Николай Потапов - Великая Отечественная Война (1941–1945)
Кузин. Нет!.. Нет!.. Санитар!.. Санитара сюда!.. (Достает из ее сумки бинт, расстегивает на ней гимнастерку.) Зина!.. Зина!.. Ты слышишь меня?.. Зина!.. Кровь… Кровь… Убили!.. Убили, гады!..
Поднимает Зину на руки, уходит.
КАРТИНА XXIIБерлин. Бункер. В комнате Гитлер, Ева.
Гитлер пишет, руки его трясутся. Ева рассматривает свои украшения. Входит Геббельс.
Гитлер. Геббельс, вот мои завещания. Одно — политическое, другое — личное. Своим преемником я назначаю Денница. Он будет возглавлять правительство Германии. Личное завещание прочтете после нашего ухода из жизни.
Геббельс. Мой фюрер! Я, Магда и наши дети последуют вашему мужественному решению.
Гитлер. Я всегда считал тебя своим самым преданным и верным другом.
Геббельс. Умереть за своего фюрера — что может быть счастливее такой судьбы?!
Гитлер. Спасибо, Геббельс. Передай Магде, я всегда уважал ее и высоко ценил как верную соратницу и помощницу нашему великому делу.
Геббельс. Передам, мой фюрер.
Гитлер. И вот еще что. Распорядись, чтобы убили наших собак. Я не хочу, чтобы они остались после нас.
Геббельс. Такое распоряжение я отдам немедленно.
Гитлер. А теперь оставь нас. Я хочу побыть наедине с Евой.
Геббельс уходит.
Ева. Адольф, я хочу умереть красивой. Надену вот это, тобой любимое платье и эти вот бусы.
Гитлер. Да, Ева, я хочу запомнить тебя молодой и красивой.
Ева. Я всегда любила тебя, Адольф, и готова уйти из этой жизни вместе с тобой. (Подходит, обнимает его. Гитлер трясущимися руками гладит ее по голове, по спине. По лицу его текут слезы. Ева вытирает их платком.) Не надо, Адольф, не надо плакать, милый. Ведь мы уходим вместе. Будем вместе и там, в другом мире.
Гитлер. Да, да… Вместе, вместе… и там… Ампулы лежат на столе, Ева.
Ева. Я вижу. (Надевает другое платье, бусы, подходит к зеркалу, рассматривает себя. Затем подходит к столу, берет ампулы, ложится на кровать. Кладет ампулы в рот.) Прощай, мой фюрер…
Раздавливает во рту ампулы, затихает на кровати. Гитлер сидит неподвижно, голова его трясется. Он долго смотрит на Еву. Доносятся звуки музыки и веселый смех. Это офицеры танцуют в баре. Гитлер берет пистолет, долго крутит его в руках, нерешительно подносит несколько раз к виску и опускает. Подходит к другой кровати, ложится, подносит к виску пистолет, отбрасывает его в сторону, кладет в рот ампулу с ядом, затихает. Через некоторое время входят Геббельс и Борман, осматривают их, прощупывают пульс.
Геббельс. Все кончено. Нашего фюрера больше нет.
Борман. Трупы надо сжечь.
Геббельс. Пожалуй. Такова была воля фюрера.
Уходят.
КАРТИНА XXIIIКомандный пункт командующего армией Чуйкова.
Звонок. Чуйков берет трубку.
Чуйков. Слушаю. А, это ты, Шатилов. Ну, как дела?
Шатилов. Немцы в рейхстаге выбросили белый флаг.
Чуйков. Вышибли их из рейхстага! Молодцы!
Шатилов. О знамени над рейхстагом в Москву доложили?
Чуйков. Доложили, доложили. Там все рады. Твои орлы получат Героя.
Шатилов. Да, скоро войне конец. Просто не верится.
Чуйков. Ты говоришь таким голосом, вроде жалеешь об этом. Или еще повоевать хочется?
Шатилов. Почти четыре года воюем, Василий Иванович. Привыкли уже. Без войны скучно будет.
Чуйков. Скучать не придется. Работа найдется. Поднимать из руин страну будем.
Шатилов. Да, это так. Фашисты разрушали все подряд. Варвары они, варвары!
