Антон Чехов - Том 12. Пьесы 1889-1891
П. М. Свободин выступал в это время, по выражению Чехова, в роли «демона-соблазнителя»: он торопил его закончить пьесу обязательно «к концу октября», когда в Александринском театре должен был состояться его бенефис (письма Чехову от 18 апреля и 2 мая 1889 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 193–194).
Однако работа над «Лешим» шла довольно вяло. Чехов все время ощущал драматургическую «неправильность» пьесы и замечал: «Выходит скучища вроде „Натана Мудрого“» (Суворину, 17 апреля); «Пьеса вышла скучная, мозаичная» и т. д. (ему же, 14 мая; см. также письмо В. А. Тихонову, 31 мая 1889 г.).
Первый акт был закончен к 4 мая 1889 г. Чехов надеялся тогда, что «к началу июня пьеса будет готова» (Суворину, 4 мая 1889 г.). Вопреки ожиданиям, уже через десять дней был закончен и второй акт. Чехов сообщал, что «доволен своей работой» над пьесой, которая оставляет «впечатление труда» (ему же, 14 мая). Одновременно он известил о «Лешем» секретаря Общества русских драматических писателей и композиторов и просил включить свою новую «комедию в 4-х действиях» в каталог пьес (И. Кондратьеву, 18 мая 1889 г.).
Но после этого работа снова застопорилась. В конце мая — начале июня Чехов говорил о пьесе: «надоело», «не пишется», «пьеса моя замерзла» (Тихонову, 31 мая; Н. Н. Оболонскому, 4 июня; А. Н. Плещееву, 26 июня). По воспоминанию И. Я. Гурлянда, беседовавшего с Чеховым в июле 1889 г. в Ялте, Чехов привез туда «совсем сделанными два первые акта и конец четвертого. Третий акт ему решительно не давался, так что были дни, когда он говорил, что, кажется, пошлет своего „Лешего“ к лешему. Одна сцена этого акта рисовалась ему вполне: сцена с пощечиной» (Арс. Г. Из воспоминаний об А. П. Чехове. — «Театр и искусство», 1904, № 28 от 11 июля, стр. 520).
29 августа 1889 г. Чехов писал И. Л. Леонтьеву (Щеглову): «В этот сезон я ничего не дам для театра, ибо ровно ничего не сделал». На запросы волновавшегося Свободина Чехов отвечал, что «к нынешнему сезону» пьесы не будет и что законченные два акта он бросил в Псёл (приведено в ответных письмах Свободина от 22 и 27 сентября 1889 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 198, 200).
Текст I и II актов первоначальной редакции остался неизвестным. Во всяком случае действующих лиц в «Лешем» было тогда не тринадцать, как в окончательной редакции, а лишь «восемь, и из них только три эпизодические» (Суворину, 14 мая 1889 г.). Свободин, успевший ознакомиться с «Лешим» в июне 1889 г., припоминал через несколько месяцев, что в пьесе были изображены «бездарный профессор», «мнящий себя талантом и человеком, способным открыть истину»; «профессорша» — «молодая интеллигентная девушка, полюбившая в профессоре идею, а не его самого»; «у профессорши сестра — простой, молодой, жизненный человек, без всяких претензий на „идеи“ — девушка, способная полюбить того, кто ей понравится — и только, не справляясь о том, достоин ли он ее любви, достаточно он идеен»; изломанный «зуда» — «никогда сам никого не любивший, а следовательно и взаимности любви не знающий, пристает и лезет к жене бездарного профессора и жужжит ей в уши <…> намекает ей на то, что уж если сам он ей не под пару, так ведь вот есть настоящий человек „леший“…» (28 сентября 1889 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 200–201).
Чехов вернулся к пьесе лишь после завершения работы над повестью «Скучная история», над которой работал параллельно с «Лешим». Кончая повесть, он необычайно удивил Свободина своим известием, что «„Леший“ будет» еще в текущем сезоне (приведено в ответном письме Свободина от 22 сентября 1889 г. — там же, стр. 198).
На этот раз Чехов работал «с большим удовольствием, даже с наслаждением» (Суворину, 13 октября 1889 г.), и «Леший» был закончен в какие-нибудь десять дней. 27 сентября 1889 г. Чехов известил А. П. Ленского: «Пьесу начал и уже написал половину первого акта». А 30 сентября он извещал Плещеева: «Пишу, можете себе представить, большую комедию-роман и уж накатал залпом 2½ акта. После повести комедия пишется очень легко. Вывожу в комедии хороших, здоровых людей, наполовину симпатичных; конец благополучный. Общий тон — сплошная лирика».
В письме к Свободину он тогда же заметил: «два новых акта вышли <…> так хорошо, что прежние два в сравнении с новой редакцией — невинный лепет младенца»; а третий акт тоже «хорош» и поражает своей бурностью и неожиданностью» (приведено в ответном письме Свободина от 30 сентября 1889 г. — Там же, стр. 202). В то же время его сильно беспокоило, что пьеса получается «несценичной» (в письмах 1 и 2 октября — там же, стр. 204, 205).
