Георгий Горин - Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)
Лицо Калиостро выражало бесстрастность и равнодушие.
Федяшев был взволнован.
Так они сближались до тех пор, пока не подошли друг к другу вплотную. Это их озадачило. Они помолчали, и Калиостро спросил:
— Что ж вы медлите, сударь?
— Вы — гость, — угрюмо ответил Федяшев. — Вам положено стрелять первым.
— У нас, сударь, дуэль, а не светский раут, — возразил Калиостро. — Повторим еще раз, и извольте стрелять, ежели вы не трус.
— Я не трус! — воскликнул Федяшев, поднял пистолет и выстрелил в воздух. — Не трус… — тихо повторил он, — но и не подлец. Пока вы в моем доме, я не могу причинить вам вреда.
— Но мы в лесу…
— И лес мой… — вздохнул Федяшев.
— Что же нам, за тысячу верст отъезжать, что ли? — удивился Калиостро.
— Жуткие нравы! — произнес Маргадон. — Уж где только не дуэлировали… и во Франции… и в Голландии… Быстро и четко, как принято у цивилизованных людей: рраз — и наповал!
— Коли вы своим оружием, милостивый государь, выбрали благородство, — насмешливо произнес Калиостро, — то я им тоже владею. Подозреваю, что у меня и рука тверже и глаз верней.
Он повернулся к Маргадону. Тот привычным жестом поставил себе на макушку яблоко. Калиостро выстрелил, яблоко разлетелось на куски…
— Уравняем шансы! — улыбнулся Калиостро, взял из рук Федяшева пистолет и вместе со своим протянул Маргадону. — Ну-ка заряди только один!
Маргадон исполнил приказание, затем ловко перетасовал пистолеты, протянул их Федяшеву.
— Прошу! — улыбнулся Калиостро. — Сама судьба станет нашим арбитром. Надеюсь, застрелиться в присутствии гостя не противоречит вашим обычаям?
Федяшев глянул на Калиостро исподлобья, затем нерешительно потянулся к оружию…
— Страшно? — спросил Калиостро.
— Страшно! — признался Федяшев и взял один из пистолетов. — Тетушке, граф, ничего не говорите про дуэль. Просто скажите: дематериализовался Алеша, мол, и все! И Марии… — Он вдруг улыбнулся. — А вообще, граф, я вам благодарен. Обещали явить мне мою мечту и явили… За нее и жизнь отдать не жалко. Прощайте, мечта моя, Мария Ивановна! — Он зажмурил глаза, приставил пистолет к сердцу, нажал курок.
Раздался сухой щелчок.
У Федяшева вырвался непроизвольный вздох облегчения, и он открыл глаза.
— Поздравляю, — сухо произнес Калиостро и потянулся к футляру.
— Полно, граф, — Федяшев попытался остановить его. — Ну погорячились, и будет!.. Я вас прощаю… Ничья!
— Пусть Бог прощает, сударь, это его забота, — твердо произнес Калиостро. — Мой выстрел! Извольте не мешать! — Он попятился и стал медленно подносить дуло к виску.
— Остановитесь! — вдруг произнес чей-то громкий голос. Калиостро обернулся. Мария стояла в нескольких шагах
— Не делайте этого, — тихо попросила она и посмотрела на Калиостро глазами, полными слез. — Я люблю вас… правда! Ваш опыт удался, я полюбила вас и готова ехать с вами хоть на край света. Вы, граф, умный… нежный… а главное — несчастный. Вы без меня пропадете.
Федяшев хотел что-то сказать, но Мария опередила его.
— Такова судьба, Лешенька, — улыбнулась она ему сквозь слезы. — Будем страдать. Страданиями душа совершенствуется. Папенька говорит: «Одни радости вкушать недостойно…»
— Да пропади он пропадом, ваш папенька с его советами! — в сердцах воскликнул Федяшев. — Без вас мне и жить незачем!
Резким движением он выхватил из рук Калиостро пистолет и, отскочив в сторону, приставил его к сердцу:
— Прощайте, госпожа Калиостро! Мария в ужасе вскрикнула.
Федяшев нажал курок, однако выстрела не последовало. В пистолете что-то зашипело, и из него тоненькой струйкой вяло пополз дымок. Потрясенный Федяшев поднял шипящий пистолет к своему носу, потом перевел взгляд на смущенного Маргадона.
— Мерзавец! Хоть один-то надо было зарядить! — И Федяшев что есть силы швырнул пистолет в Маргадона, который вовремя успел пригнуться. Пистолет ударился о ствол дерева и упал на землю. — Бесчестный человек!
— Кабы я был честным, — отозвался Маргадон, — столько бы народу полегло, ужас!
Калиостро поднял пистолет, задумчиво осмотрел его, потом, направив дуло вверх, спустил курок. Раздался выстрел. Калиостро прицелился в ближайшую березу и вновь спустил курок…
Снова грохнул выстрел, посыпалась опаленная кора…
Федяшев и Мария изумленно смотрели на это чудо.
