Джон Пристли - Скандальное происшествие с мистером Кэттлом и миссис Мун
Делия. Поясните, что значит «в некотором отношении», мистер Кэттл?
Кэттл (решительно). Нет, нет, не просите меня об этом, миссис Мун.
Делия. Почему?
Кэттл. Когда сегодня утром, не дойдя до банка, я повернул обратно, я твердо уже знал, что прежде всего мне надо перестать притворяться. Я столько лет притворялся, что мне это надоело. И если вы сейчас потребуете от меня откровенности, я буду вынужден сказать правду. А она может вам не понравиться, Я не боюсь обижать людей, которые мне несимпатичны, например, старика Хардэйкра. Однако мне не хотелось бы обидеть вас.
Делия. Но, возможно, ваш ответ меня нисколько не обидит! Если на то пошло, вы сами только что высоко оценили мою понятливость и похвалили за игру на угольном ведерке.
Кэттл. Вы были просто великолепны, миссис Мун.
Делия. К тому же вы так распалили мое любопытство, что у меня, кажется, начался жар.
Кэттл. Вид у вас обычный.
Делия. То есть?
Кэттл. Вы, как всегда, ненормально сдержанны.
Делия (ставит рюмку на столик). Если вы считаете, что я холодна и сурова, то разрешите вам сказать, что я умышленно стараюсь казаться такой – и это стоит мне немалого труда.
Кэттл. Прекрасно. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Каждый раз, когда мы встречались с вами на заседаниях Фонда радиофикации больничных коек, я, даже умирая от желания спать, все время ловил себя на мысли: а что, если сорвать с нее эти дурацкие очки, растрепать волосы, содрать этот чопорный костюм, одеть в какое-нибудь роскошное платье с кружевами и попробовать поухаживать за ней…
Делия (встает, у нее слегка перехватывает дыхание). О!
Кэттл. Вот это я и имел в виду, когда сказал, что встречи с вами были для меня приятны.
Делия. Вам всегда приходят в голову такие мысли, когда вы видите женщин?
Кэттл. Нет, преимущественно только тогда, когда я вижу вас.
Делия (решительно). Что ж, прекрасно! (Идет к двери.)
Кэттл. Что вы собираетесь делать? Хотите позвать полицейского инспектора?
Делия. Нет. (Уходит налево.)
Кэттл делает движение, словно хочет броситься вслед, но передумывает, подходит к шкафчику и, пожав плечами, наливает себе виски. У него удрученный и несчастный вид. Он беспокойно ходит по комнате, останавливается, прислушивается. Слышно, как открывается, а затем захлопывается входная дверь, щелкает замок. Кэттл, удивленный и обрадованный, смотрит на дверь слева.
Входит Делия. В руках у нее корзинка с продуктами и картонка для платья. Она ставит корзинку и картонку на письменный стол, берет рюмку с ликером, пьет до дна; смотрит на Кэттла.
Делия. «Позвать полицейского инспектора»! Глупее вы ничего не могли придумать?
Кэттл. Да, пожалуй, это самая большая глупость, которую я изрек за сегодняшнее утро.
Делия. Воображаете, что вы единственный человек в этом отвратительном городишке, которому надоело притворяться?
Кэттл. О, надеюсь, что не единственный.
Делия. Пожалуйста, не думайте, что вам будет предоставлена честь сорвать с меня эти дурацкие очки, растрепать мне волосы, облачить меня в легкомысленный наряд – кружева, оборки и прочую ерунду! Я сделаю это сама! (Берет картонку.) Где у вас спальня? Там?
Кэттл. Да, дверь в глубине.
Делия. Отлично. (Уходит направо.)
Кэттл (идет к торшеру, включает его. Листает телефонную книгу, поднимает трубку и, напевая под нос, набирает номер; в телефон). «Торговый дом Хардэйкра»?… Говорят из Лондонского и Норс-Мидлендского банка. Нам нужен член городского управления Хардэйкр… По весьма неотложному делу… (Меняет голос.) Член городского управления Хардэйкр?… Говорят из Лондонского и Норс-Мидлендского банка… Нет, это не по поводу долгосрочного кредита, о котором вы просили… По поводу жизни вообще… Ж-И-3-Н-И! Мы думаем, что вам небезынтересно знать наше мнение на сей счет. Так вот, мы убеждены, что жизнь – это великолепнейшая штука! Будьте здоровы. (Нажимает трубкой на рычаг и кладет ее рядом на стол. Гасит бра.)
