Говард Баркер - Возможности. Пьеса в десяти сценах
Юноша. Я подумаю над этим.
Входит Женщина с тарелкой еды. Мучитель садится и ест.
Мучитель. Что я презираю, так это когда плохо разбираются в собственном ремесле.
Юноша. О да, я понимаю.
Мучитель. Как льстец лучше достигает цели, если и сам хотя бы отчасти верит тому, что сочиняет, так и в моем ремесле необходимо сосредоточиться на одном: на признании. И не увлекаться болью ради нее самой. Иногда мне даже удавалось достичь цели, вообще не причиняя боли, а лишь описывая ее. Другое дело, когда исполняешь наказание. Об этом я никогда не думал как о пожизненной работе. Впрочем, другие, бывает, считают иначе. Не суп, а квинтэссенция помоев! Почему она немая? Из-за того, что родилась глухой?
Юноша. Ей отрезали язык. И порвали барабанные перепонки.
Мучитель. Вот как?
Юноша. Это — моя мать. Однако и ее материнство существует лишь в определенных пределах. Вы правы: она грязнуля. Бывает, я поколочу ее, но потом думаю: она же подарила мне жизнь.
Мучитель. Крысы тоже дарят жизнь своему мерзкому потомству.
Юноша. Конечно, глупое чувство. Ведь мы рождаемся в результате убогих совокуплений. О нас в те моменты не думают. Действительно, в этих ситуациях я никогда о потомстве не думал. В ваших рассуждениях вы выходите за пределы общедоступного.
Мучитель. Что ж, твои комплименты вполне к месту.
Юноша. Это от восхищения.
Мучитель. Ну вот, опять.
Юноша (со смехом). О да.
Мучитель. Не можешь остановиться.
Юноша. Вовсе нет. Но кто наймет на работу льстеца?
Мучитель. Ну, кто-нибудь из власть имущих, разумеется.
Юноша. Точно — власть имущие.
Мучитель. Или наоборот: какой-нибудь отшельник.
Юноша. Отшельник?
Мучитель. Да. Поскольку за свой отказ от власти он нуждается в восхвалении. И напрашивается на комплименты.
Юноша. Но мы все их любим.
Пауза.
Мучитель. Она глядит на меня, как побитая собака. Как дворняжка, которая, того и гляди, отдаст концы. Вот оно, истинное лицо той, которую ты называешь своей матерью.
Юноша. Не знаю, почему она недовольна жизнью. Ей живется не так уж и плохо. В замке ее не продержали и семи лет. А ведь бывает, что оттуда вообще не возвращаются. Так что ей повезло. Но она начисто лишена чувства благодарности.
Мучитель. За какое такое преступление она туда угодила?
Юноша. За эгоизм.
Мучитель. Разве это — преступление?
Юноша. О да. Она уверяла, что знает то, чего другие не знают. И говорила длинными предложениями.
Неожиданно Мучитель резко встает из-за стола, идет в угол и засовывает два пальца в рот. Его рвет.
Что с вами?
Мучитель отмахивается, вытирает рот рукой и возвращается на место.
Могу я…
Мучитель. Вот странно. Иногда, хотя очень редко, те, кто испытывают страдания, не обретают достоинства, которое приходит с опытом, а вместо этого стремятся к мелочному возмездию. Вполне возможно, что суп был отравлен. Впрочем, я не могу этого утверждать с уверенностью. Я лишь высказываю предположение. И по тому, как эта старая курица смотрит на меня, ясно, что она не исполнилась величием духа, которое приносит боль.
Пауза.
Юноша. Какой удивительный человек!
Мучитель. Нетрудно удивить, сказав правду. У меня мало врагов, хотя я проводил свои жертвы бесконечными коридорами боли.
Юноша. Ради обретения истины.
Мучитель. Истины? Нет. Меня не интересует истина, только — признание.
Юноша. Понятно.
Мучитель. Тебе понятно?
Юноша. Пытаюсь понять.
Мучитель. Признание, даже если оно несостоятельно, совершенствует душу. Сначала жертва принимает участие в акте, который приводит к ее аресту. И когда он осуществился, она — с одной стороны — обретает моральную силу, если совершила преступление во имя свободы, либо — с другой стороны — погружается в царство зла: если преступила закон, как говорится, со зла. Не бывает наказания без причины.
Юноша. Вы хотите сказать, что все мы…
Мучитель. Все заслужили боль. Я всегда думаю об этом, когда моя жертва в отчаянии выкрикивает: «Я не виновен!» Полагаю, что в муках болезни никому не приходит в голову вопить: «Я не виновен!» Ведь так?
Пауза.
Юноша. Выходит, пытка — та же болезнь.
Пауза. Мучитель встает.
Мучитель. Она когда-нибудь спит? У нее запавшие глаза, как у человека, страдающего бессонницей.
Юноша. Но в таком случае, и вас самого однажды смогут вздернуть на дыбе.
Мучитель (пристально смотрит на него). Я жду этого изо дня в день. Конечно, смотрю в оба — никто ведь добровольно не подставит самого себя болезни. К тому же я часто переезжаю с места на место.
Юноша. Для такого ремесла, как ваше, надо обладать истинной верой.
Мучитель. Мне повезло: сначала меня воспитывал верующий человек, а потом человек, порвавший с Богом. Оба они, однако, разделяли ту точку зрения, что жизнь и боль неразрывно связаны между собой. Тут есть трактир? Вечерами я основательно выпиваю.
Юноша. Боюсь, здешняя компания покажется вам скучной, к тому же от здешних жутко воняет. А вы так чистоплотны — и в мыслях, и телесно.
Мучитель. Запомни, когда начнешь карьеру, называй себя не льстецом, а правдолюбцем. Напирай на свою твердость и на резкость своих суждений. И уж затем действуй, как обычно. Тогда сможешь выбраться из этой дыры.
Встает и уходит. Женщина смотрит на Юношу.
Юноша. Да, знаю. И все сделаю. Сказал же, что сделаю, когда он вернется — пьяный или только подвыпивший, но я это сделаю. Отправляйся наверх и жди. Когда услышишь шум, быстро спускайся. Прихвати швабру и ведро.
Женщина поднимается наверх. Юноша нервно ходит взад-вперед. Вынимает перочинный нож, открывает его, протирает и снова складывает. Возвращается Мучитель.
Мучитель. Ты был прав. Там насквозь все провоняло.
Юноша. Быстро вы вернулись. Много выпили?
Мучитель. Много. В таких отвратных местах поят отличным пивом.
Юноша. Вы много выпили, но по вам этого не скажешь.
Мучитель. А тебе бы хотелось, чтобы я выглядел иначе?
Юноша. Нет. Просто обычно наши жильцы возвращаются назад на четвереньках.
Мучитель. Значит, им не надо наутро идти на работу.
Юноша. Да, большинству не надо.
Мучитель. А что, старая карга спит?
Юноша. Она поднялась наверх.
Мучитель. Ну и я пойду — под свое зассонное одеяло.
Юноша. Спокойной ночи.
Мучитель. Спокойной ночи.
Внезапно поворачивается, набрасывается на Юношу и начинает душить его. Юноша кричит. Борются.
Мучитель. Танцуй!
Юноша. Что? Я…
Мучитель. Танцуй!
Кружит его по комнате, имитируя танец. Танцуя, они задевают стул, он падает.
Юноша. Но я…
Мучитель. Танцуй! Потанцуем!
Юноша. Я задыхаюсь!
Мучитель. В этом дворце гостеприимства!
Юноша. Не могу!
Мучитель. Любовь! Любовь!
Юноша. О!
Мучитель (сжимая его в объятиях). Говори: «Любовь!» (Кружатся по сцене.) О, расскажи мне, что у тебя на сердце.
Спускается Женщина с шваброй и ведром. Мучитель прекращает танцевать, но по-прежнему держит Юношу в объятиях. Тот в полубессознательном состоянии еле держится на ногах.
Мучитель. Смотри, она пришла, как и я в конце тяжелого рабочего дня, — с шваброй и ведром, чтобы смыть пятна. Я тоже люблю жизнь.
Пауза. Женщина падает на колени и жестами умоляет его.
Молча! Как это прекрасно! Ее способ. Ее молчание: оно удивительно красноречиво.
Юноша пытается вырваться из его объятий.
Ш-ш-ш… (Мучитель сильнее сжимает его.) Это — пытка. Несмотря на всю свою ненависть ко мне, сейчас она должна меня умолять.
Юноша. Она меня любит.
Мучитель. Да. И предлагает себя: возьми меня, меня! Ведь тот, кто познал боль, знает куда больше. И все эти страдания — ради тебя. Это наподобие второго рождения.
