Иоганн Гете - Торквато Тассо

Дерзнешь ли ты теперь, поднявши взоры,
Взглянуть кругом? Да, ты теперь один!
Подслушали ли речь ее колонны?
Бояться ли ты будешь этих счастья
Свидетелей, свидетелей немых?
Восходит ярко солнце новой жизни,
И этот день с былыми несравним.
Богиня подымает до небес
Простого смертного, и новый мир
Пред взорами моими восстает!
Желанье жаркое награждено!
Я грезил, что к блаженству близок я,
Но это счастье превзошло все грезы.
Слепорожденный представляет свет
И краски так, как хочет, но когда
Увидит день, он весь преображен.
Я смело, пьяный счастием, вступаю
На этот путь. Ты много мне даешь,
Как нам земля и небо расточают
Свои дары из щедрых рук, без меры,
И требуешь в ответ то, что по праву
Ты можешь требовать за дар великий.
Я должен быть умеренным, отречься,
Чтоб заслужить доверие твое.
Что сделал я, чтоб мог быть избран ею?
Что должен сделать, чтоб достойным быть?
Она тебе доверилась — и, значит,
Ты заслужил! Ее словам и взорам
Моя душа посвящена навек!
Всего, что хочешь, требуй, раз я твой!
Пошли меня опасностей и славы
Искать в далеких странах, протяни
Мне в тихой роще лиру золотую
Или пошли в награду мне покой, —
Я — твой, и делай из меня, что хочешь:
Сокровища души моей — твои.
О, если б некий бог мне даровал
И тысячу талантов, я б не мог
Благоговенье выразить мое.
Я кистью живописца и поэта
Устами сладкими, что вешним медом
Напитаны, хотел бы обладать!
Блуждать не будет Тассо средь деревьев
И средь людей, печальный, одинокий!
Он не один, отныне он с тобой.
О, если бы передо мной предстал
Прекрасный подвиг в грозном окруженье
Опасностей! Я б ринулся к нему
И жизнью бы рискнул, что из твоих
Имею рук, я лучших бы людей
Потребовал в товарищи себе,
Чтоб невозможное с толпой друзей
По твоему исполнить мановенью.
Я поспешил. Зачем мои уста
Не скрыли чувств, пока я недостоин
Упасть к ее возлюбленным ногам?
Я так хотел, намеревался так,
Но все равно: прекрасней много раз
Подарок получить не по заслугам,
Чем понемногу грезить до тех пор,
Пока его потребовать мы вправе.
Грядущее раскрылось вширь и вдаль,
И манит юность, полная надежды,
Тебя туда, где чудно и светло.
О, ширься, сердце! Счастия гроза,
Растенье это осчастливь! Оно
Уже стремится тысячью побегов,
Зацвесть готово, к чистым небесам.
Пусть принесет оно и плод и радость!
Пусть милая рука златой убор
Себе сорвет с богатых, свежих сучьев!

Привет! Тебя как будто в первый раз
Теперь я вижу, и ничей приход
Мне не был столь же радостен. Я знаю
Теперь тебя, достоинства твои.
Тебе без колебаний предлагаю
И сердце я и руку, от тебя
Того же жду.

                        Ты предлагаешь щедро
Прекрасные дары, я их ценю.
Но дай подумать, прежде чем принять их.
Не знаю я, могу ль тебе ответить
Таким же даром. Быть я не хочу
Поспешным слишком и неблагодарным.
Дай мне разумным быть за нас обоих.

Кто порицает разум? Каждый шаг
Показывает, как он нам полезен.
Но ведь порой велит сама душа
Оставить мелкую предосторожность.

Уж это дело наше: каждый сам
Свою ошибку будет искупать.

Да будет так! Я выполнил мой долг,
Не пренебрег советами княжны,
Которая желает нашей дружбы.
Я ничего не буду брать назад,
Но не хочу настаивать. Быть может,
Со временем ты будешь горячо
Искать даров, которые теперь
Так холодно и гордо отклоняешь.

Умеренность холодностью зовут
Нередко те, кто за тепло считают
Случайный, скоропреходящий пыл.

Ты порицаешь то, что мне противно.
Я понимаю, как ни молод я,
Что длительность пеннее, чем порыв.

Весьма умно! Держись же этих мыслей!

И вправе ты советы мне давать,
Предостеречь, ведь опытность — твоя
Испытанная, верная подруга.
Но только знай, что сердце каждый час
Безмолвно внемлет предостереженьям
И тайно упражняет добродетель,
Которой строго учишь ты меня.

Самим собою заниматься нам
Весьма приятно, но не столь полезно.
Ведь внутренне не может человек
Себя познать и часто мнит себя
То слишком малым, то — увы! — великим.
Лишь в людях можно познавать себя,
Лишь жизнь нас учит, что мы в самом деле.

С почтением я слушаю тебя.

И думаешь, внимая эти речи,
Совсем не то, что я хочу сказать.

Таким путем мы не сойдемся ближе.
И не добросердечно, не умно
Заранее отвергнуть человека.
Он будет тем, что есть. Из слов княжны
Тебя легко узнал я в тот же миг:
Я знаю, что желаешь ты добра,
Творишь его. Забывши о себе,
Ты думаешь и помнишь о других,
И на волнах колеблющейся жизни
Ты сердцем тверд. Таким тебя я вижу.
Как мог я не пойти тебе навстречу
И не стремиться жадно разделить
Сокровище, хранимое тобой?
Ты не раскаешься, себя открывши,
И станешь другом мне, узнав меня,
А я давно в таком нуждаюсь друге.
Неопытности, юности моей
Я не страшусь: златые облака
Грядущего чело мне осеняют,
Прими, о благородный человек,
Меня на грудь и посвяти меня
В умеренное пользованье жизнью.

