Пётр Киле - Восхождение
Проносятся голоса:
- Эрот поранил сам себя стрелой!
- Наверно, понарошке и не больно?
- Он факел уронил и прыгнул вниз.
- А высоко же, разобьется. Ах!
- Да есть ли крылья у него? Пронесся прыжком одним и, пола не коснувшись, он выхватил свой факел и унесся за барышней. А где она? Психея!
За колоннами Эста (та, кого приняли за Психею).
Эста с волнением:
- Ах, боже мой! Что делать? Где Диана? То держит, как на привязи, то бросит на произвол судьбы. Ах, вот она!
Дама в маске смеется
- Что, Эста? Ты напугана и вся сияешь?
Эста, вздохнув счастливо:
- За Психею приняли.
- И что же? В самом деле столь красива, какой тебя не помню. Поздравляю!
- Да это прямо наважденье, право. Ведь я не наряжалась под Психею.
- Что за беда?
- Да я и слов не знаю. Они же говорили, как за правду, богиня и Эрот. Вот убежала. - Становясь у колонны. - О, прячь! Эрот не маленький ребенок, а юноша, как обезьяна, прыткий.
Дама в маске подтверждает:
- Да, очень прыткий. Выпрыгнув с хоров, он пролетел пол-зала, прежде чем, едва коснувшись пола, побежать, как угорелый, в поисках Психеи.
Эста взволнованно:
- Он ненормальный. Я его боюсь.
Раздаются голоса:
- А факел настоящий и не гаснет, хотя он все роняет в тесноте.
- Так может он наделать и пожар!
- А где Психея? Афродиты тоже не видно. Что же происходит здесь?
Студенты, подхватив Эрота, подбрасывают вверх, одни - отдавая ему должное, другие - уже явно издеваясь, а дамы и барышни то аплодируют ему, то ахают, боясь за него.
Эста, невольно выглядывая:
- Ах, боже! Что же делают они?
Дама в маске:
- Качают.
- Издеваются над ним.
- Поди. Вступись, Психея, за Эрота. Могла бы выйти недурная сценка.
Молодой мужчина весьма решительно входит в круг студентов и один ловко ловит на лету Эрота, вызвав одобрение у публики.
Эста радостно:
- Кто это?
Дама в маске, всплескивая руками:
- Аристей!
Эста:
- Художник? Боже! Он, кажется, узнал его, Эрота.
Дама в маске с улыбкой:
- Взглянул на нас и поклонился важно, я думаю, всего лишь шутки ради. Инкогнито мы нынче сохраним. Так интереснее. Надень-ка маску. А что касается Эрота, если б не золотые локоны и возраст, сказала бы тебе, кто это точно.
Эста в полумаске:
- Так ты его узнала или нет?
- Кого?
- Эрота.
- Как! Не наигралась?
Эста со смущением:
- О, нет! Я никого ведь не играла. Подумала, что это наважденье, какое на меня порой находит.
И испугалась. А теперь мне ясно: нас разыграли Афродита с сыном, согласно их природе.
Дама в маске:
- Ах! И здесь находишь философию, занятья которой истощают силы даже до наваждений.
Эста обводит зал глазами:
- Нет, мне хорошо. Я словно оторвалась от занятий. Экзамены как будто все сдала.
- Прекрасно. Будешь жить у нас снова, как в Москве, - заключила с удовлетворением молодая женщина.
Диана была не намного старше Эсты, своей племянницы, но, выйдя замуж, взяла заботу о ней, как о младшей сестре, тем более что та была столь не похожа на обычных барышень, чужда всех их притязаний, тщеславий, немножко не от мира сего. Муж смотрел на Эсту, как на подругу и компаньонку молодой жены, что также всех устраивало.
- То есть выезжать в свет, - сказала Эста, ощущая себя больше, чем когда-либо вне обычных условий жизни. - А где Жорж?
- Вот он! О нем я и забыла.
К ним подошел красивый молодой человек, в строгом костюме, впрочем, свободный и деловитый, как всегда он держался. Бог весть где он бродил и, как выяснилось, ничего не заметил из происшествия с явлением Эрота и Психеи, хотя сама Психея, правда, в маске, завернувшись в плащ, стояла перед ним.
- Где же вы были? - с легким удивлением спросила Диана.
- Очевидно, там, где вас не было. На аукционе, - и он похвастал покупкой, которую обещал показать потом.
- А знаете, Жорж, здесь происходили удивительные вещи, -произнесла задумчиво Эста, намереваясь обойти зал как бы на прощанье, словно предстоит долгая или вечная разлука.
- Куда ты? На поиски Эрота? - улыбнулась Диана, переводя лукавый взгляд на молодого человека.
- Может быть.
- Я с вами, - Жорж имел все основания полагать, что в поисках Эрота принимают участие двое. Ведь сам Эрот не предмет любви, а связующее звено между влюбленными.
- Нет, пожалуйста, оставайтесь покамест с Дианой, - покачала головой Эста.
Испуг и растерянность ее прошли, да и с Жоржем с некоторых пор она держалась чуть свысока, словно отдаляясь от него.
