Иван Буковчан - Антология современной словацкой драматургии
РЕУЛ. Хочу заметить, что ты хлопочешь о человеке, который совершает прегрешение и против тебя тоже.
ЛЮЦИФЕР. Я буду как Бог. Отпущу ей грехи. Я буду даже больше, чем Бог. Ведь он-то самоубийство не прощает. Вот как я ее хочу. (Утирает глаза.) Какая-то соринка.
РЕУЛ. Что это с тобой, старик, что случилось?
ЛЮЦИФЕР. Я просто стар. И страшно устал.
РЕУЛ. Ты чего-то боишься?
ЛЮЦИФЕР (после паузы). Человека.
РЕУЛ. Человека? Этого слабого создания, которое ничего не понимает? Прошу тебя, опомнись, ведь еще не конец света. Нужно сражаться до последней секунды. Может быть, мы еще не проиграем!
ЛЮЦИФЕР. Проиграем, Реул.
РЕУЛ. Это у тебя пройдет. Так каков же твой план, как довести ее до отчаяния?
ЛЮЦИФЕР. Она набожная и очень любит Деву Марию. Ты явишься ей в виде архангела Гавриила и возвестишь ей, что она родит Иисуса, Мессию, Бога и Искупителя. Одновременно — а все должно быть обставлено мощно и великолепно — ты вытащишь из ее головы этого червячка о дочерях. Только девственница может родить Искупителя. Она тебе поверит и впадет в отчаяние.
РЕУЛ. Она мне поверит?
ЛЮЦИФЕР. Почему бы и нет? Женщины хотят рожать богов. Я сам лично приду за ней.
РЕУЛ. А как же дочери?
ЛЮЦИФЕР. Дочери вернутся в учреждение, спокойно доживут там свой век и отправятся (брезгливо) на небо. Отцы меня не интересуют, это банальные прохиндеи.
РЕУЛ. А что, если эта женщина не станет…
ЛЮЦИФЕР. Мы не можем планировать так далеко вперед. Человек способен на все. Если это не получится, будем искать другие пути. Можешь приступать.
РЕУЛ. Благодарю за доверие, владыка, я пошел. Выше голову. (Плутовски улыбается и облачается в одежды архангела Гавриила.)
2. Благая вестьСпальня в доме ЗИТЫ. Ночь. ЗИТА в ночной рубашке, молится, читает Библию. Входит РЕУЛ в виде архангела Гавриила, в длинных голубых одеждах. На боку — обнаженный меч, в руке — лилия.
РЕУЛ. Радуйся, благодатная!
ЗИТА (пугается, роняет Библию). Кто ты?
РЕУЛ. Я — архангел Гавриил. Бог тебя возлюбил и послал меня сообщить тебе радостную весть.
ЗИТА. Ты пришел с неба?
РЕУЛ. Да. И послал меня Бог. Ты зачнешь и родишь сына. Наречешь ему имя Иисус.
ЗИТА. Я? Именно от меня Бог это хочет? От старой женщины? Теперь, в моем-то возрасте, родить?
РЕУЛ. Для Бога нет ничего невозможного.
ЗИТА. Но Иисус уже родился у Пресвятой Девы Марии. Зачем ему родиться еще раз?
РЕУЛ. Такова воля Божья.
ЗИТА. Бог может всё, но это еще не значит, что Он всё и сделает. Если Господь наш Иисус однажды уже родился, искупил наши грехи, спас нас на кресте, а теперь пребывает на небе со Своим отцом и придет судить живых и мертвых, то и не нужно Ему еще раз рождаться в человеческом облике.
РЕУЛ. Я всего лишь ангел, посланник Божий. Выполняю приказание Господа. А ты не радуешься? Я вот радовался, когда Бог меня к тебе послал. Мы тебя знаем, видим, какая ты хорошая, никто другой не сможет Бога родить, только ты. А ты не радуешься!
ЗИТА. Это исключено.
РЕУЛ (взмахивает мечом у Зиты перед носом, не зная, что делать дальше). Ты богохульствуешь, женщина. Что ты тут торгуешься? Кого хочешь убедить? Мне что, убить тебя? (Еще раз взмахивает мечом.)
ЗИТА. Поосторожнее; я тебе еще кое-что хочу сказать. Иона[52], известный как человек из чрева кита, тоже препирался с Богом. Противоречил ему, не слушался Божьего веления. Не хотел проповедовать слово Божье в городе Ниневии[53]. Сел на корабль в обратном направлении и, только когда спустя три дня рыба его выплюнула, пошел проповедовать… А наш праотец Иаков! Он же с ангелом вообще подрался!
РЕУЛ. Ты права.
ЗИТА. Спрашиваешь, почему я не радуюсь. Я тебе скажу. У меня здесь (показывает пальцем в сторону соседней комнаты, где спят дочери) трое детей. Я забочусь о них, давно им помогаю. Я навещала их в учреждении. Они называют меня «мамочка». Я знаю, что с ними будет много хлопот. И я знаю себя. Такую нагрузку я выдержать не в состоянии — трое детей, трое отцов, и вдруг — роды, воспитание.
