Афанасий Салынский - Драмы и комедии
Х а м м ф е л ь д. О-о!
А н б е р г. Их схватят люди в красноармейской форме. Допрашивать будет наш, из русских, под видом капитана, работника советской контрразведки.
Х а м м ф е л ь д. Кого ты послал вместе со Сверчинским?
А н б е р г. Мне хотелось заодно проверить и Лифанова. А еще — один нейтральный, Крылович.
Х а м м ф е л ь д. Это неплохо задумано, Лео, но…
А н б е р г. Да, не совсем обычный способ и дорогой. Но парень стоит того. Он, мне кажется, таит в себе немалые возможности. Надо убедиться, до конца ли он наш.
Лесная поляна в предутреннем тумане. В е р е ж н и к о в и его спутники, К р ы л о в и ч и Л и ф а н о в, только что приземлились. Они в советском офицерском обмундировании. Неуложенные парашюты колышутся белыми живыми холмиками. Тюки с радиостанцией, чемоданы, вещевые мешки.
Л и ф а н о в (патетически). Родная земля… (Склонился, целует землю.)
К р ы л о в и ч. Отсюда, из-под Ярославля, часа четыре — и Москва… Отец, мать, сестренка, друзья…
Вережников стоит, опустив голову.
Л и ф а н о в. Парашюты жечь будем или закопаем? Эй, Сверчинский!
В е р е ж н и к о в (как бы очнулся). Что? Ах, парашюты… (Раскрывает карту, смотрит на компас.) Село Полушкино — десять километров. (Сунул карту в полевую сумку, обменялся взглядом с Крыловичем.)
Л и ф а н о в. Я-то здесь и без компаса…
В е р е ж н и к о в. Мы сразу явимся в НКВД. Ты пойдешь с нами, Лифанов?
Л и ф а н о в. Провокация?!
В е р е ж н и к о в. Нет, давний расчет.
Л и ф а н о в. Вас тут же расстреляют… Если на то пошло, так уж — в леса!.. Под Вологду, ко мне… пересидим войну. (Замолчал под пристальным взглядом Вережникова. И понял в тот же момент, что совершил непоправимую ошибку, выдав истинное свое намерение.)
В е р е ж н и к о в. Кажется, я начинаю понимать: ты — обыкновенный шкурник. Или что-то похуже?.. Дорогой Лифанов, сдай-ка мне на всякий случай свой пистолет. А потом поговорим.
Л и ф а н о в. Что за глупости?.. (Он шарит рукой по кобуре, оглядывается на Крыловича.)
Крылович направляет на него дуло нагана.
К р ы л о в и ч. Для вашей же безопасности, Лифанов.
Лифанов вдруг срывается с места. Его настигает Крылович. Лифанов, сбитый с ног, растянулся на земле. Его связывают, лишают оружия.
Л и ф а н о в. Отпустите, снимите веревки… Вы еще пожалеете, мерзавцы!
К р ы л о в и ч (Вережникову). Пошли?
В е р е ж н и к о в. Подожди немножко, я разведаю дорогу. Гукну филином — отзовись. (Уходит.)
Л и ф а н о в. В вещмешке — сто тысяч, моя доля, возьми… Думаешь, он пошел разведывать дорогу? Он сам от нас драпанул!
К р ы л о в и ч. Заткнись.
Л и ф а н о в (после паузы). Чистый лесок… Древесина добрая. Грибами пахнет… Самое время собирать — до солнца. И собирали! От поселка леспромхоза — рукой подать. А то для прогулки с женой и детишками на машине…
К р ы л о в и ч. Что это ты вдруг в воспоминания ударился?
Л и ф а н о в. Я — человек. А ты меня на привязи… как барбоса.
К р ы л о в и ч. Кусаешься, Лифанов.
Л и ф а н о в. А Сверчинский — тю-тю… Драпанул, факт! Идем, чего дожидаться?
К р ы л о в и ч. Сиди.
Л и ф а н о в. Судьба, судьба! А ведь и до войны, случалось, волновался. Леспромхоз тянул… А бывали и такие заботы, что сейчас просто смех. Однажды выхожу из санатория в Кисловодске. Потрогал карман пижамы: ножичек перочинный забыл взять, поточить его хотел. На другой день — опять та же досада: забыл взять ножичек поточить.
Слышны выстрелы.
К р ы л о в и ч. Эх, Сверчинский…
Л и ф а н о в. Развяжи меня!
Появляется В е р е ж н и к о в. Он ранен. Подходит к Крыловичу.
К р ы л о в и ч. Что случилось?
В е р е ж н и к о в. Сейчас узнаешь! (Ножом разрезал веревки, связывающие Лифанова.) Облава!.. Дозоры НКВД! Лифанов, мы тебя испытывали. Молодец! Возьми свое оружие. Если обложат, будем драться… Собирайся. Берем только рацию и вещмешки. (Крыловичу.) Перетяни мне плечо, кровь теряю… (Отводит его в сторону.)
