Алжернон Суинберн - Атланта в Калидоне
Такие; и средь них счастливейшим ты будешь
Когда судьбе предашься ты душою,
Мечтать начнёшь о деле благородном,
Богам подобно мощен и воздержан.
Тогда всю жизнь ты будешь первым
Среди людей, как свет страны и сила,
Сиять подобно звёздам вечно будешь
И не сгоришь, как прочие сгорают:
Кому ещё из всех земных героев
Позволят боги жизнь держать в своих руках?
Доселе жизнь твоя была достойна
Хвалы моей и всей родной страны,
Ты подвиги свершал, заслуги добывая
В годину страшных войн, что шли в округе,
Когда безумные пришельцы из — за гор
На нас стремили копья, словно море,
Этолия дрожала от подков фракийских грома,
Но всех ты разогнал, как будто рябь
И пену волн, из рук их выбил пики,
Повергнул наземь всех до одного.
С Аресом, Артемидой ты один боролся
И одержал победу; и теперь, когда
Клыкастую погибель нам послала Артемида,
Осилишь ты. Когда ты был бутоном
Едва набухшим, и во цвете юных лет
Нам не являл сонливости и страха,
Но храбрым сердцем к славе устремлялся;
Далёко от унылых побережий 570
Ты видел неоткрытые моря
И пену поднимал в нехоженых проливах,
Там, где лишь ветер вечно воет
Да гром гремит в отсутствие людей.
ХОР
О Мелеагр, прислушайся к словам
Сей женщины — ей мудрость дали боги.
МЕЛЕАГР
О мать, с тобою спорить не посмею,
Не возражу твоим святым словам,
Ведь ты мудра, как сказано сейчас.
Но я держусь того, что твёрдо знаю:
Что хоть я уступлю тебе в уменье
Плести слова и плавить ум мужской,
Как будто воск, и мудрости лишён,
Но так же сердцем почитаю я богов,
И правду отличить от лжи способен.
Коль сеют боги семена добра иль зла,
Тут человек бессилен, должен подчиниться,
Желанья сердца строго обуздать.
Ты верно говоришь — я повидал немало
В иных краях, когда впервые парус
Канаты натянул под запада дыханьем
И на восток погнали судно вёсла.
Нас обдувал тогда нездешний ветер,
В лицо бросал сверкающую пену,
А вёсла разрезали моря зелень,
Как будто плугом девственную землю,
Но раны закрывались, словно бы уста
У спящего и, исчезая, вились
Власами Нереид под полудённым солнцем;
Везде, казалось, меж волнами лики
Богов проливов мрачных и ревущих
Следят за нами из темнеющей воды.
Когда за хвост летящую голубку
Поймали руки скал, но мы неслись за ней
И миновать успели Симплегады.
Особенно когда предстали перед нами
Седые пляжи, скалы голые Колхиды,
И мы услышали рёв ветра злобный
В утесах, и увидели свеченье
На страшных рифах белых бурунов —
Горели воды там, как будто лампа,
Что вспыхивает из-за избытка масла;
Высоты дикие, для ветра неприступны,
Долины между них, где горькие цветы
Растут сквозь корку белой соли…
Там шторм кричит подобно стае птиц
И вопли чаек в громкости с ним спорят,
Стопою буйной ураган тревожит воды
И весь Евксин горой встаёт, спадает,
Водоворотов открывая рты, ревёт,
Как тысяча чудовищ. Всё же мы
Прошли, путь одолели и добыли
Руно и ту, что гибельней морей — Медею.
Я видел много страхов и чудес,
Но здесь нашёл я ту, что всех чудесней,
Грознее: непорочна, девственна богиня,
Пред ней, бесстрашный, ощущаю трепет,
Люблю и почитаю выше всех богов.
ЭЙНЕЙ
Дочь Фестия и ты, мой сын,
Я знаю, что вы в ссоре, смущены
Пустыми снами, бьётесь, словно пламя,
А потому хочу вас рассудить
Как царь, с годами приобретший опыт.
Тебя я не прошу свершенное исправить,
И не тебе советую умерить пыл,
Поскольку то, что сбылось, не изменим,
Но время новое приходит неизбежно,
Вершить давая добрые дела.
Послали боги помощь в нуждах наших:
Среди мужчин оружных появилась
Девица непорочная, Аркадии цветок,
Что не увянет, давши плод, как всё земное;
Не суждено любить и выйти замуж
Богами ей, но девственность хранить;
И, славя честь её, мы славим и богов.
Беги самих следов её, не смей
Поднять влюблённых глаз иль в сердце
Зажечь желанье; ненависти хуже
Любовь такая принесет плоды.
