Самуил Маршак - Сочинения в четырех томах. Том второй. Лирика, повести в стихах, сатира, пьесы

Незнакомый полустанок.
Поезд из виду исчез.
И полозья легких санок
Мчат приезжих через лес.

Покидая хвойный полог,
Резвый конь гостей унес
Из-под свода хмурых елок
В рощу голую берез.

Вдаль бегут стволы, белея.
И от этих белых тел
Над березовой аллеей
Самый воздух посветлел. 

Текла, извивалась, блестела
Река меж зеленых лугов.
А стала недвижной и белой,
Чуть-чуть голубее снегов.

Она покорилась оковам.
Не знаешь, бежит ли вода
Под белым волнистым покровом
И верстами крепкого льда.

Чернеют прибрежные ивы,
Из снега торчат тростники,
Едва намечая извивы
Пропавшей под снегом реки.

Лишь где-нибудь в проруби зыбко
Играет и дышит вода,
И в ней краснопёрая рыбка
Блеснет чешуей иногда. 

Как поработала зима!
Какая ровная кайма,
Не нарушая очертаний,
Легла на кровли стройных зданий.

Вокруг белеющих прудов —
Кусты в пушистых полушубках.
И проволока проводов
Таится в белоснежных трубках.

Снежинки падали с небес
В таком случайном беспорядке,
А улеглись постелью гладкой
И строго окаймили лес.

Замерзший бор шумит среди лазури,
Метет ветвями синеву небес.
И кажется, — не буря будит лес,
А буйный лес, качаясь, будит бурю.  

Пустынный двор, разрезанный оврагом,
Зарос бурьяном из конца в конец.
Вот пó двору неторопливым шагом
Идет домой с завода мой отец.

Лежу я в старой тачке, и спросонья
Я чувствую — отцовская рука
Широкою горячею ладонью
Моих волос касается слегка.

Заходит солнце. Небо розовато.
Фабричной гарью тянет. Но вовек
Не будет знать прекраснее заката
Лежащий в старой тачке человек. 

Неужели я тот же самый,
Что, в постель не ложась упрямо,
Слышал первый свой громкий смех
И не знал, что я меньше всех.

И всегда-то мне дня было мало,
Даже в самые долгие дни,
Для всего, что меня занимало, —
Дружбы, драки, игры, беготни.

Да и нынче борюсь я с дремотой,
И ложусь до сих пор с неохотой,
И покою ночному не рад,
Как две трети столетья назад.  

Сколько дней прошло с малолетства,
Что его вспоминаешь с трудом.
И стоит вдалеке мое детство,
Как с закрытыми ставнями дом.

В этом доме все живы-здоровы —
Те, которых давно уже нет.
И висячая лампа в столовой
Льет по-прежнему теплый  свет.

В поздний час все домашние в сборе —
Братья, сестры, отец и мать.
И так жаль, что приходится вскоре,
Распростившись, ложиться спать.

Нахмурилась елка, и стало темно.
Трещат огоньки, догорая.
И смотрит из снежного леса в окно
Сквозь изморозь елка другая.

Я вижу: на ней зажигает луна
Одетые снегом иголки,
И, вся разгораясь, мигает она
Моей догорающей елке.

И жаль мне, что иглы на елке моей
Метель не засыпала пылью,
Что ветер ее не качает ветвей,
Простертых, как темные крылья.

Лесная дикарка стучится в стекло,
Нарядной подруге кивая.
Пусть доверху снегом ее занесло, —
Она и под снегом живая! 

Пора в постель, но спать нам неохота.
Как хорошо читать по вечерам!
Мы в первый раз открыли Дон-Кихота,
Блуждаем по долинам и горам.

Нас ветер обдает испанской пылью,
Мы слышим, как со скрипом в вышине
Ворочаются мельничные крылья
Над рыцарем, сидящим на коне.

Что будет дальше, знаем по картинке:
Крылом дырявым мельница махнет,
И будет сбит в неравном поединке
В него копье вонзивший Дон-Кихот.

Но вот опять он скачет по дороге…
Кого он встретит? С кем затеет бой?
Последний рыцарь, тощий, длинноногий,
В наш первый путь ведет нас за собой.

И с этого торжественного мига
Навек мы покидаем отчий дом.
Ведут беседу двое: я и книга.
И целый мир неведомый кругом. 

Очень весело в дороге
Пассажиру лет семи.
Я знакомлюсь без тревоги
С неизвестными людьми.

Все мне радостно и ново —
Горько пахнущая гарь,
Долгий гул гудка ночного
И обходчика фонарь.

В край далекий, незнакомый
Едет вся моя семья.
Третьи сутки вместо дома
У нее одна скамья.

Тесновато нам немножко
Это новое жилье,
Но открытое окошко
Перед столиком — мое!

Предо мной в оконной раме
Ближний лес назад идет.
А далекий — вместе с нами
Пробирается вперед.

Словно детские игрушки,
Промелькнули на лету
Деревянные избушки,
Конь с телегой на мосту.

Вот и домик станционный.
Сеть густая проводов
И бессчетные вагоны
Мимолетных поездов.

В поздний час я засыпаю,
И, баюкая меня,
Мчится поезд, рассыпая
Искры красного огня.

Я прислушиваюсь к свисту,
К пенью гулкому колес.
Благодарный машинисту,
Что ведет наш паровоз.

Лет с тех пор прошло немножко…
Становлюсь я староват
И местечко у окошка
Оставляю для ребят.

Прошло полвека с этих пор,
Но помню летний день,
От зноя побуревший двор,
Пригнувшийся плетень.

Здесь петухов охрипший хор
Поет нам по утрам,
Что за двором еще есть двор —
И нет конца дворам.

Когда же непроглядный мрак
Сомкнется за окном.
Свирепый, страшный лай собак
Разносится кругом.

А днем собакам лаять лень
И птицы не поют.
И только в травах целый день
Кузнечики куют.

Среди пустынного двора
У нас, ребят, идет игра.

Кладем мы кучку черепков,
Осколков кирпича —
И городок у нас готов:
Дома и каланча.

Из гладких, тесаных камней
Мы строим город покрупней,
А из дощечек и коры
Деревни — избы и дворы.

Дремучий лес у нас — бурьян,
Любой бугор — гора.
А есть и море-океан —
Овраг в конце двора…

За этой медленной игрой
Проводим мы весь день.
На свет родился наш герой
В одной из деревень.

Никто не ведает о нем.
Но вот приходит срок —
И мы учить его везем
В кирпичный городок.

Мы не в один заглянем дом,
Бродя по городку,
Пока квартиру со столом
Найдем ученику.

Пуская растет он здесь, в тиши,
Среди холмов, озер.
И постепенно из глуши
Выходит на простор.

Через леса густой травы,
Озера синих луж
Он доберется до Москвы,
Покинув нашу глушь.

Куда потом его везти,
Еще не знали мы…
Бегут дороги и пути
Через поля, холмы.

Бегут и вдоль и поперек
Пустынного двора.
А этот двор, как мир, широк,
Пока идет игра!