Мими Бранеску - У папы дома
Роберт: Проблемы со здоровьем?
Профессор Плешня: Кому это интересно. Ты мне лучше скажи: ты-то как? А то я о тебе только и слышу: домыслы и вымыслы, теории… Роберт то, Роберт се… Да наши тебя, того и гляди, и на мэра выдвинут, а что? Свой парень из народа…
Роберт: Ну, это вы преувеличиваете.
Профессор Плешня: Да уж, не всякому удается достичь того, чего достиг ты…
Роберт: Да чего я такого достиг, господин профессор?
Профессор Плешня: Закрой рот, а не то я снижу тебе оценку за поведение. Ты достиг многого. Несколько дней назад Дойна показала мне газету…
Роберт: Достиг — это слишком громко сказано. Я… В общем, все идет по плану. Многое еще предстоит…
Профессор Плешня: Ты далеко пойдешь, я знаю. И виден, виден пик твоего будущего успеха!
Роберт: Угу. Выступает из тумана.
Профессор Плешня: Из нашего местечка все смотрится по-другому. Ты выбился Роберт, ты уже наверху… мальчик, а помнишь, как ты спал на моих уроках? На физике?
Роберт: Я и физика…
Профессор Плешня: Хочешь, я кое в чем тебе признаюсь? Мне ведь всегда нравились. Очень нравились. И физика, и математика. И что? Что из меня вышло? С чем я остался? Жду выхода на пенсию в сельской глухомани… Так что, кто его знает, как оно лучше. Работаешь всю жизнь, чтоб выйти на главный старт, а как выйдешь, другие-то давно уже убежали. Одно меня радует, что у тебя все по плану. А, Петрика?
У Роберта звонит мобильный телефон. Он не отвечает.
Профессор Плешня: И, надолго домой?
Роберт: Возможно, что надолго.
Профессор Плешня: Так ты зайди как-нибудь в школу, музей тебе покажу. Я ведь музей открыл. Старинных денег.
Роберт: Да? Интересно…
Петрика: А можно и я приду? Пойдешь со мной, Паула? Я вон тебя в музей приглашаю, не просто так. Произведем акт приобщения к культуре. Если это я правильно выразился. А, господин профессор?
Профессор Плешня: Музей открыт для всех. Это жена моя настояла… У нас там даже монета с 1700 года есть. Одна.
Роберт: Как поживает госпожа Дойна?
Профессор Плешня: Она теперь директриса.
Роберт: Да?
Профессор Плешня: Они, Эти… выбрали ее директрисой. Я тоже выдвигался, а выбрали ее.
Петрика: Вот непруха.
Профессор Плешня: Я, конечно, и выдвигался больше для отвода глаз. Чтобы создать ей видимость конкуренции. Для школы оно, конечно, даже лучше, что она директором стала, так и знайте… Она как организатор… Да вы же с ней в летний лагерь ездили?
Петрика: В Буксою и Фиень. Один год в Буксою, один в Фиень. Я эту Фиень теперь как свои пять пальцев знаю.
Профессор Плешня: Ну вот. Посмотрели и вы страну нашу, людей, кто как живет.
Все замолкают.
Петрика: Ты это, скажи, поездил небось по миру?
Профессор Плешня: Да уж небось поездил.
Роберт: Не особо.
Петрика: Да ладно, скромняга, говори!
Роберт: Ну, бывал я, там и тут…
Петрика: И как оно там?
Роберт: Как… Красиво.
Петрика: Вот молодца. Это я и сам знаю. Я же тебя про это, конкретное, спрашиваю. Вот где-нибудь типа Парижа был?
Роберт: А то.
Петрика: Ну так рассказывай.
Роберт: Да что рассказывать-то?
Петрика: Я че, упрашивать тебя должен? Рассказывай, не видишь, мы вокруг тебя как вокруг дедушки Мороза сидим.
Роберт: Париж… Ну, там я чаще всего бывал.
Паула: А в Лондоне?
Роберт: Да.
Петрика: А до Америки добрался?
Роберт: Угу. Сан-Франциско. Нью-Йорк.
Профессор: Америка, она большая. За один раз всю не посмотришь. Ты это пока наверное только так, для общего впечатления съездил, да?
Паула: А еще где был?
Роберт: В Китае, Японии, Индии, в Мексике…
Петрика: Ниче се, да ты прямо всюду.
Роберт: Угу.
Петрика: Самолетом небось?
Роберт (смеется): Ну а как еще…
Паула: И… как там?
Роберт: Клево, что сказать… я правда, подолгу нигде не задерживался…
Петрика: Охуеть как клево. Прошу прощения, господин профессор.
Профессор Плешня: Не у меня проси, а у девушки.
