Наталия Бортко - Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления
КУДЕСОВ. Вы же меня знаете, как бы я ни заносился и ни воротил нос, в трудную минуту я все равно прибегу к вам.
КОН. Знаю. За то и люблю. И за то он сейчас плюнет вам в лицо, Кудесов. (Одному из своих охранников.) Плюнь.
Тот немедленно собирается выполнять распоряжение Кона. Феликс Ильич тянет молодого человека за рукав, удерживая его.
Ты что? Ты что? Ты на кого готов посягнуть? Не знаешь, что ли, кто перед тобой?
Молодой человек невозмутимо отходит.
СОАВТОР. Феликс Ильич, я прошу вас выслушать меня.
КОН. Что ж, говори, милый.
СОАВТОР. Он невозможен. (Указывает в сторону Кудесова.)
КОН. Ну-ну, не старайся опорочить человека, чьего мизинца не стоишь со всеми твоими худыми потрохами. Заруби себе на носу: Кудесов огромный талант.
КУДЕСОВ. На нервной почве.
СОАВТОР. Он лжив, капризен, мнителен, придирчив. Он безразличен.
Взгляд Феликса Ильича падает на Второго актера, до того стоявшего хотя и неподалеку, но спиной к Феликсу Ильичу. В первое мгновение Кон вздрагивает.
КОН. Ого. Ну и красавец! Эй ты, держись от меня подальше и дыши в другую сторону.
СОАВТОР. Это всего лишь грим. Возможно, неплохой.
КОН. Неважно. (Актерам.) Где это вы его откопали?
СОАВТОР. Феликс Ильич. Видит Бог, я сделал все, чтобы создать для Кудесова атмосферу труда, даже чтобы стать его другом.
КУДЕСОВ. Его даже не останавливала моя смутная репутация последнего времени.
ПЕРВЫЙ АКТЕР (саркастически). И это есть наш удушливый учитель!
СОАВТОР. Кудесов требует от нас всех тотального театра, хотя сам всячески уклоняется от участия в нем. Он походя разбрасывает вокруг идеи, которые, быть может, стоят диссертаций, стоят трактатов, но что нам проку от них, когда они брошены на ветер?!
КОН. Это правда, Кудесов?
КУДЕСОВ. А чем они лучше или хуже самой жизни, также брошенной на ветер?!
СОАВТОР. Я же говорил.
КОН (Кудесову). Ну-ну, это вы бросьте.
СОАВТОР. Феликс Ильич, мы только топчемся на месте.
КОН. Ну что ж, Кудесов колоритен, я тоже. Мы сходимся с ним на базе колорита.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Он то насмехается над всеми нами, то молится.
КОН. Кому он молится?
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Этого он не знает сам.
КОН. Что еще?
СОАВТОР. Он говорит, что страна наша вполне созрела для детоубийств. Их должно быть не менее восьмидесяти тысяч в каждом крупном городе за неделю, говорит он. Больше, чем у царя Ирода.
КОН. У него все сосчитано?
СОАВТОР. О, он времени не теряет.
Кон мрачнеет все больше.
КОН (Второму актеру). Эй ты, я тебе куда сказал дышать?! (Второй актер послушно отворачивается.)
СОАВТОР. Позавчера он учил меня, как нужно резать сонную артерию. Тут вся штука в том, чтобы прижать голову к плечу и в таком положении чиркнуть лезвием. Артерия тогда ближе всего. А если же отвести голову в сторону, так порежешь себе только мышцы.
КОН. Вот чего не хватало вашему Иову — превосходного «жиллетта», мечты всякого мужчины. Что вы молчите, Кудесов?
КУДЕСОВ. В этом мире как все катастрофы, так и все радости одинаково непоправимы.
КОН. Лаконичный человек.
ОДИН ИЗ ОХРАННИКОВ КОНА. Папа, интересно, мы все-таки пойдем сегодня охотиться на бекасов?
КОН. Закрой рот. Зачем тебе бекасы? Разве мы сейчас уже не на охоте?
ОХРАННИК КОНА. Ну, это не всем интересно.
Кон разглядывает Травести.
КОН. Я вижу, у вас тут есть и девочка. Славный мышонок.
ТРАВЕСТИ. Он как-то говорил, что не слишком хочет участвовать в свальном грехе созидания. Возможно, это была шутка.
КОН (Второму актеру). Ну а тебя, красавец, он чем обидел?
ВТОРОЙ АКТЕР. Он обращается со мной как с игрушкой, которой пока еще иногда играет, но уже готов бросить.
