Эдвин Гилберт - Камни его родины
– Однако мне действительно пора, – сказала Нина, но, вместо того чтобы уйти, вдруг положила голову ему на грудь. – Кажется, я слишком много выпила...
Она услышала странный звук – какое-то всхлипывание; потные руки поползли по ее шее и плечам.
В ту же секунду она вырвалась и, отскочив в сторону, успела увидеть его глаза – темные глаза, увлажненные мукой.
– Нина!..
Она бежала вверх по холму и слышала за собой его тяжелое дыхание.
– Нина, постойте!..
Добежав до дерновой лужайки, она остановилась, глядя на приближающуюся тушу – массивное туловище, мясистый нос, густые черные волосы. Теперь этот человек будет пресмыкаться, как шелудивый пес. Вслух же она сказала:
– Прошу прощения, Уолли. Это всё коктейли – они меня совсем доконали.
– Но ведь я еще увижу вас? – Гришэм с трудом произносил слова, и Нина заметила, как он осторожно оглянулся, словно опасаясь появления жены.
– Неужели вы думаете... – начала Нина.
– Ладно. Знаю. Заранее знаю все, что вы скажете. (Несмотря на одышку после подъема на холм, очень настойчиво, почти в упор.)
Заглянув в голодные, страдальческие мужские глаза, Нина вновь почувствовала острое удовольствие. Ей захотелось больно уколоть его, сказать что-нибудь уничтожающе-любезное:
– Между прочим, Уолли, вы, кажется, не совсем холостяк... Да и я, как вам известно...
– Знаю, все знаю... Послушайте, Нина... – начал он, но вдруг вскинул голову, подобрал обмякшие губы, и Нина увидела, что он пытается улыбнуться кому-то, кто стоял у нее за спиной.
Это был Эбби.
– Простите, мистер Гришэм, но мне придется увести жену, – сказал Эбби и затем, обращаясь к ней: – Приехали Трой с Винсом и Нетлтоны...
– Да ну!.. – Нина испытующе поглядела на него. Потом она на секунду повернулась к Гришэму. – Прошу извинить меня, – сказала она и, уходя с Эбби, добавила нарочито небрежно и кокетливо: – Знаешь, Остин, я приняла на себя миссию обратить мистера Гришэма в нашу веру, но, как видно, я никуда не годный миссионер. – И она рассеянно помахала Гришэму на прощание.
У самого дома Эбби задержал ее:
– Я предпочел бы, Нина, чтобы ты не была так чертовски настойчива.
– В чем настойчива?
– Да вот в этом самом миссионерстве.
– Но я просто пыталась втолковать этому крокодилу, что ему необходимо построить себе современный дом.
– Понимаю... Только, Нина, дорогая... Неужели ты не видишь, какими глазами он смотрит на тебя?
– Но, Эб...
– Словом, я предпочел бы, чтобы ты этого не делала. Нина была искренне удивлена.
– Остин, а ведь я впервые вижу, что ты ревнуешь! И к кому? К такому крокодилу, как Уолли Гришэм!
– По-моему, он вовсе не крокодил. – Эбби чуть-чуть помешкал и вошел в дом.
– Эб! – Они пересекали комнату, все еще переполненную гостями. – Будь добр, не морочь мне голову. Если я не буду хоть изредка делать тебе рекламу... – Впереди, у стойки с напитками, она увидела Трой, Винса и Не-тлтонов.
Когда до них осталось всего несколько шагов, Эбби обнял ее за талию.
В половине десятого гости разъехались. Уехал и Верн. Мать Нины отвезла слуг обратно в город. Наконец-то большая прямоугольная гостиная, к великому удовлетворению Эбби, приняла свой обычный опрятный вид, а теплый весенний ветерок, врывавшийся с террасы, быстро освежил воздух, пропитанный запахом коктейлей. Эбби задвинул стеклянную дверь и выключил часть лампочек.
Остальные – Трой, Винс, Бинк и Эйлин – собрались в дальнем конце комнаты у маленького квадратного камина, углом выступавшего из стены, обшитой кипарисовыми панелями. Картина, привезенная Трой, висела на видном месте над камином, чуть-чуть сбоку. Напротив камина стояла длинная кушетка из губчатой резины и несколько удивительно простых стульев. Нина принесла поднос с шотландским виски, газированной водой и льдом, поставила его на стеклянную доску кофейного столика 1 предложила гостям наливать по своему вкусу.
Вскоре Эбби заметил, что все чувствуют себя как-то жованно. Прежде всего он обратил внимание на то, что Грой ведет себя не так шумно, как обычно; она сидела на кушетке рядом с Винсом, и Эбби показалось, что между ними возникла какая-то новая, хотя и не подчеркиваемая близость.
А может быть, все дело в том, что Эйлин, жена Бинка, больно уж налегает на виски, и Бинк нервничает из-за этого?
А может быть, не успокаивался Эбби, причина этой скованности в нем самом? Он недоволен Ниной и не хочет мириться с затеянным ею флиртом. Пусть это совершенно невинный флирт, пусть даже с благими намерениями, – он все равно считал это недопустимым, хотя и решил по возможности больше не вступать с ней в пререкания.
