Александр Попов - Выпуск 4. Семь пьес с необычной судьбой
НАДЯ. Настоящего?
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Да. Как Гумилев, например. Как генерал Деникин.
НАДЯ. Нет, генерала Деникина я не встречала. И вот что, Софья Львовна, дорогая, давайте о мужчинах поговорим в другой раз, Я сейчас очень, просто очень спешу.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Милочка моя, напрасно. Когда дело, касается мужчин, спешить нельзя. Это же основная для женщин тема. Вот, например, ваш муж, Павел Андреевич.
НАДЯ. Ай!
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Что случилось, Наденька.
НАДЯ. Да он же скоро… Простите, Софья Львовна. Спешу!
Пытается вытолкнуть соседку. Та упорно не желает покидать квартиру.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Милый ребенок, вся эта спешка, суета — они до добра не доводят. Успевает всегда тот, кто никуда не торопится. Все куда-то летят, бегут, мчатся, разбивают себе головы… И что? И ничего! В результате — разочарование, отчаяние и боль. А вот эти крокусы, они никуда не спешат и цветут себе как…
НАДЯ. Софья Львовна, вы — умница, но я вас вынуждена все-таки попросить… Ай! Не садитесь на диван! У меня там… грязное белье!
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Ах, простите. Чуть не забыла: я ведь к вам за таблетками.
НАДЯ (подавая таблетки). Вот они. Извините, Софочка Львовна, я знаю, вы у нас редко бываете, но сегодня… (Подталкивает ее к выходу). Простите.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. А все из-за того, что духовность утратили. Вера пропала, одни деньги в умах! Бизнес, бизнес. А веры нет. Искусства нет. Музы пропали.
НАДЯ. Не волнуйтесь, найдутся ваши музы.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Прекрасное должно быть величаво! Вот музыка, которая играет у меня в ушах, она величественна, органна… Вот вслушайтесь! (В тишине вдруг раздается мощный храп Олега). Позвольте, да это не орган. Это кто-то храпит.
НАДЯ. Вам показалось. Это вода в бачке, в туалете. Она у нас периодически… храпит.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА (вырываясь). Нет, это не вода. Я же слышу, храпит.
НАДЯ. Да я, я это всхрапнула. У меня иногда нечаянно…
СОФЬЯ ЛЬВОВНА (подбегает к дивану и приподнимает покрывало) А! (Шоковое молчание. Шепотом с растерянным лицом). Голый человек!
НАДЯ (ее одолевают смешанные чувства ярости и стыда). Не может быть. Вам показалось. Вы же сами говорили, что у вас галлюцинации.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Вы хотите сказать, что здесь (снова заглядывает под покрывало) никто не лежит?
НАДЯ (приподнимает покрывало). Я никого не вижу. (Тоненьким голоском, как в церкви, начинает напевать: «Иди к нам! Иди-и-и к на-а-ам!»)
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Что это? Кажется, поют: «Иди к нам»? (Поднимают голову к потолку). Я же вам говорила: Это ОНИ! (Хватается за голову). Странно, чрезвычайно странно. Уж сколько лет мне твердят, что я и вижу как-то не так, и слышу не то, что другие. Я когда девочкой была… Впрочем, пойду выпью ваших таблеток и засну.
НАДЯ. Вот это правильно. Вы истощили нервную систему. Срочно в постель.
СОФЬЯ ЛЬВОВНА. Но голый мужчина! К чему бы это?
НАДЯ. Я не удивлюсь, Софья Львовна, если вам сейчас у меня на кухне труп чей-нибудь привидится.
Наконец, выпроводив соседку, бросается к спящему, прилагает все усилия, чтобы разбудить его. Бежит на кухню, возвращается с чайником, льет на Олега воду. Тот даже не пошевельнулся. Бросается к телефону.
НАДЯ (набирая номер). Дожили! Вот они, любовнички! Алло! Это ты? Привет! Слушай, Алуся, я была не права. Приходи ко мне. Срочно! Не могу по телефону. Катастрофа! Не придешь — выброшусь из окна!
Бросает трубку. Сидит некоторое время совершенно растерянная. Звонок в дверь. Кидается открывать. Входит Алла.
АЛЛА (с едкой иронией). Ну? И зачем же нам понадобилась, Аллочка?
НАДЯ (решительно откинув покрывало). Смотри!
АЛЛА (присвистнув). Ого! Какой Джек! Ты что, мне его предлагаешь?
НАДЯ. Шутишь? Сейчас Павел придет, а он вот.
АЛЛА. Чего вот?
НАДЯ. Не знаю. Вырубился.
АЛЛА. Ну Надька, ну стерва. Платье ей итальянское жалко, а такого мужика затрахать до смерти не жалко.
НАДЯ. Я к нему пальцем не прикоснулась. Он девственник.
