Александр Брагин - Прощеный день
Данилко:
А я?
Я — что.
Я — в дверь.
И передал:
Де, со двора
Просил тебя прогнать.
Но, де, не навсегда, —
Хозяин мой сказал, —
А как, де, мол,
Придет
Его в тебе нужда,
Он — явится,
Чтоб снова в жены звать.
Гаврилко:
И что?
Данилко:
И от кругов у кузни —
Отучил.
Я всё тебе донес,
О чем меня спросил.
А что вечор?
Гаврилко, не тяни!
Раз, два —
И дело объясни.
Гаврилко:
Сей раз,
Чтоб тень не огорчать, —
Не знаю почему —
Не стал тебя кричать.
Она ко мне
Печальная подходит
И, взглядом окатив,
Вдруг разговор заводит.
Как мы?
Как ремесло?
Как мастер?
Что —
Здоров?
Он — весел?
Сумрачен?
Не передал ли весть?
Данилко:
Ну как лазутчик,
В душу хочет влезть!
Упорнее болотных комаров!
Гаврилко:
Нет, — отвечаю. —
Не послал вестей.
Забыл, должно,
Ведь полон дом гостей.
О вас?
Как будто, нет.
При мне не вспоминал.
Нет,
Хмелем ясный ум
Никто не спеленал.
И хитрый бес
К другой
Его не приковал.
Ни хворым он, ни квёлым
Не бывал.
Совсем не сумрачный.
У наковальни смелый.
А если в чём чудит —
От службы угорелый!..
На том меня закончила
Пытать.
Данилко:
А дальше?
А потом?
Бранилась?
Хмурилась?
Косу взялась переплетать?
Гаврилко:
Не то!
Прослушала.
Немало подивилась.
И,
Точно сноп,
На землю повалилась.
Я думал,
С ней падучая случилась.
А поднялась
И, будто зверь,
Бежать.
Ее уж вскоре стало не видать.
Исчезла, как пришла.
Со мною не простилась.
Данилко:
Решила норов показать.
Гляди!
Не разлетись хозяину сказать.
Гаврилко:
Ведь не было меж них
Ни колкостей,
ни ссоры.
К чему же так Девчонку обижать?
Данилко:
Мальчишек долг —
Хранить
Ворота на запоре.
Да не избы! —
Отеческой земли!
Девчонок ремесло —
Всегда мальчишек ждать.
Гаврилко:
Мне жаль ее.
Данилко:
Идем,
Куда пошли.
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
На Шексне у заветного камня в белоснежных одеждах с небольшим свертком и кувшином появляется Авдотья. Разводит на берегу два костра, становится между ними лицом к реке.
Авдотья (обращается к Шексне):
Мой средний брат —
Мой луг —
Со мною сам не свой:
Казнит меня — за что? —
Своей резун-травой.
Мой старший брат.
Мой лес —
Со мною сам
Не свой:
Сечёт меня — за что? —
Колючею листвой.
Пришла просить сестру —
Пречистую peкy:
Во глубине своей
Сокрой мою тоску!
Набирает в кувшин воды. Обливается ею. Ждет. Прислушивается к реке.
Ты знака не даёшь,
Что приняла мой зов.
Не теребишь волну.
Спокоен твой покров.
Наклоняется к воде.
А может, это я
Чего не поняла?
А вот
Как будто всплеск,
Которого ждала.
Теперь еще.
Еще!
Опять волна была.
Разворачивает сверток. Это — подзор с именной вышивкой. Опускает его в Шексну.
О, светлая! Прими.
Сама его ткала.
Неспешно заканчивает свой обряд. Речной водой гасит костры. Садится, обхватив колени, напротив заветного камня. (обращается к камню)
И, дедушка, с тобой
Хочу поговорить:
Рассеять маяту,
Совета попросить.
Ты выслушай меня
И не перебивай,
Ведь ты же мне —
Родня,
Как весь родимый край.
Перебирается поближе к камню.
Беспечно я порхала и резвилась.
И слезы прежние мои —
Вода.
Я будто в сон тяжелый провалилась.
Ах, дедушка,
Дай Бог не навсегда!
И страшен, дедо, мне
Мой неотвязный сон,
Как будто милый
Сам
Отвел меня в полон.
Проснусь. И верно:
Сторожей расставил.
Они кричат,
Что он меня оставил…
Поспешно!
И закрылся на засов.
Постыдно!
Не сказав прощальных слов.
Он обещал
И радость, и беду,
И свет, и тень,
И мед, и лебеду
Со мной делить.
И воедино слить,
Чтоб нераздельное
Не разделить, —
Две наши жизни.
Как он смел шалить
Священным,
Дедушка?
Меня не пощадить?
Он толковал,
Что я ему нужна,
Как мать и дочь,
Как стужа и весна,
Как друг-соперник,
Словом, как жена.
Ах, дедушка,
Да можно ли меня
Одну оставить
Среди бела дня?..
А вдруг
Он не хозяин сам себе?
Невольник,
Покорившийся судьбе
Вот кабы знать,
Что
То не отреченье,
А милый тайным
Связан порученьем!
Мое терпенье
Было бы прощеньем…
Да, дедушка,
Ты прав,
Ищу я оправданья,
Измене
Понаряднее названья.
Ведь даже камень,
Даже черный тать
И то сумел бы
Весточку подать,
Когда б любил
И жар его знобил.
А он —
Умолк.
Он не был или был?
Остался от него
Лишь неотвязный сон.
Что, дедушка?
Так суженый ли он?
КАРТИНА ПЯТАЯ
Горница в избе Дорина. Хозяин, его ученики и Пbкин ужинают. Гаврилко прислуживает за столом.
Дорин (Гаврилке):
Еще плесни добавки, кашевар.
Что, Есип,
Мы добавку заслужили?
Пикин:
А как же нет!
Ведь дело завершили.
Везу на княжий двор
Нешуточный товар.
И за'долго до срока!
Теперь —
Добавка главная морока.
(Гаврилке)
И мне плесни.
Ай, стерлядь здесь добра!
Помощники твои
На удивленье:
И рыбники,
И метят в мастера
Кузнечные,
И на посылках
Проявили рвенье.
Дорин:
Ты похвалой
Испортишь мне ребят.
Бог весть, что о себе вообразят!
А им еще
Смекать,
Терпеть
Корпеть,
Чтобы железу не скулить,
А петь!
Пикин:
Ну! Похвалой испортишь:
Только дурня.
Ведь похвала,
Как девица фигурна.
Дорин:
А о моей ты просьбе,
Есип, помнишь?
Пикин:
А то забыл!
Стоит, как в горле комья.
Заканчивают ужин. Вес встают, крестятся на иконы. Данилко и Гаврилко начинают убирать со стола.
А к слову,
Я здесь молвил о девице.
Так Патин —
Женится.
Дорин:
С чего б ему жениться,
Когда в поход
Намерен он проситься?
(не без волнения)
Не ведаешь
На ком?
Пикин:
Как будто, на Авдотье.
На свадьбу сманивал.
Да ведь я не охотник
До пиршества.
Я более в лесу
На бурого
И шуструю лису.
Дорин:
