Федерико Гарсиа Лорка - Марьяна Пинеда

О, чем бы мог я заплатить тебе!
Как будто в жилах стало больше крови, —
ты мне дала ее, когда подвергла
опасностям сердечко ты свое.
Как за него боялся я, Марьяна!

К чему мне кровь, когда б ты умер, Педро?
Без воздуха летать не может птица.
Вот так и я… Я только не умею
сказать тебе, как я тебя люблю!
С тобой я все слова позабываю.

Как ты себя бесстрашно подвергаешь
опасностям, окружена людьми
коварными, одна!

Вот так. Пускай
мне лоб обвеет чистое дыханье.
Тоску прогонишь ты и горький вкус —
тоску пути, неведомого мне,
и вкус любви, сжигающей мне губы.

А за тобой не гонятся? Скажи,
никто не видел, как сюда вошел ты?

Никто.

Живешь на улице ты тихой,
здесь ночью черт себе сломает ногу.

А мне все страшно.

Подойди ко мне.

Мне очень страшно, что тебя узнают.
И вдруг тебя негодный роялист убьет…

О нет, не бойся, Марьянита,
моя жена, вся жизнь моя! Храним
мы в тайне заговор. Итак, не бойся.
То знамя, что сейчас ты вышиваешь,
уверен я, уж затрепещет скоро
в сердцах восторженных при громких криках
на улицах; желанная Свобода
благодаря тебе поставит скоро
могучие серебряные ноги
на грудь земли суровой и жестокой.
Когда ж не так… когда Педроса…

Лучше
не продолжай!

…настигнет наш отряд
и нам придется умереть…

Молчи!

Марьяна! Что такое человек,
когда лишен желанной он свободы?
Без света этой музыки сердечной,
не чувствуя в себе ее, – скажи,
как мог бы я любить тебя и сердце
отдать тебе, когда б свободным не был
или его не чувствовал своим?
Не бойся же, Марьяна, жизнь моя!
Сумел Педросу обмануть в горах я
и верю: мне удастся победить
с тобою вместе, и тогда ты мне
отдашь любовь, и дом, и эти пальцы…

Марьяна
И то, что выразить я не умею,
но что вот здесь… Как хорошо с тобой!
Но и счастливую меня гнетет,
меня тревожит странная тоска.
За занавесками повсюду лица
мне чудятся, как будто ясно слышны
на улице слова мои.

Да, правда,
что за тоска, какая в сердце горечь,
какой вопрос всегда к минуте дальней!
Как бесконечно в Сьерре я страдал
всю эту осень! Ты себе не можешь
представить!

Так ты рисковал?

Почти
в руках полиции я был, меня
спас конь и паспорт тот, что мне прислала
ты с юношей, не проронившим слова.

Постой…

Дон Педро
Дрожишь ты?

Нет. Потом?

Потом блуждал я в Альпухаре,
а тут узнал, что карантин
введен властями в Гибралтаре
от желтой лихорадки. Значит,
въезд запрещен туда, и стал
я ждать минуты подходящей,
в горах скрываясь. И она
теперь настала… Победим
с твоей мы помощью. О, верь, Марьяна,
Марьяна, жизнь моя: стучится в двери
кровавая, но милая Свобода!

Моя победа в том, чтобы всегда
ты был со мной, смотреть в твои глаза
в тот миг, когда ты на меня не смотришь.
Когда ты рядом, я позабываю
все, что я чувствую, люблю весь мир,
и короля, и самого Педросу,
и злых, и добрых. Педро, если любишь,
то время словно над тобой не властно,
нет дня и ночи, только я и ты!

Марьяна, словно два потока белых,
безмолвных и стыдливых, эти руки
мне обвивают утомленный стан.

Мне страшно потерять тебя! Невестой
безумного я стала моряка:
все плаваешь на корабле ты ветхом,
а я вослед блуждаю в темном море,
без дна, без волн высоких, ожидая,
что принесут утопленника мне.

Не время думать о химерах; время
открыть нам сердце близким и прекрасным
грядущим дням Испании, покрытой
колосьями и тучными стадами,
где человеку сладок будет хлеб
в потоке нашей вечности широком,
в безмолвье страстном наших горизонтов.
Пришла пора: Испания хоронит
и попирает древнее свое
израненное сердце. Полуостров
бродячий! Мы спасти тебя должны,
спасти скорей – руками и зубами!

И первая об этом я молю.
Хочу открыть я свой балкон навстречу
лучам горячим солнца, чтоб цвели
здесь на полу цветами золотыми,
хочу любить тебя и твердо верить
в твою любовь, и так, чтобы никто
нас не выслеживал, как здесь, вот в эту
минуту роковую.

Я готова,
на все готова!

И такой тебя
рад видеть я, прелестная Марьяна!
Друзья придут к нам: веру ты вдохни
в лицо свое и пламенные очи.

На шее, озаренной лунным светом…

Сеньора…
Мне послышалось, стучат.

Дон Педро!..

Бог храни тебя.

Ты знаешь,
кто к нам придет?

О да, сеньора, знаю!

Пароль ты помнишь?

Помню, не забыла.

Не отворяй, пока не поглядишь
в дверную щель.

Я так и поступлю,
сеньора.

Свет не зажигай пока,
но в патьо приготовь ночник
и в сад окно закрой.

Сейчас.

А сколько их придет?

Немного.
Лишь главари.

С вестями?

Мы должны
их получить с минуты на минуту.
И если наконец восстать
пришла пора, тогда сейчас же
мы обо всем условимся.

Молчи!

Вот и они!

Точны, как подобает
всем верным патриотам. Вот увидишь:
решительные люди!

Помоги
нам всем, господь!

Поможет!

Если только
к нам обратит свой взор.

Прошу, сеньоры!

Рука у вас холодная!

Да, холод
такой, что режет. Я забыл перчатки.
У вас здесь хорошо, тепло!

А дождь
как из ведра.

Наверно, Сакатин[2]
совсем непроходим.

Роняет дождь
хрустальной ивой на дома Гранады
свои прозрачные живые ветви.

И Дарро катит мутную волну.

Вас видели?

О нет, сюда пришли мы
поодиночке! Мы сошлись в начале
безмолвной этой улицы.