал ее голос, мне стало страшно.
Рут. Ты слышал ее голос в течение пяти лет, и ничего — страшно не было.
Рут расставляет по местам стулья. Чарльз передвигает столик.
Чарльз. Когда я ее увидел, у меня был просто шок.
Рут. Не мог ты ее видеть!
Чарльз. Сам знаю, что не мог. Но видел!
Рут. Я готова допустить только, что тебе показалось, что ты ее видишь.
Чарльз. Именно это я и пытаюсь тебе втолковать уже битый час!
Рут. Тогда, значит, с тобой не все в порядке.
Чарльз. А я о чем? Со мной явно не все в порядке. Что-то важное не в порядке.
Рут. А ты вчера нормально себя чувствовал? Я имею в виду, днем.
Чарльз. Абсолютно.
Рут. А что ты ел на обед?
Чарльз. Не помню. То же, что и ты.
Рут. Погоди. Мы ели рыбу под белым соусом и эти… с тертым сыром.
Чарльз. Ну и каким образом тертый сыр, съеденный за обедом, заставил меня увидеть покойную жену после ужина?
Рут. Не знаю. Может, было слишком сытно.
Чарльз. Да? А почему ты тогда не увидела своего покойного мужа? Съела-то не меньше моего.
Рут. Да, это ничего не проясняет.
Чарльз. Конечно, нет! И не прояснит, пока все загадки природы ты будешь объяснять работой толстой кишки!
Рут. А сейчас как ты себя чувствуешь?
Чарльз (подумав). Если не считать нервов, вполне нормально.
Рут. Ну и все. Сейчас ты же не видишь и не слышишь ничего необычного, верно?
Чарльз. Абсолютно ничего.
Возле «французских окон» возникает Эльвира. В ее руке букет роз. Она подходит к письменному столу, вынимает из вазочки цветы, швыряет их в корзину для бумаг и ставит в вазочку розы. Они такого же серого цвета, как одежда Эльвиры и она сама.
