Жан Ануй - Французская одноактная драматургия
Голос матери. Сын, спасибо! Но я не умру, пока не узнаю, чем все кончится. Мой сын Мишель поднял полог и смотрит на меня. Что он хочет сказать мне? Какие у него голубые глаза! Я забыла, что у него голубые глаза. Так давно не смела я поднять на него взгляда.
Мишель (нежно). Мать, ты меня слышишь? Я совсем не знал тебя. Но на ком вина? Ты никогда со мной не говорила. В этом доме никто никогда не говорил. Тебе нужно покинуть нас для того, чтобы все сразу стало понятно. Боюсь, что уже поздно.
Через дверь на переднем плане входит Гаид, испуганная, но решительная.
Гаид. Мишель!
Мишель (резко оборачивается к ней). A-а, я ждал тебя/ подлое семя сорной травы! Марилканна Керноа, когда ты держалась на ногах, эти твари не смели ступить за твой порог. А теперь, когда остались одни мужчины, они взялись за свое.
Гаид. Что я такого сделала?
Мишель. В моих глазах ты — дочь Смуглянки. Этого мало?
Гаид. Я хочу поговорить с тобой.
Мишель. Ложь! Ты тоже пришла предложить обрядить нашу мать на смертном одре?
Гаид. Нет, я пришла не ради твоей матери.
Мишель. Тогда не оставайся надолго. Ты ранишь мои глаза.
Гаид. Я уйду. Но прежде мне надо поговорить с тобой.
Мишель. Я не хочу тебя слушать.
Голос матери. Отлично! Вышвырни ее, Мишель! Потом будет поздно.
Мишель (в раздумье). Хотя нет! Скажи, раз и навсегда! Скажи, почему ты ходишь за мной, как тень? Как только я поворачиваю баркас к берегу, я уже вижу, как развеваются твои волосы в расщелине утеса. Я оборачиваюсь на узких тропинках, а ты прячешься за поворотами. Куда бы я ни шел, я слышу за собой шаги твоих босых ног. А сейчас ты осмелилась войти в дом, хотя моя мать еще не умерла. Что тебе от меня нужно?.. Да нет! Зачем бояться слов? Ты хочешь, чтобы я взял тебя в жены.
Гаид (со стоном падает на стремянку Лан-Марии). Ты знал!
Мишель. Дура несчастная! Разве можно было не понять по твоим глазам? Ты еще была девчонкой, когда я подсмотрел, как ты целуешь на веслах следы моих рук.
Гаид. Не позорь меня.
Мишель. Позор! Да знаешь ли ты, что это значит? Твоя мать никогда не знала. И тебя научить не могла.
Гаид (искренне). Не понимаю, почему ты так жесток со мною.
Мишель. Хочешь знать? Потому что ты — грех во плоти. Ты — бурлящая плоть, а для нас плоть — последняя забота. Одно твое присутствие — вызов всей нашей жизни. Стоит посмотреть на тебя — и начинаешь думать: зачем люди веками лицом к лицу сражались с морем? И гибли. Не напрасна ли эта борьба? Уходит вера. Там на охапке водорослей умирает старая женщина, из последних сил боровшаяся до конца, но даже ей изменяло мужество, когда она встречалась с тобой на одной тропе. И я в конце концов, может быть, смирился бы с тем, что написано на роду у Керноа, если бы твое лицо не виделось мне всюду: в воде и в небе. Лихорадка треплет мое тело.
Голос матери. Уже поздно.
Гаид. Мишель! Значит, у тебя в груди есть сердце!
Мишель (глухо). Берегись. Когда-нибудь я убью тебя.
Гаид (с восторгом). Когда-нибудь ты убьешь меня! Наконец! Настанет день — и твое лицо приблизится к моему. Твое дыхание коснется моих волос. Твои сильные руки сомкнутся на моей шее. А потом ты отнесешь меня на берег. Пусть я буду мертва, но тело мое прижмется к твоей груди. Ты перенесешь меня через руль, положишь на дно баркаса и бросишь в море там, где бросали всех Керноа, и я буду ждать, когда ты ко мне приедешь, в такой же высокий весенний прилив, как сегодня, да, как сегодня. Чего же ты ждешь?
Голос матери. Тварь! Тварь!
Мишель. Не подходи, женщина, сосуд греховный.
Гаид. Брани меня. Я сильнее тебя.
Мишель. Увидим… На какую добычу ты надеешься?
Гаид. Я уже тебе сказала. А теперь, когда я все знаю, я заставлю тебя страдать. И если смогу, то сделаю так, что ты будешь мучиться из-за других.
Мишель. Других? Мы одни на краю света. Мать моя в объятиях смерти, а мой брат…
Гаид. Вот именно. Твой брат.