Ты требуешь в одно мгновенье то,
Что могут дать лишь время и старанье.

В одно мгновение дает любовь
То, что не может дать и долгий труд.
Я не прошу, но требовать я должен.
Во имя добродетели к тебе
Взываю я, что хочет дружбы добрых, —
Произнесу ль ее именованье?
Надеется княжна Элеонора,
Она желает нас с тобой свести.
Пойдем ее желанию навстречу!
Предстанем же друзьями пред богиней,
Предложим ей всю душу и услуги,
Соединившись для достойных дел!
Еще раз! Вот моя рука! Ударь!
Не отступай и не противься боле
И мне даруй прекрасную усладу
Людей хороших — лучшему отдаться
Без удержу, с доверьем беспредельным!

На всех ты парусах плывешь! Привык
Ты побеждать, повсюду находить
Широкий путь, растворенные двери.
Достоинств я твоих не отрицаю
И счастью рад, но слишком вижу я,
Как далеко стоим мы друг от друга.

Ты опытен и зрел, я ж никому
Не уступаю в мужестве и воле.

Но воля не всегда ведет к делам,
И мужество путей кратчайших ищет.
Кто прибыл к цели, заслужил венец,
Порой его лишается достойный.
Но также есть и легкие венцы,
Венцы другого рода: можно их
Удобно получать и на прогулке.

То, что дает богиня одному,
Другому в нем отказывая строго,
Не всякий может получить легко.

Коль это ты приписываешь счастью,
Я соглашусь: ведь выбор счастья слеп.

Повязку носит также справедливость
И закрывает взоры на обман.

Всегда счастливый превозносит счастье!
Ему приписывает сотню глаз,
Разумный выбор, строгое старанье,
Зовет Минервой, как-нибудь еще,
Наградою считает скромный дар,
Случайное — заслуженным убором.

Ты высказался до конца. Довольно!
Я в сердце заглянул твое и знаю
Тебя навек. О, если б знала так
Тебя княжна! Не расточай же стрелы
Твоих коварных глаз и языка!
Ты тщетно мечешь их! Не попадают
Они в неувядаемый венок.
Будь так велик, чтобы отринуть зависть!
Тогда мой лавр оспаривать ты можешь,
Я свято чту его; но покажи
Мне человека, что достиг того,
К чему стремлюсь я, укажи героя,
Знакомого нам только по преданьям,
Поэта укажи, кого сравнить
С Гомером и Вергилием возможно,
И, наконец, такого человека,
Кто трижды эти лавры заслужил,
Кому в три раза более, чем мне,
Их стыдно, и паду я на колени
Пред божеством, венчавшим мне главу;
Не прежде встану, чем она убор
С моей главы возложит на него.

Ты заслужил их, можешь быть уверен.

Я от суда не стану уклоняться,
Но я презрения не заслужил.
Меня мой князь признал венка достойным,
Он был сплетен рукой моей княжны,
Никто его оспаривать не смеет!

Такой высокий тон и страстный жар
Тебе не подобают в этом месте.

Мне подобает здесь все, что тебе.
Иль правда изгнана из этих мест?
Иль во дворце свободный дух закован,
Подавлен благородный человек?
Мне кажется, что здесь уместнее всего
Возвышенность души! К великим мира
Ужель она свой доступ не найдет?
Должна найти. Лишь благородство крови
Доселе приближало нас к князьям,
Но почему ж не чувство, что природой
Не в равной мере каждому дано,
Как и не всем — толпа великих предков?
Здесь робость чувствует одна ничтожность
И зависть, что сама себя срамит,
Как неприлично грязной паутине
Ползти по этим мраморным стенам.

Ты дал мне право пренебречь тобой!
Мальчишка бойкий, силой ты хотел
Стяжать доверие и дружбу мужа?
Иль наглостью своей кичишься ты?

То, что ты наглостью зовешь, милей,
Чем то, что я зову неблагородным,

Достаточно ты молод, чтоб тебя
На добрый путь направить воспитаньем.

Не так я юн, чтоб падать пред кумиром,
Довольно стар, чтобы давать отпор.

Где губ игра и струн решает дело,
Ты — гордый победитель и герой.

Хвалить не стану силу рук моих,
Она себя еще не доказала,
Но верю ей.

                      Ты веришь в дерзость счастья,
Щадившего тебя до этих пор.

Я чувствую теперь, что вырос я.
С тобой желал я менее всего
Игру оружья грозную изведать,
Но ты раздул во мне огонь, кипит
Вся кровь моя, болезненная жажда
Жестокой мести пенится в груди.
Когда ты смел, то выходи на бой!

Ты позабыл, кто ты и где стоишь.

Святилище не терпит оскорблений.
Ты этот храм поносишь и сквернишь.
Не я, кто шел тебе навстречу с даром
Доверия, почтенья и любви, —
Твой дух грязнит прекрасный этот рай,
И чистый зал сквернят твои слова,
А не волненье сердца моего,
Что и пятна малейшего не терпит.

Высокий дух в такой груди тщедушной!

Здесь место есть, чтоб ей вздохнуть свободно!

И чернь словами воздух потрясает.

Ты дворянин, как я? Так докажи.

Я дворянин, но знаю, где стою.

Пойдем со мной туда, где можно биться.

Ты требовать не вправе, я — идти.

Препятствие желательно для труса.

А трус грозит, где безопасен он.

В охране этих стен я не нуждаюсь.

Не в месте дело, а в тебе самом.

Прости, творец, что это я терпел.

Иди за мной, иль так, как ненавижу,
Тебя я вечно буду презирать!