Леонид Жуховицкий - Последняя женщина сеньора Хуана
ХУАН (возмущенно). Эльвира, ты наслушалась сплетен!..
ЭЛЬВИРА. Но ведь Лепорелло все считал!
ХУАН. Сколько раз говорил этому дураку: перестань приписывать! Ничего, говорит, сеньор, отработаете потом...
ЭЛЬВИРА. Но тысяча все-таки была?
ХУАН. Да ничего подобного! Ну, двести, триста... Во всяком случае, не более семисот!
За окном шум. Хуан и Кончита вскакивают. Окно с грохотом распахивается.
Действие второе.
Картина вторая.
Обстановка та же, что и в первой картине, действие как бы и не прерывалось. Окно с грохотом распахивается. Показывается голова Карлоса. При общем изумленном молчании он влезает в окно. Возбужден, похож на пьяного, но не пьян.
КАРЛОС (с вызовом). Да, ночь! Ну и что? Наплевать! Я не могу так! Ты слышишь, я так не могу!
ХУАН. Что с тобой?
КАРЛОС (кричит). Да не могу я больше так, вот что! У меня два сына. Я вижу их редко, но все-таки вижу иногда. И всякий раз учу, как надо жить. Кто их научит, если не отец? Я их учу, а что я им буду говорить теперь? Где порядок? Где истина?
ХУАН. Сядь. Сядь и объясни спокойно.
КАРЛОС. Спокойно? А что я могу объяснить спокойно?! Может, я жил не так? Может, мне приказывали, а я не делал? Может, не служил кому надо и не чтил кого положено? А?! Так почему? Вот ты ответь - почему?
ХУАН. Скажи, наконец, что - тогда я, может, и скажу - почему.
КАРЛОС. Шпага - мое ремесло. Ты не должен был меня победить.
ХУАН. Из-за такой ерунды ты ночами врываешься в окна? Ну, проиграл, бывает. Для тебя - ремесло, для меня - искусство. Наверное, искусство выше ремесла.
КАРЛОС. Да черт с ней, со шпагой! Если бы дело было только в ней! Но почему, почему тебе везет во всем?
МИХО (входя). Сеньор, вы звали?
ХУАН (Карлосу). Ты поднимешь на ноги всю гостиницу.
КАРЛОС. Ну и пусть! Пусть слышат! Пусть знают! Я хочу понять, ты слышишь, - хочу понять! Я все делаю так. Ты все делаешь не так. Почему же, черт побери, везет тебе?!
ХУАН. Да можешь ты не орать? Выпей воды и говори спокойно.
Кончита подает Карлосу большую кружку.
КАРЛОС. Мне - пить воду?! (Швыряет кружку в окно.)
За окном сдавленный крик и шум падения. На секунду все замирают.
МИХО (бросаясь к окну). Кто-то лежит! (Выпрыгивает в окно.)
Карлос с опаской выглядывает в окно. Вдвоем с Михо они втаскивают в комнату Исполнителя. Кончита им помогает.
ХУАН. Уложите.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Не надо. Я сейчас. (Карлосу.) У вас верная рука, сеньор.
КАРЛОС. Двадцать лет швыряю кружки в окно, и надо же...
КОНЧИТА. Протрите вином, сеньор, а то будет шрам. Такой же, как на правой брови.
ХУАН. Боевые раны?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Что делать, сеньор, служба. Деньги невелики, а и те даром не платят.
ХОЗЯИН (входя). Простите, сеньор, я просто услышал шум. Не надо ли чего? (В руках у него лист жести, прикрытый мешковиной.)
ХУАН. Спасибо, все в порядке. Как видишь, у меня гости. Дружеская беседа - можно назвать и так.
ХОЗЯИН. Сеньоры, вы представить не можете, как я счастлив видеть вас всех вместе в этом мирном, я бы даже сказал - почти семейном кругу! Я и мечтать не смел, что под моей скромной крышей одновременно соберется столько образованных, прогрессивных людей. Ах, если бы можно было каждый вечер проводить вот так, среди друзей и единомышленников!
КОНЧИТА (Исполнителю). Может, холодный компресс, сеньор?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Я забыл, и ты забудь.
ХОЗЯИН. Сеньоры, не сочтите за дерзость. Я хотел просить вас оказать мне честь завтра, но раз уж вы все равно не спите, я прошу вас оказать мне честь сегодня!
КАРЛОС. Хуан, ты что-нибудь понял? Я не понимаю ничего. У нас в полку, когда просят оказать честь, или зовут драться, или ставят выпить.
ХОЗЯИН. Сеньор полковник, но я же об этом и говорю. Михо, Кончита! И не из большого бочонка, а из того, что в углу! И праздничные канделябры! И ту посуду, что для поминок!
КОНЧИТА. Да, хозяин.
Кончита и Михо выходят.
ХОЗЯИН. Сеньоры, пройдемте в зал. Я прошу вас разделить со мной мое скромное торжество.
КАРЛОС. Какой зал? Какое торжество? Я, дворянин, говорю с другим дворянином, а ты входишь как к себе домой и...
ХУАН. Карлос, какая разница? Договорим за столом.
КАРЛОС. Но учти, договорим!
Тем временем Кончита и Михо накрывают стол в зале.
ХОЗЯИН. Сеньоры, прошу!
Все переходят в зал, рассаживаются. Как-то само собой Хуан и Карлос оказываются на почетных местах, Эльвира между ними, Исполнитель поодаль, Михо остается при кувшинах с вином, Кончита прислуживает.