- Отчего же? - пылко возразил Жорж. - Разве я приехал не затем, чтобы сопровождать вас?
- Да, конечно. Только нас двое. Сопровождайте Диану. Даже на маскараде вы умудрились найти уголок биржи.
Жорж приосанился и отвечал с видом превосходства:
- Да без торговли и этот пышный маскарад нельзя было бы устроить. И цели у него вполне меркантильные. В помощь бедным студентам.
- Да здравствует бог Гермес! - рассмеялась Диана, вышедшая недавно замуж за богача, промышленника и финансиста из купцов, и с удовольствием купавшаяся в роскоши. - Но именно Эрот правит миром.
- Нет, это сказка. Если кто правит миром, то, верно, бог Гермес, - с уверенностью заявил молодой человек.
- Бог воров и торговцев? Наш век - торгаш? - милой шуткой прозвучали слова юной девушки, уже отошедшей и затерявшейся в толчее некоего шествия.
- От века мир таков! - бросил некто, проходя мимо.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
1
Аристей привел Эрота в одну из уборных, где нашел для него студенческую тужурку, но брюк не оказалось, зато тут же висел черный фрак и черный плащ с красной подкладкой, наряд явно маскарадный.
- Можно мне это? - вдруг попросил юноша, словно не в силах вынести столь резкого возвращения к действительности.
- Попробуй, если хочешь, - развел руками художник. - Это мой маскарадный костюм. Я в нем явился на бал как принц из сказки о фее, тебе, вероятно, известной, но меня приняли за мага и волшебника, и я открывал бал-маскарад.
- И вы в самом деле сотворили чудо?
- Какое?
- Явление Психеи. И Эрота!
Сорвав парик с золотыми локонами, он сбил свои каштановые волосы, слегка вьющиеся. В кармане плаща лежала черная маска.
- Все как нельзя кстати, - усмехнулся Леонард.
Фрак и плащ, собственно накидка, преобразили его, словно мальчик возмужал, юный лицом, он выглядел молодым человеком. А маска придала тотчас таинственность, столь удивительную, что художник даже оторопел, словно, вместо юноши, в комнате внезапно объявился незнакомец. - Ну, как? Меня не узнают теперь?
- Артист! - вздохнул с облегчением Навротский. - Я даже испугался. - Хочешь перекусить? Здесь и вино есть.
- Да, с удовольствием, - обрадовался юноша. - Вы, как я понимаю, ждете от меня объяснений.
- Их потребует твоя мама, - Аристей налил себе вина. - Меня же занимают первопричины. Ведь поговаривают о самоубийстве молодого поэта, будто бы он выбросился с крыши дома, в котором жил, а тела не нашли, кроме фуражки с его инициалами. И вдруг он является Эротом на балу. Что же происходит? - осторожно спросил художник, сознавая, что прикасается к тайне, к беде юноши, пусть, может быть, наполовину выдуманной, отчего не легче.
Сняв маску и плащ, Леонард опустился в кресло, почти исчезнув в нем, столь гибкий, очевидно, при этом он оказался крупнолицым и весьма некрасивым, правда, с выражением ума и грусти, что вызывало доверие и интерес. Совсем юный отрок проглядывал в нем, хотя и взрослость угадывалась тоже явно.
- Да, - вздохнул Леонард. - И мне самому должно в них, в первопричинах, как вы хорошо сказали, разобраться наконец. Я очень рад, что вы, именно вы, Аристей, вмешались и выручили меня. Ведь я уже не помнил себя.
- Я слушаю тебя, - Аристей словно забыл о маскараде и преспокойно сидел, теперь похрустывая яблоком.
- Все началось с полетов во сне, - заговорил юноша, становясь у темного окна. - Случалось, я близко подлетал к большому городу, не всегда узнавая, то ли Москва, то ли Петербург, а, может быть, Рим... Облетал я и Альпы вдоль неприступных для меня вершин, точно душа моя стремилась во Флоренцию, где я жил лет четырех, кажется, целый год... Вы что-то хотите сказать?
- Ну, так, во сне, я тоже умел летать в детстве, - с легкой усмешкой заметил Аристей.
- Да, про вас рассказывали чудеса! - воскликнул Леонард.
- Кто же рассказывал? - удивился Аристей.
- Вероятно, мама. И я с младенческих лет воспринимал вас как человека из легенды, к которой, возможно, причастна и моя судьба, - и тут Леонард напомнил ряд случаев из жизни художника, весьма для него памятных. Как он в горах упал в пропасть и оказался в нефритовом гроте, где покоилась фея.
- Это была та самая фея, о которой вы рассказывали сказку у нас однажды в Савино, не так ли? - справился Леонард. - Там речь шла еще о стране света, которую воочию я увидел, подолгу разглядывая вашу коллекцию драгоценных камней, отчасти обработанных.
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255498/255498.jpg)
![Петр Киле - Свет юности [Ранняя лирика и пьесы]](/uploads/posts/books/255683/255683.jpg)
