Иван Буковчан - Антология современной словацкой драматургии
ФИЛА. Да мне-то какое дело. Что ты там видел?
ЯНО. К архиепископу в гости ходил. Он мне десять крон дал.
ФИЛА. За что? И не стыдно тебе было?
ЯНО. А ему не стыдно было? Десять крон и капеллан мог бы дать. Я, наверно, плохо плакал.
ФИЛА. Ты плакал? Такой бесчувственный осел!
ЯНО. Да, плакал. Говорю ему: «Пан набожный, пан наш достойный, наидостойнейший…» Еще кое-что хотел добавить, но из глаз слезы полились. Ох, ох…
ФИЛА. А сейчас что хнычешь?
ЯНО. Спросил он меня, откуда я.
ФИЛА. А ты?
ЯНО. Сказал… живу с Филкой, в маленькой городской комнатке… Мы любим друг друга.
ФИЛА. Не плачь! Плач тебе не поможет. Яно, знаю я, почему ты плачешь. Ты был в Нитре и спутался там с этой Марикой. Что это за женщина?
ЯНО. Женщина как женщина. Как любая другая.
ФИЛА. И ты был с ней весь этот месяц?
ЯНО. Ну… я и по городу ходил, по Нитре… Знаешь, какой красивый город? Ходишь, любуешься… я, может быть, туда снова как-нибудь наведаюсь.
ФИЛА. По мне, хоть сейчас иди! Знаешь куда!
ЯНО. Сколько времени?
ФИЛА. Семь часов двенадцать минут
ЯНО. Точно идут?
ФИЛА. Точно.
ЯНО. Так я пошел.
ФИЛА. Куда?
ЯНО. В Нитру. Ты сама меня туда послала.
ФИЛА. Я тебя послала… Знаешь куда! А это не в Нитру, ты сам знаешь, куда это!
ЯНО. Филка, знаешь, какой Нитра красивый город? Я там и работу нашел. Вот увидишь, сколько денег я тебе пришлю. Потерпи только. Может, я даже привезу домой гуся. А то зачем нам это блюдо? Нужно его обновить. И погляди… Вот! Платье в цветочек. Для тебя! Я нарочно тебе сразу не показал. Видишь, какое качество?
ФИЛА. Не вижу.
ЯНО. А ты пощупай!
ФИЛА. Оно же ношеное. Дешевая тряпка.
ЯНО. Ну, тогда ты совсем слепая. Оно новое. Эту дырочку можно просто заштопать и все платье прогладить.
ФИЛА. Думаешь, я не могу новое от старого отличить?
ЯНО. Так оно почти новое. Марика его долго не носила. Ты примерь.
ФИЛА. Да ни за что на свете! Не надену, хоть ты кожу с меня сдирай.
ЯНО. Да мне, собственно, все равно. Я в Нитру должен поторапливаться, потому что послезавтра уже на работу заступаю.
ФИЛА. Ну и поторапливайся!
ЯНО. И поторапливаюсь!
Картина 14В городской комнатке.
ФИЛА примеряет платье в цветочек.
ГАРДИСТ (входит). Фила, где твой муж?
ФИЛА. Откуда мне знать где? Йожо!
ГАРДИСТ. Какой Йожо? Твой муж — Яно.
ФИЛА. Йожо! Ты очень похож на моего брата, Йожо.
ГАРДИСТ. Ты совсем слепая.
ФИЛА. Ты прав, плохо я вижу. Но ты — вылитый Йожо, мой брат.
ГАРДИСТ. Все мы в «Гарде» братья и сестры. Потому ты и путаешь. Фила, где твой муж?
ФИЛА. Я же говорю, не знаю.
ГАРДИСТ. Как это — не знаешь? Кому же знать, как не тебе?
ФИЛА. Ничего я о нем не знаю. Оставили бы вы его в покое. А то — под зад пнули, ружье у него отобрали… Ладно, пусть он браконьерствовал, но ведь и о зверях заботился. Кто на своей спине соль таскал? Кто ходил их кормить, даже когда сугробы лежали? Яно.
ГАРДИСТ. Ну а сейчас он где? Хоть приблизительно?
ФИЛА. Фьюлио, фьюлио, фьюлио!
ГАРДИСТ. Что это ты чирикаешь?
ФИЛА. Так поет иволга.
ГАРДИСТ. Какая еще иволга?
ФИЛА. Иволга. Перелетная птица. Чехи ее зовут «жлува». А немцы вроде «пфингстфогель», троицына птица. В Германию она прилетает как раз на Троицу. В Словакии у нее несколько имен, где-то ее путают с дятлом, в других местах ее зовут «колюга» или «пивунь». Иволга поедает даже самых мохнатых гусениц. Самец красивее самки и поет красивее, но зато и большой ловкач. Сначала он самочку заманивает, льстиво так напевает: фьюлио, фьюлио, фьюлио! А потом просто плюнет на нее и сбежит… Фр-р-р!
ГАРДИСТ. Ну, хватит! Я сюда не на проповедь пришел. Яно где?
ФИЛА. Ищите его. Фьюлио, фьюлио, фьюлио! Иволга — красивая птица. Много гусениц может склевать. Да и человеку иногда нужно чего-нибудь съесть.