Л и ф а н о в исчезает.
Крадусь лесом. Вдруг вижу: люди в красноармейской форме прогоняют из лесу мальчишек. А мальчишки огрызаются, громко так и, представь, по-немецки!.. Тут я и понял… Ловушка! На дозор напоролся… Одного, кажется, убил. (Оглянулся.) Где же наш дружок?
К р ы л о в и ч. Самостоятельный мужчина.
В е р е ж н и к о в. До первого дозора.
К р ы л о в и ч. Покажем, что мы достойные питомцы Анберга…
К р ы л о в и ч и В е р е ж н и к о в убегают, отстреливаясь. Появляется Л и ф а н о в, оглядывается.
Л и ф а н о в. Без компании верней… Ищи-свищи!
Хочет уйти, навстречу ему выходят д в о е д о з о р н ы х.
(Поднимает руки, отступает назад.) Только жить! Все, все скажу!
Комната Анны.
В е р е ж н и к о в. Немедленно уходи… Где ты переночуешь сегодня? Только не у родственников. Это опасно.
А н н а. Милый, бежим в Швецию! Вместе! Если хочешь — завтра! Здесь нас каждую секунду подстерегает беда. Видишь, ты ранен.
В е р е ж н и к о в. Анна, ты уедешь одна.
А н н а. Без тебя? Зачем же? Лучше один день, хоть бы еще один день с тобой, чем без тебя — всю жизнь.
В е р е ж н и к о в. Если с тобой что-нибудь случится, я не прощу себе.
А н н а. В чем еще ты будешь себя винить? Виновато время… Ты полюбил, я полюбила. И это вся наша вина! Едем, милый!
В е р е ж н и к о в. Ты знаешь, что такое долг?
А н н а. Ах, мы с пеленок слышим: долг, долг! Я думала, что только мы, немцы, фанатики. Великий долг…
В е р е ж н и к о в. Каждый человек по-своему понимает то, что называется долгом.
А н н а. Что тебя удерживает? Неужели ты так смертельно ненавидишь свою родину? Можно понять наших солдат, ваших солдат, но как понять таких, как ты?.. Кажется, я начну презирать тебя..
В е р е ж н и к о в. Я начинаю верить тебе.
А н н а. Только теперь? Значит, ты думал одно, а говорил другое?
В е р е ж н и к о в. Да. Лишь в одном не лгу. Я тебя люблю.
А н н а. Так что же — ты хуже или лучше?
В е р е ж н и к о в. Представь, меня ищут, ловят здесь, в Ройтенфурте… И я должен спастись… Ты поможешь мне?
А н н а. Милый, я сделаю все… все!
В е р е ж н и к о в. Сегодня я очень много сказал тебе. А теперь беги! Используй документы. Я найду тебя! В Швеции, в Месопотамии, на луне. Я найду!
В луче света — Х а м м ф е л ь д у телефона.
Х а м м ф е л ь д. В котором часу Сверчинский ушел от фрау Зеехолен?
О т в е т н ы й г о л о с. По донесению внешних агентов, в двадцать два часа десять минут.
Х а м м ф е л ь д. Где запись?
О т в е т н ы й г о л о с. Запись… не получилась… ее нет.
Х а м м ф е л ь д. Почему?!
О т в е т н ы й г о л о с. Кто-то в квартире обнаружил аппаратуру.
Х а м м ф е л ь д. Вот что… хватит! Сегодня же возьмите эту суку. Или мы заставим ее работать на нас, или она издохнет.
Полигон. Слышны выстрелы.
Г р у п п а к у р с а н т о в, отстрелявшихся и ждущих.
Д о р м (Бесавкину). Ты что-то мрачный стал в последнее время.
Б е с а в к и н. Я-то! Влюбился без взаимности, Томкин.
Д о р м. В кого?
Б е с а в к и н. Есть тут одна пышечка, в госпитале.
Д о р м. Погадай-ка мне.
Б е с а в к и н. С тебя, Томкин, три сигареты, божеская цена.
Д о р м. Мое условие: без посторонних, я стесняюсь.
Б е с а в к и н. Культурно удовлетворяем потребителя. (Берет под руку Дорма, они садятся в сторонке. Раскидывает карты.) Сними! Для тебя… для сердца… для дома… что было… что будет… чем сердце успокоится?.. Будет тебе, красавец, дальняя дорога, удача в казенном доме, марьяжная постель.
Д о р м. Постой, как — марьяжная?
Б е с а в к и н. Любовная.
Д о р м. Я женатый.
Б е с а в к и н. Так я ж как раз про жену! Спустишься ты на парашюте в родной городок, а тут она — женушка. Ах, спустился мой ангелочек! Буду любить тебя верно, пожизненно, а хочешь — лет на двадцать пять…
Д о р м. Я думал, ты счастье нагадаешь.
Б е с а в к и н. А что для нас счастье, Томкин? Мы люди конченые!
