Николай Погодин - Поэма о топоре
Анка (хохочет). Ну, ты… ты… ты…
Третья женщина. Я тебе тыкну! Ишь ты, красная работница!
Шум.
Вторая женщина. Где жизнь? Нету жизни!
Четвертая женщина. Мы «несознательные»… Морду им побить!
Третья женщина. Кого учишь?.. Матерей своих учишь!
Анка вырвалась из окружения, отскочила в сторону.
Анка. Бить меня, бабы, тяжело — кулаки обобьете. Факт! А я… я, значит, не так к вам подошла. Агитировать буду все равно. (Второй женщине.) У тебя жизни нету?
Вторая женщина. Нету жизни.
Анка. Я кто такая?
Вторая женщина. Дура.
Анка (отошла). С одной улицы с тобой, и твой папаша моему папаше кум.
Шум.
Стойте, бабы! Ну, давайте я стану на карачки, а вы меня лупите… Я подожду. А потом будем разговаривать.
Толстая женщина. Пускай с тобой разговаривает сам чорт. (Плюнула и ушла.)
Женщина в красном платке. Что ты мелешь, Анка? Развела, действительно, какую-то агитацию. Народ теперь нервнобольной, а ты ему разные непутевые слова говоришь. Ты в этих словах сама-то что-нибудь понимаешь?
Анка. Бабы… ей богу, понимаю!
Вторая женщина. Ты скажи! Чего ты к нам пристала, как банный лист к… В чем дело? Чего тебе нужно?
Анка (сидя). Ведь вот ты, я говорю… что же я такое говорю? Ну, да… (Встала.) Да-да…(Отошла.) Про иностранную зависимость я говорю, про империализм… Ведь вот газета, которую мы составляем на заводе. Видите?.. Лиза, видишь? Твой же муж, Евдоким, дает тут всеобщее коллективное обязательство. И мы, и я… Тут написано: «ситу-ация»… сложная… Си-ту-ация!.. Вы подумайте только!
Женщина в красном платке. Ну тебя к чорту!.. Пойдем, бабы!
Анка (испуганно). Не понимаете?
Лиза. Никто тебя не поймет.
Анка (со слезами). Ну, как же вы не понимаете?.. Точилка у меня разбежалась. Топоры точить некому… И я говорю директору, говорю главному инженеру… (плачет) говорю: баб соберу, говорю… (Плачет, детски захлебываясь слезами, утирая кулаками глаза.) Завод — наш… ты, я… мы все… а вы меня за грудки хватаете. За что?.. Все же у нас погибнет, если мы… будем за грудки…
Лиза (тихо). Бабы, цыц!
Анка. Завод у нас станет… Мы же там начинаем делать… Мы просто обалдели все…
Шум.
Лиза. Бабы, цыц!
Анка. Сейчас, завтра мне в точилку надо людей… которые свои, которые не шкурники.
Шум.
Лиза. Цыц, цыц, цыц!..
Анка (шопотом). Я по городу пошла… Я вас в точилку ко мне звать пошла… Ведь вы подруги мои, соседи… и вы меня за грудки… Эх, вы!.. (Последний всхлип.) Сволочи вы!
Вторая женщина (совершенно серьезно). Это другой разговор.
Лиза. Завод станет?
Вторая женщина. Которые не шкурники.
Четвертая женщина. Нюшка, ты не надо… ты говори просто…
Анка. Я же говорю… директору говорю… баб…
Вторая женщина. Анка!
Анка. Ну?
Вторая женщина. Не стрекочи.
Анка. Ну, не стрекочу.
Вторая женщина. Ну, а рабочий паек нам дадут?
Анка. Ясно.
Женщина в красном платке. И в союз нас запишут?
Анка. Ясно.
Лиза. Придем!
Анка. Ясно.
Лиза. Ты, Анка, вот что… Не ходи нигде и не стрекочи, а то ты плохой, можно сказать, агитатор. Мы сами… поняла? Сами как-нибудь баб подберем… Иди, не волнуйся.
Женщины расходятся.
Анка. Эх, Лизута, время-то какое!
Лиза. Ладно. Знаю. Не стрекочи. Ты не бегай и не стрекочи. И все будет хорошо.
Анка (вслед). Лиза, может, мне еще по Демидовке похо…
Лиза. Уймись! Никуда не ходи… (Идет.)
Анка. А на Демидовку я все-таки пойду. Какую-нибудь несознательную гадину пришпилю к стене и стану агитировать… «Не стрекочи!» Ну, ладно!.. Нет! Мне нужно еще один десяток, и они у меня будут такими сознательными пролетарками, каких сам Сталин не придумает.
Входит Рудаков.
Не стрек… В чем дело? А я буду стрекотать! А на Демидовку я все-таки пойду… А? (Увидала Рудакова, ушла.)
Рудаков.
О, родина!
Какой я стал смешной.
На щеки впалые сухой летит румянец.
Язык сограждан стал мне, как чужой,
В своей стране я точно иностранец!