ГАРДИСТ. Фила, ты глупая, а видишь далеко.
ФИЛА. Я дальше своего носа ничего не вижу. Ты и вправду не Йожо?
ГАРДИСТ. Не только слепая, но и глупая. С тобой невозможно разговаривать. В последний раз тебя спрашиваю, где Яно?
ФИЛА. Фьюлио, фьюлио, фьюлио!
ГАРДИСТ. С малых лет глупой была. (Ударом приклада валит Филу на пол. Уходит.)
Картина 15В городской комнатке. ФИЛА лежит на полу.
ЯНО. Филка! Фьюлиа, фьюлиа, где же эта Фила?.. Почему ты лежишь на полу?
ФИЛА. Голова закружилась, вот я и брякнулась. Уже такая неловкая стала, как мотовило. А ты где был так долго?
ЯНО. Что это ты такая сердитая? Я вот рад, что жив остался и войне уже конец. А ты будто злишься, что у меня над головой еще трава не растет.
ФИЛА. А хоть бы уже и росла! Тебя тут все время искали, все время выспрашивали…
ЯНО. Тебя тоже били?
ФИЛА. Не помню.
ЯНО. Вот видишь! А меня били, Филка! Так били, что почти убили. По голове, по ребрам, между ног пинали, по пальцам сапогами топтали, ключицу сломали… И не лечили, Филка, совсем не лечили! А знаешь, кто меня больше всех колотил? Твой брат Йожо.
ФИЛА. Быть того не может! Ты с ума сошел!
ЯНО. Почти что сошел. И зубы мне выбили!
ФИЛА. Да у тебя же есть зубы.
ЯНО. Не поверишь, снова выросли. Я как ящерица, оторвешь ей хвост, а он снова вырастет.
ФИЛА. А за что тебя так били?
ЯНО. За муку.
ФИЛА. Боже мой, да зачем же ты ее крал?
ЯНО. Я ее не крал. Носил.
ФИЛА. Куда же ты ее носил? Сюда ты ничего не принес.
ЯНО. В лес носил.
ФИЛА. Снова ерунду говоришь. В лес ты носил соль и сено. Что ты про муку говоришь?
ЯНО. Потому что я туда муку носил. И мясо, и сахар тоже. Вот только схватили меня, когда я нес мешок муки. Я носил припасы для партизан.
ФИЛА. И за это тебя так мучили?
ЯНО. Во время войны всё по-другому оценивают. Тебе за кусок сахару или простую спичку вдруг кто-нибудь шею свернет. Зубы тебе выбьет, по пальцам попрыгает… А ты вдруг замечаешь, что тебя свой же и бьет. Такие мы, словаки. Но попробуй кому это скажи! В книжках об этом не напишут. По книжкам-то мы все голубки, поэты и певцы. Ни хрена!
ФИЛА. А ты правда уже здоров? Яно, сколько же ты вытерпел. А я еще на тебя напустилась. Ты уж не сердись.
ЯНО. Да я и не сержусь, я тебя прощаю, Филка. А сколько времени?
ФИЛА. Семь часов двенадцать минут.
ЯНО. Так я уже пойду.
ФИЛА. Куда ты снова собрался? Ты же только что пришел. ЯНО. В Чехию.
ФИЛА. Что же ты хочешь там делать?
ЯНО. Я с товарищами договорился. Говорят, там можно хорошо заработать.
ФИЛА. Да ты же работать не умеешь. Всю жизнь только по лесу бегал и зверье распугивал. Зачем тебе в Чехию ехать?
ЯНО. А я чехов полюбил. Но Чехию совсем не знаю. Ну а теперь мы снова одна страна. Это моя родина. Вот, я тебе кое-что спою. (Поет.)
Словак ты или чех —
один удел у всех.
Любят чехи карусель,
а словак идет в артель.
Когда Чехию покинул,
горя много я хлебнул.
Сяду я на карусель,
не пойду больше в артель.
Чехи на трубе играют,
много песен знают,
а словаки подпевают,
братьев чехов призывают.
ФИЛА. Твоя родина? Ты же не чех. А что ты перед войной пел? Кто им пел: «Чехи пёхом до Праги»?
ЯНО. Чтоб я такое пел?
ФИЛА. Пел.
ЯНО. Спроси, кто не пел. Это же песенка такая была. Не я ее придумал.
ФИЛА. Думаешь, я не знаю, почему ты в Чехию хочешь? Наверняка с этой Марикой сговорился.
ЯНО. С Марикой? Шутишь! Где теперь эта Марика!
ФИЛА. Тогда что ты выдумываешь?
ЯНО. Знаешь, Филка, там, в лесах, был среди партизан один чех. Яноушек. И меня этот Яноушек очень полюбил. У него жена и семеро детей.
ФИЛА. Яно, ведь и у нас могли быть дети.
ЯНО. Могли. Только их не было. Ну, и этот Яноушек дал мне однажды часы, чтобы я отнес их в починку. Я отнес их к одному еврею, замечательному часовщику. А потом я пошел с этой мукой, ну, остальное ты уже знаешь. А Яноушек до сих пор не догадывается, почему я не вернул ему те часы.