АЛЛА. Кому-нибудь другому, крошка. Твой девственник не дышит.
НАДЯ. Только что так храпел.
АЛЛА. Все ясно. Тащи на кладбище.
НАДЯ (осененная догадкой). Постой! (Снимает трубку, набирает номер). Софья Львовна! Таблетки… Да, те самые. Какого цвета? Так. Так. (Упавшим голосом). Так. Вы их выпили? Нет-нет, все в порядке. Ложитесь, сон придет. (Бросает трубку. Отчаянно). Он не проснется!
АЛЛА. Ну я же тебе сразу сказала: тащи на кладбище. Могу тачку вызвать.
НАДЯ. Он будет спать как минимум три часа.
АЛЛА. А он что, к тебе высыпаться приходит?
НАДЯ. Алла, он выпил сильнейшее снотворное. Три таблетки. И при этом их сжевал!!! Его теперь пушкой не разбудишь.
АЛЛА (деловито). Водой пробовала?
НАДЯ. Видишь, мокрый.
АЛЛА. Холодной? А кипятком?
НАДЯ (отчаянно). Шутишь? Павел с минуты на минуту будет здесь, а ты…
Алла направляется к двери.
НАДЯ. Алка, ты уходишь? Ты меня бросаешь в беде? Подруга!
АЛЛА (пожав плечами). Не знаю, чем могу быть полезной в подобной ситуации. У меня, знаешь ли, в таких делах опыта маловато. По-моему, это гиблое дело. Впрочем, есть один выход.
НАДЯ (с надеждой). Какой?
АЛЛА. Ты не тащи его на кладбище. Иди на кладбище сама. (Хохочет)
НАДЯ (сердито). Знаешь что, Алка, у тебя вот здесь (стучит по голове) пустое пространство. Пустое… пространство! Эврика! Алка, нашла! У тебя же… пустое пространство!
АЛЛА. Как это понимать?
НАДЯ. Твой Юрка уехал в Приозерск. И приедет только через пару дней.
АЛЛА. Ну и что?
НАДЯ. Давай мы моего перенесем к тебе. Он у тебя выспится, проснется и уйдет. И ноу проблем!
АЛЛА. Хорошая идея!
НАДЯ. Я рада.
АЛЛА. Чему?
НАДЯ. Что ты ее принимаешь.
АЛЛА. А кто сказал, что я ее принимаю? Я сказала: хорошая идея. Больше я ничего не сказала.
Направляется к выходу.
НАДЯ (подавленно). Ты… отказываешься мне помочь?
АЛЛА. Как аукнется, дорогая. Ты же отказалась мне помочь.
НАДЯ. Платье? Я была не права. Бери.
АЛЛА. Совсем другое дело. Скажу тебе честно: оно меня здорово стройнит.
НАДЯ. Скажу тебе честно: меня оно стройнит еще больше.
АЛЛА. Ладно, не заводись.
НАДЯ. Все, берем его и понесли.
АЛЛА. Что значит: берем? Кто брать будет?
НАДЯ. Как это кто? Может, ты еще соседей позовешь? Пусть все знают. А что? У нас ни от кого нет никаких тайн. Одна дружная семья.
АЛЛА. Милая моя, я не грузчик.
НАДЯ. Но ведь мне одной его не утащить.
АЛЛА. Боюсь ногти сломать. Только что маникюр сделала. Маникюр для меня — это святое.
НАДЯ. Святое? Сейчас Павел мне на морде такую картину нарисует, что от нее вообще ничего святого не останется.
АЛЛА. Тоже мне — икона. Ладно, тележки никакой нет?
НАДЯ. Тележки?
АЛЛА. Ну чтобы на колесиках.
НАДЯ. На колесиках? Десертный столик. Он на колесиках.
АЛЛА. Отлично. Нам бы его только на столик погрузить, а дальше сам пойдет.
НАДЯ. Это ты здорово придумала.
Прикатывает столик.
АЛЛА. Джека одевать будем?
НАДЯ. Некогда. У тебя оденем. Хватайся.
АЛЛА. Тяжелый.
НАДЯ. Да не поперек. Вдоль его клади.
Укладывают спящего на столик.
АЛЛА. Класс! Поехали.
НАДЯ. Ты прямо как Гагарин — поехали!
АЛЛА. Нашла с чем сравнивать — с Гагариным. Сел в свою ракету и поехал. Делов-то. А мы такой хитроумный трюк изобретаем, что никаким Гагариным…
Раздается треск, и тело Олега скатывается на пол.
НАДЯ. Черт! Колесо отвалилось! Любимый стол Павла. Убьет.
АЛЛА (прикладывает колесо на место). Пусть так будет. И не трогай. Если что — вали на Лешку. Сына он не тронет.