Мишель. Лан-Мария! Зачем он тебе нужен?
Гаид разражается безумным смехом.
Голос матери. Оставь его в покое, дьявольское отродье! Я выцарапаю тебе глаза, если ты дотронешься до моего сына Лан-Марии.
Гаид. Посмотри мне в глаза! В них ты прочел тайну, хранимую в моем сердце. Но, Мишель, не только меня выдал мой взгляд. То же говорят глаза и твоего брата, Лан-Марии.
Голос матери. Мало ему, что он хром и скрючен. Значит, он еще и слепец…
Мишель (не решаясь понять). Не может быть, чтобы…
Гаид. Может. И я выйду замуж за Лан-Марию, как только захочу.
Мишель. Нет.
Гаид. Выйду.
Мишель. Он жалкий калека.
Гаид. Ты сам сказал, что здесь не думают о плоти.
Мишель. Гаид, не терзай моего брата.
Гаид. Ты или он. Почему мучиться мне одной? Ты не хочешь меня. Я тебе отомщу. И увидишь, какой ценой твой брат заплатит за мое разбитое сердце.
Мишель. Мари-Жанна Керноа, соберись с последними силами! Твой страдалец сын в опасности. Ты вырвала его из морской пучины, но он в когтях дьявола. Скажи мне, что делать? Если она завладела душой Лан-Марии, я нанесу ему смертельный удар, женюсь ли я на ней или задушу ее. Но есть ли правда в ее словах?
Гаид. Позови своего брата.
Голос матери. Все правда. Но как быть?
Резко распахивается дверь, и входит Смуглянка.
Смуглянка (в тревоге). Гаид!
Голос матери. Вот и другая!
Гаид (в гневе). Что тебе нужно?
Смуглянка. Не слушай ее, Мишель Керноа. Она потеряла рассудок.
Мишель (в смятении). Нет! Вы слетелись сюда, как воронье на мертвечину. Нет! Нет! (Как безумный бросается прочь из комнаты.)
Голос матери. Почему ты ушел, Мишель? Сжалься над своим бедным братом. Теперь они вдвоем набросятся на него. А Смуглянка одна стоит вас двоих.
Гаид. Гордишься? Ты успела вовремя.
Смуглянка. Не совсем. Я не помешала твоим безумствам. Мне надо было посадить тебя на цепь.
Гаид. Такую, как я, не удержишь на цепи.
Смуглянка. На нашу погибель ты сделала это, Гаид. Послушайся матери. Тебе остается одно — выйти замуж за Лан-Марию.
Гаид. А я хочу Мишеля!
Смуглянка. Вбила в голову! Он никогда не посмотрит в твою сторону. Для него дочь Смуглянки — пыль на дороге.
Гаид. Я тебе больше не верю. Я сейчас поняла, что могу одолеть сына Керноа, что я уже взяла верх.
Голос матери. Никто никогда не брал верх над Керноа.
Смуглянка. Блаженная! Даже если это правда, он слишком горд, чтобы смириться с поражением. Я их хорошо знаю, морских Керноа. Когда мне было столько лет, сколько тебе, я хотела женить на себе их отца. Во всей округе не было девушки красивей и выносливей в работе, чем я! Тщетные надежды! Я была недостойна Керноа, хозяев моря. У моего отца был не баркас, а стадо коров. И наши мертвецы не, удобряли подводные луга. Поэтому я была ничто! (Подходит к пологу и приподнимает его.) Победила Мари-Жанна! Победила уже тем, что родилась на свет. По крови ты была им равной.
Голос матери. Я плюю тебе в лицо!
Смуглянка (с яростью опускает полог). Отчаяние меня снедало. Я ушла в город. А ведь во мне бушевало такое же пламя, как в Керноа.
Гаид. Когда ты прекратишь свои завывания?
Смуглянка. Скоро, если ты мне подчинишься. Я вернулась к морю в день, когда узнала, что Лан-Мария переломал себе кости. Свет надежды вспыхнул в моем сердце. Керноа — калека, Керноа, который не может вести баркас, — это добыча! Когда умрет мать, хозяином по старшинству станет он. А жена его станет хозяйкой баркаса!
Гаид. Нет! Я не хочу.
Смуглянка. Послушай меня!
Гаид. Нет!
Голос матери. Не сдавайся! (Другим тоном.) Пусть пожрут они друг друга!
Смуглянка. Несчастная, что ждет тебя в жизни? Через несколько лет уйдет молодость, а с ней красота, поймавшая в ловушку Лан-Марию. Помнишь, как мы ликовали в тот день, когда он тебе впервые улыбнулся?
Гаид. Лан-Мария добр.
Смуглянка. Вот видишь.
Гаид. Но сердце мое стремится к другому.
Голос матери. Не уступай!