— Вот как? — улыбнулся Калиостро и посмотрел на небо. — Значит, ты все-таки решил меня проверить? Думаешь, Калиостро страшно умереть? Да ничуть… Все равно умерли чувства и желания… Остался только разум… Разум, который Ты мне дал и который рвется взаперти. Что ж, забери и его…
Калиостро приставил дуло к виску и стал медленно отступать в глубь леса. Лицо его сделалось бледным и страшным…
Федяшев, Мария и даже Маргадон с ужасом наблюдали за ним.
Неожиданно за спиной Калиостро раздалось вежливое покашливание. Он резко обернулся.
Перед ним стоял доктор.
— У нас в уезде был аналогичный случай, — невозмутимо произнес доктор. — Вам, граф, напоследок это будет весьма интересно. Стрелялся, стало быть, некий помещик Кузякин…
Калиостро безумным взором оглядел доктора, пробормотал:
— Это невыносимо… — И спустил курок.
Из пистолета вырвался сноп огня и дыма…
Когда дым рассеялся, стал виден двор усадьбы, по которому, весело щебеча, бежала маленькая русоголовая девочка. Она подбежала к окну барского дома, встала на цыпочки, заглянула в окно. Здесь же собрались группа любопытных детей и местный художник Загосин с мольбертом и небольшим холстом, натянутым на раму…
Калиостро почувствовал на себе любопытные взгляды, покосился в сторону окна. Плотно перебинтованая голова его покоилась на подушке. Сверху бинтов был кем-то напялен ночной колпак. Выглядел магистр довольно жалко и беспомощно.
— Ну вот, — раздался скрипучий голос доктора, сидевшего рядом у постели, — так я дорасскажу… Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин. Приставил пистолет ко лбу, стрельнул — осечка! Стрельнул другой раз — осечка! Э, думает, видно не судьба! И точно! Продал пистолет, а он у него дорогой был, с каменьями… Продал пистолет и на радостях напился… а уж потом спьяну в сугроб упал да замерз…
Калиостро с ужасом посмотрел на доктора.
— Это он к тому говорит, — пояснила Федосья Ивановна, — что каждому свой час установлен и торопить не надо!
— Абсолютно верно, — кивнул доктор, приставив деревянную трубку к груди Калиостро, — тем более что организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни… Дышите!.. Печень вялая, сердечко шалит… — Он отложил трубку. — Как вы с ним две тыщи лет протянули, не пойму! Кончать надо с хиромантией, дружок! Пальцем искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней! Мраморные они, не мраморные — наше дело сторона! Сиди на солнышке, грейся!
— Травами бы хорошо подлечиться, — добавила тетушка. — Отвар ромашки, мяты… У вас в Италии мята есть?
— Ну откуда в Италии мята? — возразил доктор. — Видел я их Италию на карте, сапог сапогом, и все!
В дверь заглянула смущенная Мария.
— А вот и Галатея наша, — радостно объявила Федосья Ивановна. — Подойди к магистру, не бойся…
Мария потянула за собой упирающегося Федяшева.
— Вы же обещали, Алеша, — шепотом укорила она его.
— Мы, граф, — пояснила Федосья Ивановна, — соседям-то сказали, что материализация состоялась. Да-с! Вчистую! Вот, мол, было изваяние, а теперь стала Мария Ивановна. Многие верят.
— Ему плохо? — спросила Мария, приблизившись и держа за руку Федяшева.
— Ему хорошо, — ответил доктор. — Живым все хорошо… Пуля-то, слава Богу, только кожу задела. Рука у вас, граф, выходит, умней головы… Та говорит: «Стреляй в меня», а эта не хочет.
— Куда едет Маргадон? — вдруг тихо спросил Калиостро.
— Я его в город послала, — Федосья Ивановна выглянула в окошко. — Говорят, какой-то штабс-капитан вас разыскивает. От князя Потемкина…
В это время Маргадон выходил из дома с дорожным баулом. Конюх держал под уздцы оседланного коня.
— Маргадон! — тихо позвал Калиостро. Маргадон вздрогнул, обернулся в сторону дома.
Мария незаметно подтолкнула Федяшева, и он тотчас произнес:
— Граф, я прошу вас погостить у нас еще несколько дней. В воскресенье помолвка. Я сделал Марии Ивановне предложение…
— Да погодите вы, — сказала Мария. — Я же сказала: без папеньки решиться не могу.
— Помогите нам, граф! — взмолился Федяшев. — На вас одна надежда… Мария Ивановна говорит: у вас с ним астральная связь. Спросите его благословения, умоляю!
— Ах, Алеша! — возмутилась Мария. — Ну до того ли сейчас господину Калиостро?