Сеньоры! Событие, ради которого мы собрались, кому-то может показаться слишком незначительным. Но в масштабах нашей деревни... даже округи... а может, и не только округи... Простите за смелость, сеньоры, но я скажу прямо: большое начинается с малого! Возьмем нашу деревню. Десять лет назад из очагов культуры в ней был только один этот трактир. Теперь же... теперь он, правда, тоже один, но облик его изменился, полы покрашены. А сегодня - и в этом состоит событие - сегодня, сеньоры, мы меняем вывеску. Пусть это скромный шаг, но шаг на пути прогресса. Деревня начинается с трактира, а трактир начинается с вывески! Еще вчера этот гостеприимный дом не имел названия. Сегодня он его получит. Мы назовем его "Приют странника". Думающий да поймет! А что такое странник? Это, сеньоры, рыцарь, кавалер, стремящийся к подвигам и любви. Обе эти доблести будут представлены на вывеске. Орудие подвига - шпага. Орудие любви... То есть я имею в виду...
ЭЛЬВИРА. Не надо уточнять.
ХОЗЯИН. Не надо, сеньора. Хватит слов. Михо, сними рогожу.
Михо открывает вывеску. На ней написано "Приют странника" и намалевана голая девица со шпагой в зубах. Общая озадаченность. Пауза.
Ну как, сеньоры?
ХУАН (Эльвире). Первая пощечина в моей жизни, за которую придется благодарить.
ХОЗЯИН. Не понял, сеньор?
ЭЛЬВИРА. Сеньор имел в виду, что он в восторге. Я тоже. Карлос, надеюсь, и тебе понравилось?
КАРЛОС. Патриотично. Моим драгунам подошло бы. Выпьем за вывеску.
Пьют.
ХОЗЯИН. Прогресс, сеньоры, остановить нельзя...
КАРЛОС (вставая). Тебя тоже. Посиди, выпей. Тебя слушали. А теперь будут слушать меня. Хуан, повернись, я говорю с тобой. Ты должен мне ответить! Должен, потому что ты испортил мне жизнь.
ЭЛЬВИРА. Как, и тебе?
КАРЛОС. Мне! Именно мне! Двадцать лет я отказывал себе во всем. Я фехтовал по три часа в день. Я сбросил брюхо. Да что там - я четыре раза, ты слышишь, четыре раза бросал пить! Потому что у меня была цель. Я хотел одного - чтобы в старости про меня говорили: вон идет сеньор Карлос, который убил сеньора Хуана... А как мне жить теперь? На что я потратил эти двадцать лет? Зачем мне старость?
ЭЛЬВИРА. Карлос, имей совесть. Ты потратил двадцать лет. А я? Я вышла в путь новобрачной, а закончила его старухой. На что ушла моя жизнь? Ты хотел убить Хуана, а по какому праву? Кто он тебе? Убийца брата - это все равно что дальний родственник. А мне он - муж! Даже не бывший - просто беглый. И ответить он должен мне... Зачем ты погубил мою жизнь, Хуан?
ХУАН (растерянно). Но почему вы спрашиваете меня? Клянусь, я никому не желал зла. Я не разбойничал, даже не мстил за обиды. Вы спрашиваете меня, а я спрошу вас: за что вы хотели меня убить? Вот вы трое? Карлос, ты же знаешь, я не виновен в смерти капитана: я только защищался и даже не мог бежать, он загнал меня в угол. А ты, Эльвира? Нелюбимый муж уходит от нелюбимой жены - неужели этого достаточно для убийства? (к Михо.) А ты, парень? Я понимаю, за славу приходится платить. Но почему ты счел себя вправе расплачиваться моей жизнью? (Поочередно смотрит на всех троих.)
КАРЛОС. Ну, не знаю...
ЭЛЬВИРА. Хуан, я же не сделала этого.
МИХО. Сеньор, я сам хочу понять. Это пришло мне в голову месяц назад, я и знать не знал, что вы приедете. Встал утром задать корма коням, вышел. Дождь, под ногами хлюпает, пахнет плесенью и навозом... Разве, думаю, это жизнь? А потом подумал: хорошо бы сейчас убить сеньора Хуана!
ХУАН. Но почему?
МИХО. Сам не понимаю.
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Сеньор Хуан, я вам отвечу.
ХУАН. Значит, и ты хотел?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Службой клянусь, лично я зла к вам не держу. Просто вы человек особенный, а я обычный, мне их легче понять. Дело в том, сеньор, что, если посмотреть, вам завидовать нечего: и рискуете, и скрываетесь, и в немилости. Но если рассудить, выходит по-иному: у нас жизнь серая, а у вас, сеньор, цветная. Я вам так скажу: в стране слепых очень даже можно жить, но только пока рядом нету зрячего. А то уж очень обидно.
ХУАН. Но кто мешает стать зрячим?
ИСПОЛНИТЕЛЬ. Нет, сеньор, это от рождения. Все равно как летать. Вон ворона - ничем не лучше меня, а родилась с крыльями.
ХУАН. Я не родился ни зрячим, ни крылатым, я был как все. Может, и дальше жил бы как все. Но - ты слышишь, Эльвира, - когда я женился не по своей воле, я почувствовал себя униженным. И вот тогда мне стало все равно. Я ничего не хотел - ни дома, ни богатства, ни славы, я хотел только поступать всем назло. А потом случилось что-то вроде чуда. В чужом доме, в чужой постели я открыл глаза и вдруг увидел счастливое человеческое лицо. Я понял, что так бывает.