КОН. Да, Кудесов, дела ваши плохи. Все против вас.
КУДЕСОВ. Если бы они при этом были хотя бы даже за себя, положение каждого из них было бы ненамного менее безнадежным.
ПЕРВЫЙ АКТЕР (кричит). Он вот так все время. Он все время так.
КОН. Ну-ну, ты еще заплачь.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Он говорит, что необходимо учредить министерство молитв, он говорит, что необходимо открывать школы шантажа.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Кудесов всегда утверждает, что для него ереси интереснее веры.
КОН. Ну так. Я вижу, что должен взять все в свои твердые руки. Давайте ваш сценариум.
СОАВТОР (актерам). Давайте сценариум.
Откуда-то извлекается увесистая папка, актеры бережно, из рук в руки, передают ее Соавтору, тот вручает ее Кону, Феликс Ильич отдает ее одному из своих охранников, молодой человек раскрывает ее. Часть листов сыплется на пол. Почти все листы совершенно чистые; может быть, только на некоторых из них по два-три предложения, и то зачеркнутых.
КОН. Что это такое? Где сценариум?
СОАВТОР. Это все, что есть.
КОН. Кудесов, что происходит? Вы издеваетесь надо мной?!
КУДЕСОВ. Мы забыли свой язык, мы не владеем своим голосом, слово наше предает нас на каждом шагу.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Он говорит, что по самую грудь увяз в трясине неудач.
ТРАВЕСТИ. Кризисы свойственны многим творческим натурам, ничего удивительного.
КОН. Какой еще кризис?! Вы меня обманули! Я вам поверил, я столько вложил в вас.
СОАВТОР. Аванс получен и уже потрачен. Кудесов собирался уехать к морю, в какой-нибудь портовый город. Он мог бы сесть там на теплоход. Мне удалось его удержать.
КУДЕСОВ (безразлично). Дерьмо.
КОН (с пафосом). Герой.
ПЕРВЫЙ АКТЕР. Герой дерьма.
ТРЕТИЙ АКТЕР. Дерьмо героя.
КОН. Кудесов, не вы ли сами пришли ко мне, и не вы ли взахлеб рассказывали мне историю праведного старца, которого искушает сатана, которого испытывает Господь?! И, видя вашу убежденность, я тогда согласился рискнуть.
КУДЕСОВ. Я был болен… я был увлечен… Не помню…
КОН. Ага. (Охранникам.) Ну вот что, ведите-ка их всех ко мне. А за Кудесовым присматривайте особо. Чтобы не задал деру. Чтобы не выкинул еще какой-нибудь фортель.
СОАВТОР (Первому актеру). Теперь становится спокойнее на сердце.
Все собираются уходить. Гонг. Кон обращается к кому-то за кулисами.
КОН. Эй ты, придурок! Ты почему бьешь в гонг? Раньше времени. Что — «написано»? Что — «написано»? Разуй глаза и посмотри получше, что написано. Написано: «Все, кроме Кона, уходят. Пауза. Гонг».
Все, кроме Кона, уходят.
Пауза.
Гонг.
КОН. Вот так-то лучше. (Уходит.)
Затемнение.
Действие второе
Картина четвертая. Вертеп
Загородный дом продюсера Кона. Сцена затемнена. Хозяин дома сидит рядом с Кудесовым, возле Кудесова двое молодых охранников, кажется, они присматривают за тем. Соавтор сидит за отдельным столиком, на столике зажженная лампа, а под лампой раскрытая библия. Соавтор пытается организовать актеров на какое-то действо. Он — постановщик, актеры — исполнители, Феликс Ильич и Кудесов — зрители, один заинтересованный, другой равнодушный.
КОН (Соавтору). Борись со скукой, не давай мне скучать. Меньше разговоров, больше действия, динамика, темп!..
СОАВТОР (слабо защищается). У нас интеллектуальное зрелище, духовное шоу.
КОН. Это все кудесовщина, ты слишком долго общался с ним. Пора изживать в себе это.
СОАВТОР. Мы и так уже далеко ушли…
КОН. Ты дай мне праздник, дай мне феерию, дай мне радость.
СОАВТОР. Кудесова здесь занимает ситуация кризиса. Причем кризиса не только лично его или героя, но также и самого Творца. Кудесов догадался, что Всевышнего здесь так и подмывает Самому выйти на сцену. Выйти, возможно, во всей наготе, во всей неприглядности, навсегда отлиться в каком-нибудь чрезвычайном и беспощадном слове.
КОН. Ну, ладно, ладно. Так что там твой Елифаз?