Входят Кваша и Гипс.
Кваша (отдуваясь). Вот… познакомьтесь! Иностранец. Турист. Любитель природы и чорт его знает чего. По-русски — ни бельмеса! Узнал, что я ду спик инглиш… По заводу его водил… а теперь пристает с разговорами. Познакомьтесь (Представляет Рудакова, говоря по-английски. Извинился и хочет уйти.)
Рудаков. Позвольте, я что же — козел…
Кваша. Ладно. Отошьете. (Ушел.)
Оставшись одни, Рудаков и Гипс усмехнулись, глянули по сторонам, отходят дальше от магазина.
Гипс. Любопытно! Будем знакомы!.. Мистер Рудаков, я гляжу моими глазами там и здесь, и мои глаза с коварной точностью фиксируют действительность… (Подал газету.) Газета на заводе. Завод делает газету. Через каждые три строки повторяется концерн ДВМ. Мистер Рудаков, как дела?..
Рудаков. Я ручаюсь, что топор…
Гипс. Что значит топор? Здесь ведутся опыты мирового значения, сэр. Вы, мистер Рудаков, знаете, что означает нержавеющий и кислотоупорный металл? Дурак не поймет его значения. Простите, я вообще говорю.
ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ
Точильное отделение. Прессовая кузница. Мартеновский цех. В точильном производится переоборудование. Точильные установки стоят в беспорядке. Идет уборка. Анка и женщины из очереди.
Анка (запевает).
Повязалась я платочком,
В лес от маменьки ушла.
Я в лесочке, под кусточком,
Себе милого нашла.
Все (хором).
Я в лесочке, под кусточком,
Себе милого нашла.
Анка. Слушайте, товарищи, вы не беспокойтесь: вы не чернорабочие. Ни-ни-ни-ни! Вот это, вот то, что мы делаем, называется на техническом языке «подготовка технологического процесса». Это мне вчера объяснили. Завтра придет главный инженер… Вы не беспокойтесь, что он похож на злого кота, хотя он ругается. Но не как все ругается, вслух, а вот как. (Жестикулирует.) Очень симпатичный человек. Фамилия его Кваша, рабочие его называют Каша. Но он не вредитель, имейте в виду. Он нам даст план беспрерывного движения. Понимаете? Мы будем топоры точить, по фордизму. А фордизм… нет, я сейчас вам покажу, что такое фордизм. Я сейчас буду представлять. Смотрите… (Вытянулась, руки по швам.) Лиза, гуди.
Лиза. Чем же мне гудеть?
Анка. Гуди из рота.
Лиза подражает гудку.
Гудок! Рабочий приступает к работе. Тишина. Вот он включает мотор. Три взгляда налево, два-направо. Там — инструмент, тут — материал.
Возникает пантомимическое действие. Анка подражает работе на токарном станке. Сделать это можно примерно так: нагнулась над воображаемым станком, глядит в одну точку. Руки наготове. Вдруг четко берет на себя воображаемый рычаг. Станок стал. Играя с воображаемыми вещами, с той стороны, где показала, будто ладит материал, берет нечто, ставит на станок, отдает рычагом, становится в позу наблюдения и снова останавливает рычагом станок, и снова берет материал, повторяя такую операцию несколько раз, в бешеном темпе, но с исключительной точностью.
Анка. И весь ты становишься, как стальной трос, и глаза у тебя, как электричество, и зад твой сделается, как пружина… Так работают по фордизму, бабы, а по нашему языку — ударно, честное слово!
Вторая работница. Анка!
Анка. Ну?
Вторая работница. А зачем же… зад, как пружина?
Анка. Погоди… А теперь я покажу тебе, как у нас работают по-расейски… Лиза, гуди.
Лиза. Ну, гудю. (Гудит.)
Анка. Гудок. А рабочие не приступают к работе. Никакой тишины. Наоборот. Я же знаю все.(Сделала руки рупором, и кричит вверх, подражая.) «Гаврюша!» (Сама же отвечает.) «Ва-а!» — «Гаврюша! Как твоя Матрена Харитоновна — родила аль не родила?!» — «А?..» — «Не слышно!.. Родила?.. Спасибо! Какого пола дитё? Мужеского?.. Спасибо!.. Гаврюша, гад, когда пол-литровку ставишь? Сегодняшний день? Спасибо!..» Теперь он приступает к работе. «А выпить охота. Эх!..»(Потянулась, со вкусом чмокнула губами.) Включил мотор. (Показывает, как рабочий закуривает.) Три взгляда налево, два — направо? Ничего подобного! Я же знаю! Глядит он куда-то, и чорт его знает, куда он глядит. А станок вертится, рычит… «Позволь, а где же у нас матерьял?.. Сукины дети, не заготовили!» (Кричит.) «Мастер, Сидор Иваныч, где может быть металл?» А мастер отвечает: «Туды вашу в душу…» И пошла дискуссия… Ну, ладно. Вот он работает.