АЛФЕЯ
Умён ты, царь, но лучший ум хромает,
И справедлив, но рок сильнее правды,
И боги с равной силой поражают
Уста и честные и лживые, льют кровь
Святого и злодея в прах единый.
Довольно мудрых слов, что остужают,
Ведь сердце преисполнено огня,
От нежности, любви к тебе пылая,
Мой сын; и расширяются глаза,
Лишь на твое блестящее оружье
Взгляну, о славный; от любви к тебе
Глаза темнеют, наполняются слезами,
Душа пылает, прерывается дыханье.
Твоей прекрасной жизнью заклинаю,
Сынок, тебя, твоей рукой, глазами,
И смелым сердцем, сильною ногой -
Молю, не погуби меня, помилуй…
Досель не было средь матерей такой,
Чтобы сильней любила сына, и царицы,
Чтоб подданного более ценила.
Способны люди быстро забывать
Подробности былого, будто ветер
Гуляет в головах; но помню всё
Чрез годы долгие — тебя в броне блестящей,
Главу и гордость всех твоих людей,
Когда рукою твердой путь ты прожигал
Сквозь вражьих копий лес; и помню
Тебя цветком трёхлетним я всегда,
Созданьем слабым, коего любила
Укладывать в кроватку и кормить;
Никто не знал тебя, никто не восхищался
Ты был моим: кто за тобой следил,
Заботился? Кто знал, что ты здоров?
Кто ведал, что за море будишь
Веслом своим, или где в битве светишь?
Ты ценность высшая моя, плоть плоти,
Жизнь малая, смешной цветок, дитя,
И волосы твои белее снега, мягче пены,
Желтее злата, о мой сын, сыночек.
Ты выше стал, но для меня ты прежний
И прежняя во мне любовь; но я
Твоей душой и грудью материнской заклинаю:
Богов побойся и меня и сердца своего;
Кто знает, что за ветер на волнах неверных
Шторм усмирит и штиль вернёт?
Нам постоянства в мире не найти,
Всё боги изменяют; только если что-то
И устоит, окажется времён прочней,
То это горькая, глубокая любовь,
Что нас соединяет, что течёт
Из сердца моего к тебе. Зачем же
Иной любви ты ищешь? Сердце мне крушишь?
Твержу перед тобой безумные слова,
Как будто мой рассудок помутился,
Самой себе кажусь лишенной трона,
И разум мой — моя корона — пал,
И сердце разрывается на части,
Обнажена душа, стою шатаясь,
Себя стыжусь, как падшая девица;
Подумай же: люби иль не люби,
Как хочешь сам; в своих руках ты держишь
Судьбу свою; ты не умрёшь как всякий
Обычный человек — но твой конец
И мне нежданно гибель принесёт.
МЕЛЕАГР
Царица, моё сердце прожжено слезами
Твоими, и от жалости ослабли члены,
Любовь к тебе стесняет грудь и полнит горем:
Тебя узнал я раньше всех, твои глаза
И грудь боготворю, привязан духом
К тебе, люблю навеки всей душой.
Нет для мужчины ничего ужасней,
Чем видеть мать свою в тоске, несчастье.
Но будь что будет: мы живём лишь раз,
Прошедший день вовек не возвратить.
Часы и годы нас сильнее, мы
В их власти; Зевс, отец небесный наш,
Единый кормчий множества творений,
Взгляни на нас скорей и помоги,
Иль воздержись, коль хочешь ты иного.
ХОР
Ты светла, ты прекрасна, Любовь, от твоей мы в восторге улыбки,
Твои крылья вокруг порождают свет, нежны, словно крылья голубки;
Твои стопы как ветер, что волны колышет, несёт корабли,
Укрываешься ты одеялом зелёным, покровом земли;
Ты быстра и изящна, слепа, как огня полыханье,
Пред тобой смех звучит, за тобой рыдает желанье;
Рядом дева и муж идут, рук их крепко сплетенье;
У девы невесты глаза, что боится вкусить наслажденье;
Взволнованно дышит грудь, будто первый весенний бутон;
Но имя её — Судьба, и Смерть прозывается он.
Ибо зла цветок был рождён
Из алой и пенной крови,
Как кровь красный и горький плод,
Семена его — слёзы и смех
Покрыт зависти листьями он,
Стебель скорчен от дикой злобы.
Без корней поднялся из вод,
Безвременник, нежданный для всех.
Когда гонка едва началась
Дня за ночью, ночи за днём,
Мир был юн, одежды на нём
Не истёрлись, как стало сейчас —
Восторг опалил всё огнём
И богиня из вод родилась.
Расступились волны морские
Раболепно, пену подняв,