Чуйков. Ну пока. Принимай пленных. (Кладет трубку.)
Входит офицер.
Офицер. Товарищ генерал армии, прибыл немецкий генерал Кребс, просит принять его.
Чуйков. Кребс, говоришь?
Офицер. Да.
Чуйков. Это начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии. Пусть заходит.
Офицер уходит.
Интересно, с какой он заявился миссией?
Входят Кребс, офицер.
Кребс. Господин генерал, я послан Геббельсом для переговоров с Верховным командованием Советской Армии о перемирии.
Офицер берет у него пакет, достает лист бумаги, передает Чуйкову.
Чуйков (читает). «Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера, мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем: Мы сообщаем вождю советского народа, что 30 апреля в 15 часов 30 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Денницу, мне и Борману. Я уполномочил Бормана установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери в войне. Геббельс». Так, так… Надо позвонить Жукову.
Подходит к телефону, звонит.
Жуков (берет трубку). А, это ты, Василий Иванович. Слушаю тебя.
Чуйков. Товарищ маршал, немцы в рейхстаге выбросили белый флаг, начали сдаваться в плен.
Жуков. Это хорошо. Давно бы так. Принимайте пленных, отбирайте оружие.
Чуйков. И еще, Георгий Константинович. Ко мне прибыл немецкий генерал Кребс — начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии с письмом, подписанным Геббельсом. В письме сказано, что 30 апреля в 15 часов 30 минут покончил жизнь самоубийством Гитлер. И что он, Геббельс, назначил Бормана для ведения с Верховным командованием советских войск мирных переговоров. Что будем делать?
Жуков. Они тянут время, чтобы собрать правительство Денница и капитулировать перед Западом. Думаю, нам следует послать их к чертовой бабушке, если они сейчас же не согласятся на безоговорочную капитуляцию. Передай этому Кребсу: если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию перед Советским Союзом, Америкой и Англией, мы нанесем удар такой силы, который навсегда отобьет у них охоту сопротивляться. Пусть гитлеровцы подумают о бессмысленных жертвах немецкого народа и своей личной ответственности за безрассудство. Они хитрят, Василий Иванович, хотят затянуть время, договориться о капитуляции перед союзниками. Не выйдет! Не выйдет! Будут капитулировать только перед представителями правительств трех стран. У меня все. (Кладет трубку.)
Входит радист.
Радист. Товарищ маршал, радиостанция штаба немецкой обороны только что передала и несколько раз повторила на немецком и русском языках, что они высылают своих парламентеров на мост Бисмаркштрассе и прекращают военные действия.
Жуков. Вот это дело. Давно бы так.
Входит в сопровождении русского офицера генерал Вейдлинг.
Вейдлинг. Господин маршал, я генерал Вейдлинг — командующий обороной Берлина. 30 апреля фюрер покончил с собой и оставил нас одних. По приказу фюрера мы, германские войска, должны были продолжать сражение за Берлин, несмотря на то, что иссякли боевые запасы, и несмотря на общую обстановку, которая делает бессмысленным наше дальнейшее сопротивление.
Жуков. Решение, генерал, приняли правильное. Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Поэтому отдайте по радио приказ своим войскам о прекращении сопротивления.
Вейдлинг (по радио). Я, генерал Вейдлинг, командующий обороной Берлина, приказываю всем частям и подразделениям немецкой армии немедленно прекратить сопротивление на всех участках обороны Берлина.
Жуков (по рации). Всем немецким частям и подразделениям! Говорит представитель Верховного советского командования маршал Жуков. Наше условие одно — безоговорочная капитуляция. Огонь прекратить с обеих сторон через пятнадцать минут. Пленных будем принимать у Бранденбургских ворот. Всем гарантируем жизнь. Огнестрельное оружие складывать по ту сторону ворот. Офицерам разрешается оставить при себе холодное оружие. (Радисту.) Повторите это же самое несколько раз по-русски и по-немецки, чтобы приняли во всех подразделениях.
Радист. Есть передать несколько раз! (Уходит.)
Жуков. Генерал, сколько войск обороняло Берлин?
Вейдлинг. Вначале Берлинский гарнизон насчитывал более 200 тысяч человек. Сколько осталось — сказать не могу.