– Сегодняшняя встреча напоминает мне наш коттедж в Вудмонте, – сказал Эбби, вовсе не испытывая особой тоски по минувшим дням: просто нужно было прервать затянувшееся молчание. Он заметил, как Нина быстро подставила блюдечко под бокал Эйлин.
– Да нет, тут не пахнет морем, – возразила Трой. – И дом не слишком похож. – Она удобно устроилась, поджав ноги и раскинув веером широкую шуршащую юбку. При боковом освещении ее личико казалось побледневшим и осунувшимся, а в громадных блестящих глазах притаилась печаль. «Не слишком ли жадно кинулась она в водоворот нью-йоркской жизни?» – подумал Эбби.
– Эб, милый, а что слышно о Раффе Блуме? – спросила Трой. – И не стыдно ему? У тебя новоселье, а его нет.
– Да ведь я читал тебе его последнее письмо.
– О том, что он собирается остаться работать в Сан-Франциско? – спросил Винс.
Эбби кивнул.
– С тех пор ни словечка.
– Видимо, он недурно проводит время, – решила Трой. Раздалось знакомое звяканье и щелчок: она закурила.
– Беда с этими стипендиями, – заметил Винс. – Теряешь целый год.
– Ну, я бы лично не прочь вот так потерять год, – спокойно отозвался Бинк.
Вдруг Эйлин, сидевшая на полу, схватила свой бокал и поставила его рядом с собой на пробковый пол с такой силой, что виски расплескалось.
– Бинк Нетлтон, с меня хватит! Больше я здесь жить не желаю, вот и все! Если мы не вернемся домой к... ну, хотя бы к рождеству, я уеду сама. Я торчу в Нью-Хейвене, в этой мерзкой, замызганной конуре, верю, что мы вот-вот вернемся домой, а ты, оказывается, обманываешь меня! Ты совсем помешался на здешних местах! Тебе наплевать, что твоя жена... – Дальше ничего нельзя было разобрать, потому что Эйлин горько разрыдалась.
– Послушай, детка... подожди... Да какого черта ты... послушай... – Круглая, толстощекая физиономия Бинка выражала величайшую беспомощность и растерянность; он повернулся к остальным. – Она совсем расклеилась сегодня-Нина поднялась.
– Не выпить ли нам кофе? Эбби налил себе еще виски.
– Пойдем, детка... – Привычным жестом Бинк поднял жену с пола и повел ее в спальню хозяев.
«Хотелось бы знать, – думал Эбби, – какое все-таки будущее ждет Бинка – беглеца из Хантсвилла, Алабама?» Эбби и сам был беглецом, только из Бостона, а Рафф Блум – из Сэгино. Ну а Винс Коул? Что ж, и Винс от чего-то бежит и, пожалуй, еще стремительнее, чем все остальные, потому что лучше всех знает, что ему нужно. А какими глазами он смотрит на беднягу Бинка! Конечно, считает, что Бинк так и просидит всю жизнь за доской где-нибудь в уголке огромной чертежной – добросовестный рядовой проектировщик, которому никогда не обзавестись собственной конторой. Сам-то Винс больше всего на свете боится такой перспективы, – вот он и лезет из кожи вон, напрягает всю свою энергию и несомненный талант в погоне за успехом и всем, что успеху сопутствует. Вероятно, он просто не понимает Бинка, не видит, что это молодой человек, готовый на немалые жертвы, лишь бы пробиться в жизни, не поступаясь своими убеждениями.
Эбби бросил в стакан кусочек льда. В эту минуту раздался стук в дверь – кто-то изо всех сил барабанил по ней снаружи. Эбби поставил стакан, подошел к двери и открыл ее.
На пороге стоял Рафф Блум.
– Черт возьми, Эбби, кажется, я все-таки успел! Эбби сжал ему руку. От удивления и восторга он не мог выговорить ни слова, но тут подоспели остальные; они встретили Раффа хором приветствий, а он поцеловал Нину, и поцеловал Винса (в щеку), и даже поцеловал Трой.
Потом Рафф снова вышел наружу и поднял с земли что-то, стоявшее за дверью.
– Вот, получайте! Подарок на новоселье. Тащил из самой Калифорнии.
Он внес в комнату помятое ведро с землей, из которого торчал какой-то зеленый росток.
– Что это, Рафф? – Эбби стал на колени, чтобы рассмотреть подарок.
– Такой штуки не сыщешь ни в одном питомнике на Бостон Пост-роуд. – Рафф осмотрелся, прошел на кухню, принес кружку воды и вылил в ведро. – Это саженец Sequoiadendron giganteum – гигантской вечнозеленой секвойи. Толщина ее иногда доходит до тридцати пяти футов, а высота до трехсот и более. Только за ней придется ухаживать до седьмого пота. Она перенесла трудное путешествие, так что пока держите ее в комнате. – Он бесцеремонно поставил пустую кружку на стеклянный. кофейный столик, но Нина поспешно убрала ее. – Я заглянул в этот лес секвой на часок, а провел там весь день и половину ночи. Хотите научиться такому, о чем и помину не было на архитектурном факультете и в проектных бюро? Тогда ступайте в лес секвой. Какие формы, какие эффекты света и тени! Славное местечко – местечко на славу!