Петрика: Пардон, куколка. Как писатель? В смысле это ты все по работе, или, так, по личным делам?
Профессор Плешня: Какие такие дела? Как писатель, ясен пень. Сбор информации, конгрессы там, конференции всякие.
Роберт: Ну, что-то вроде этого, ага.
Петрика: Ну, Паула, и как тебе такая жизнь?
Паула: Что сказать. Он это заслужил. Браво.
Петрика: Радуешься за него, да?
Паула: Конечно.
Профессор Плешня: Дамы и господа, вот и я, как порядочный человек, покончил со своим пивом. Пора и мне честь знать, поскольку ждет меня супруга, и… чтобы избежать различных осложнений, таких как ссоры и ненужные дискуссии на тему, где я был в такой-то час, и пр. и др… Господин Роберт, я очень тобой горжусь, так держать, мальчик. Рад был встретиться. Вот смотрю я на тебя, и хочется мне сказать… с превеликим уважением. И прошу, как будет время, в наш школьный музей.
Петрика: Придем, придем. (тихо) Лошадей вот запряжем.
Профессор Плешня: Ну, хорошего вам вечера.
Роберт: Что случилось?
Профессор Плешня: Я что-то не припомню… а где я оставил велосипед?!
Роберт: Так вы без велосипеда были.
Профессор Плешня: Не может быть.
Петрика: Господин профессор, не было у вас велосипеда.
Паула: Наверное, вы его где-то в другом месте оставили.
Профессор Плешня: Исключено.
Все замолкают.
Профессор Плешня: Значит вы говорите, что я приехал сюда без велосипеда. Тем лучше. Вот и стемнело, а у меня фара не работает. Дефект динамо-втулки, дети… Спокойной ночи.
Петрика: Буонас нотес.
Профессор Плешня уходит. Роберт, Петрика и Паула смотрят ему вслед.
Петрика (Роберту): Смотрю я на тебя и понимаю, что… зря я жизнь свою прожил, чтоб я сдох.
Роберт: Ты чего, а?
Петрика: Да ничего. Остался здесь, как последний придурок. Чтоб меня… и жизнь мою паскуду.
Роберт: Да ладо, всё не так уж плохо.
Петрика: Не, Робик, ты меня не утешай. Ты понятия не имеешь, о чем я говорю. (вздыхает) Полный песец. Хочешь, начистоту тебе скажу? Прости, Паула, но не не могу я домой идти.
Паула: За что мне тебя прощать?
Петрика: За то, что ты женщина. И даже тебя однажды кто-нибудь когда-нибудь возьмет в жены. Чтоб ты его потом вот так же вусмерть заела. Шучу я.
Петрика смеется в одиночестве.
Петрика: Вот ведь как странно, в рот мне ноги. И че я писателем не стал? Шучу, ну. Роберт, ты посмотри на меня. Встаю в пять утра и на работу, возвращаюсь поездом в семь вечера. Пью водку и иду домой спать. Красота, а? Ты не обижайся, что я это тебе говорю, просто больше некому. Паула, ты че, спишь че ли? А ну, хватит зевать.
Паула: Я тут осталась не для того, чтоб тебя слушать.
Петрика: Понял. (Роберту) Видишь? Тебе и делать ничего не надо. Мы тут сидим и в рот тебе смотрим, даже если ты просто молчишь.
Роберт: Да ладно…
Петрика: Какой же ты придурок, в рот те ноги… Писатель… Да, горжусь тобой, а че? И ты давай… Только вперед. Чтобы ни шагу назад. И еби их всех в рот, тех, кто у тебя на пути встанет. Можешь прям с Паулы начать, вон она как варежку свою как раззявила. Да че, ну пошутил я, ты че? Все ж веселее сидеть.
Роберт: Да ладно, хватит тебе.
Петрика: Куда уж мне против тебя? Я это я, а ты… Ты это ты, и у тебя весь мир в придачу. Так, Паула? Всё, пошли ко мне.
Роберт: Перестань.
Петрика: Без возражений. Пацан сказал, пацан сделал. А то устроили тут ток-шоу.
Роберт: Хватит, поздно уже. Посидим здесь, что такого?
Петрика: Да че мы, бомжи, что ли? Нее…
Паула: Напился. Петрика, у тебя дома ребенок маленький.
Петрика: Да что ты говоришь? Че, лучше меня знаешь? Всё! Идем ко мне, я сказал.
Роберт: Кончай, а? В такой-то час. Жена спит, наверное…
Петрика: Миа? Ты ее не знаешь. Я ей стрелки быстро переведу. Она у меня выносливая, слова не скажет. Ей ночные смены не в новинку. Она у меня привыкшая, с двенадцати до двадцати четырех.