В комнате уютный полумрак. Из спальни выходит Делия. Она совершенно преобразилась. На ней халат, мягко облегающий ее фигуру, волосы причесаны не так гладко; она сняла очки и стала необычайно привлекательной и женственной. Кэттл смотрит на нее с изумлением и восторгом.
Делия (демонстрирует свой халат; улыбается). Ну как? Похожа на ту, что виделась в вашем воображении?
Кэттл (с жаром). В тысячу раз лучше! Черт подери, вы просто неузнаваемы! Однако скажите – которая из вас настоящая?… Та или эта?
Делия. Не знаю, возможно, обе: и та и другая.
Кэттл. Или ни та, ни другая, а какая-нибудь третья, и совсем не похожая на этих двоих?
Делия. И это возможно.
Кэттл. Так же, как и я: не управляющий банком из числа солидных и надежных малых, но и не прямая противоположность ему, а нечто совсем отличное и от того и от другого.
Делия. Можно мне закурить?
Кэттл. Разумеется. (Протягивает ей ящичек с сигаретами.) Однако в вашем намерении усесться с сигаретой я вижу опасный симптом. Это что – реакция?
Делия (берет сигарету). Если хотите. Ведь мы оба чувствуем себя немного неловко.
Кэттл подносит ей спичку,
(Садится в кресло.) Давайте поговорим, но с условием – будем говорить только правду.
Кэттл. Постараюсь. Но учтите, что для меня это пока еще непривычно. Вы ведь знаете, что мы, мужчины, постоянно занимаемся самообманом. Вам, женщинам, это, должно быть, свойственно в гораздо меньшей степени.
Делия. Вы ошибаетесь. Женщины живут в постоянном и глубоком самообмане. Мы обманываем себя относительно мужчин – будь то отец, любовник, муж, сын… Кстати, насколько мне известно, вы не женаты…
Кэттл. Был когда-то. Мы разошлись во время войны, когда я находился в армии. В частях административной службы, – ничего героического. Я ей казался скучным. И она была права – я действительно был невыносимо скучен.
Делия. Она нашла что-нибудь менее скучное?
Кэттл. Ее муж торгует в Манчестере пишущими машинками. По субботам играет в гольф. Но это ровно ни о чем не говорит. Он может быть при этом «идеалом красоты и воплощением страсти».
Делия. Я хочу вас спросить: у вас есть любовница?
Кэттл. Нет.
Делия. Мне казалось, что у каждого мужчины обязательно должна быть любовница. Даже здесь, в Брикмилле.
Кэттл. Видите ли, у одних есть, у других нет. Я сам частенько задумывался над этим. Мне казалось, что все кругом только и делают, что занимаются любовными похождениями. Но потом я убеждался, что это происходит вовсе не в таких широких масштабах, как мы склонны предполагать.
Делия (заинтересованно). Вы правы. Только подумаешь: наконец это «Он», как что-нибудь случается и видишь, что это вовсе не «Он».
Кэттл. Да? А как же Генри Мун?
Делия. Из нашего брака ничего не получилось. Беда в том, что сейчас он мне даже неприятен.
Кэттл. Я его совсем не знаю. Мне всегда казалось, что в нем есть что-то фальшивое, что он какой-то ненастоящий. Как большинство агентов по продаже недвижимости. Они так же фальшивы, как их реклама: «Прекрасное старинное поместье со всеми современными удобствами» и тому подобное.
Делия. Да, Генри именно такой. Он все время кого-то изображает. Он не становится самим собой, даже когда мы ссоримся.
Кэттл. А скажите, ваш холодный и неприступный вид – это для него или для вас?
Делия. В какой-то степени для нас обоих. Генри считает, что это хороший тон и что так безопаснее. А я считаю, что Брикмилл иного и не заслуживает. В другом месте я, возможно, и не вела бы себя так. Или с другим мужчиной.
Кэттл. Вы сегодня купили этот изумительный халат?
Делия. Да, я увидела его в витрине у Морлея и купила. Чтобы изредка надевать – когда меня никто не видит. И чтобы доставить себе небольшое удовольствие.
Кэттл. Сейчас вы доставили его мне.
Делия. Я рада, если он вам нравится. А вот в этих пакетах еда – роскошная, необыкновенно вкусная еда. Я купила ее потому, что сейчас ноябрь, потому что я живу в Брикмилле, потому что идет дождь, потому что мне тридцать шесть лет и у меня нет любовника. Если хотите, мы можем позавтракать. (Гасит сигарету.)