Чехов был в это время «в лихорадочном периоде писанья» (приведено в ответном письме Свободина от 2 октября 1889 г. — там же, стр. 204). 6 октября он сообщил Плещееву о завершении работы: «А я написал комедию! Хоть плохую, а написал! В сентябре и в начале октября работал так, что в голове даже мутно и глаза болят. Теперь 2 недели буду отдыхать». Одновременно он информировал Ленского: «Пьеса готова и уже переписывается начисто» (7 или 8 октября).
Передав переписанный набело экземпляр «Лешего» Свободину, который специально для этого приезжал в Москву, Чехов следом выслал еще и письмо «о поправке в IV действии» (10 октября 1889 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 206). И все же концом пьесы он остался неудовлетворен и замечал в письме Суворину 1 ноября 1889 г.: «Пьеса „Леший“, должно быть, несносна по конструкции. Конца я еще не успел сделать; сделаю когда-нибудь на досуге».
С авторского экземпляра пьесы, который был привезен Свободиным в Петербург (не сохранился), членами его семьи были изготовлены две копии. 9 октября 1889 г. они были представлены Свободиным в драматическую цензуру.
Цензор вычеркнул упоминание имени Лассаля в реплике Войницкого (д. I, явл. 6) и слова Хрущова: «я помогаю богу создавать организм» (д. I, явл. 7). В окончательном тексте пьесы (литографированное издание) Чехов в этих местах сделал замены: вместо «Лассаль тоже умер» — «Шопенгауэр тоже умер»; вместо «и помогаю богу создавать организм» — «благодаря мне на этом свете одною жизнью больше…» В настоящем издании первоначальный текст, исключенный цензором, восстанавливается (см. стр. 136 и 141).
Газеты поторопились с известием, что новая пьеса Чехова «пойдет в бенефис г. Свободина в Александринском театре 30 октября» («Петербургская газета», 1889, 10 октября, № 278; ср. также «Новое время», 1889, 11 октября, № 4892). Театрально-литературный комитет, без одобрения которого ни одна пьеса не могла появиться на сцене казенных театров, «Лешего» не пропустил. Свободин читал пьесу членам этого неофициального комитета 9 октября. На заседании присутствовали Д. В. Григорович, А. А. Потехин, Н. Ф. Сазонов и в качестве председателя — директор императорских театров И. А. Всеволожский.
В письме Чехову Свободин объяснял, что Всеволожский был напуган предстоящим визитом в театр великих князей, собиравшихся посетить его бенефисный спектакль, и опасался, что пьеса Чехова покажется им скучной и «отобьет у них охоту ездить в Русский театр» (10 октября 1889 г. — Записки ГБЛ, вып. 16, стр. 207; ср. также письмо Плещеева Чехову от 18 октября 1889 г. — ЛН, т. 68, стр. 352).
О решении Театрально-литературного комитета Свободин рассказал также в письме В. М. Лаврову: «…этот „Леший“, которого я жаждал поставить в бенефис мой, не годится для представления на сцене, по мнению импровизированного комитета (директор, Григорович, Потехин, Сазонов и я), потому что в нем нет крыловских эффектов, пережеванных положений и лиц, глупых, бездарных пошлостей, наводняющих теперь Александринскую сцену. Он скучен, растянут, странен, как и все даровитое и глубокое перед судом ничего не смыслящих людей. Я и сам скажу, как говорил тебе в Москве еще, что „Леший“ не комедия по форме, но живые лица, живые речи и характеры таковы, что вся александринская дребедень не стоит и половины пьесы Чехова. Несценичность, в угоду которой расплодилось столько драматических мастеров, поставлена тут также в число недостатков пьесы» (11–12 октября 1889 г. — «Вопросы литературы», 1960, № 1, стр. 104).
«Петербургская газета» известила своих читателей, что «драма г. Чехова „Леший“, читанная на днях в частном собрании комитета, встретила некоторое колебание в ее постановке. Говорят, будто бы нашли, что это прекрасная драматизированная повесть, а не драматическое произведение» (19 октября 1889 г., № 287).
Все, кому Чехов давал тогда читать пьесу, обратили внимание на имевшиеся в ней отступления от привычных драматургических правил и на отсутствие «сценичности».
Чехов отнес рукопись Ленскому в надежде, что «Леший» будет принят и поставлен Малым театром. Однако Ленский вернул пьесу с суровым приговором. Не щадя авторского самолюбия, он советовал Чехову вообще оставить драматургическое поприще: «Одно скажу: пишите повесть. Вы слишком презрительно относитесь к сцене и драматической форме, слишком мало уважаете их, чтобы писать драму. Эта форма труднее формы повествовательной, а Вы, простите, слишком избалованы успехами, чтобы основательно, так сказать, с азбуки начать изучать драматическую форму и полюбить ее» (1 или 2 ноября 1889 г. — ГБЛ).