РЕУЛ. Ну и что?
ЗИТА. Воспитание, а потом что же — потом его распнут, этого сына моего?
РЕУЛ. Какие там хлопоты? Разве ты обязана заботиться о каких-то мужчинах! Да и об их детях тоже заботиться не обязана. Это их дети, они их породили, сбыли с рук и даже почти растоптали, это их дети, не твои. Ты их не рожала. Ты же девственница.
ЗИТА. Да, ты прав. Я не обязана заботиться о чужих мужчинах, о чужих…
РЕУЛ. Это же не родные твои дочери.
ЗИТА. Нет, не родные. Но я люблю их, люблю, как своих собственных детей. Они выбрали меня в матери, они этому верят, и я не могу их разочаровать.
РЕУЛ (в замешательстве, поскольку Люцифер, очевидно, не знал, что Зита имитирует материнство). Ты уверена в том, что сказала?
ЗИТА. Ты, наверно, не знаешь всего, Гавриил. Когда я была на реабилитации в психиатрической больнице, после той аварии, я познакомилась с тремя чудесными девочками, даже не сестрами, хотя они думают, что они — сестры, а я — их мама. Не знаю, как все это началось, но в один прекрасный день я приняла это как свою судьбу и сказала себе: почему бы мне не солгать и не стать им матерью? Это даже записано во всех моих историях болезни. Врачи определили мое состояние как бред. Ну и пожалуйста. Вот я, берите меня вместе с моим бредом! Но моим детям легче было понять, почему их с детства таскали по медицинским учреждениям, когда они узнали, что их мать — душевнобольная, параноик. Так что, мать я им или нет? Разве только та мать, что своих детей родила?
РЕУЛ (про себя). И он еще хочет быть больше, чем Бог. А не знает, на что способна женщина. Не смог заглянуть в ее сердце.
ЗИТА. Диагноз, который мне поставили, был мне, собственно, на руку. Я могла в любое время появляться в корпусе, где жили мои дети, никто меня ни о чем не спрашивал, меня принимали, так зачем же мне было признаваться кому-то, что Бог вернул мне оптимизм, предавать самое себя, притворяться лучшей, чем я есть, бороться с их наукой, с их инструментами?
РЕУЛ внезапно исчезает, зрители его уже не видят. Он исчерпал все свои аргументы и не хочет окончательно испортить дело, поскольку все еще является подчиненным ЛЮЦИФЕРА.
ЗИТА (ищет глазами Гавриила). Где ты?
Вбегает АНИЧКА. За ней МАРТА и ЗУЗКА.
АНИЧКА. Мама, мама, что тебе сделали? Что тебе приснилось?
ЗИТА. Не знаю. Не знаю.
МАРТА. Я тоже так ору, когда мне что-то снится.
ЗУЗКА. Страшные звери тебя напугали?
АНИЧКА. Ты закричала: ай-ай-ай!
ЗУЗКА. Прямо так: ой-ой-ой!
АНИЧКА. Я же говорю: ай-ай-ай!
ЗИТА. Я кричала? Я разбудила вас, бедные мои девочки, детки мои.
ЗУЗКА. Ничего, мы не хотим спать.
АНИЧКА. Расскажи нам сказку.
МАРТА. Мы не будем спать до самого утра.
ЗИТА. Нет, какие сказки. Вам надо лечь в постели. Где доктор?
РЕУЛ (входит в белом медицинском халате, наброшенном на голое тело). Хороша семейка! Почему вы не спите?
АНИЧКА. А вы разве не слышали этот ужасный крик в ночной тиши?!
ЗУЗКА. Спите себе спокойно и не знаете, какой страшный сон приснился матери, что она даже нас позвала, вот так… (Хочет повторить крик, набирает побольше воздуху.) Ой!..
ЗИТА. Тихо, хватит. Вы всех перебудите. Давайте спать, по постелям.
АНИЧКА. Я взобью тебе перины, мамочка, чтобы ты крепко спала до самого утра.
ЗУЗКА. Нам надо спать здесь, с ней, до самого утра.
МАРТА (Реулу). Мы поместимся. (Залезает в постель к Зите.)
РЕУЛ. Слушайтесь матери. Идите в свою комнату. Ложитесь. Не бойтесь, вы скоро заснете. Пани Зита, вам что-нибудь нужно? Как вы?
ЗИТА. Хорошо, можете идти.
РЕУЛ. Что вам снилось? (Спрашивает безразличным тоном, как будто его этот сон не интересует, потом подходит к стулу, снимает с него книгу, садится и берет Зиту за руку.)
ЗИТА. Повторяю, я вполне здорова.
РЕУЛ (улыбается). Я вам хотя бы пульс измерю. Погодите минуту.
ЗИТА медлит, потом убирает руку и натягивает на себя одеяло.
