Александр Мардань - Борщ в четыре руки
ЖЕНЩИНА: Много способов стать счастливым… Чем-то подушиться. Что-то выпить. Или понюхать. Или покурить. Таблетку принять. Укол сделать… Один недостаток: счастье проходит быстро, вместе со здоровьем.
Женщина вытерла все тарелки, но продолжает говорить и не замечает, как берет тарелки из стопки чистых, протирая их по второму кругу.
ЖЕНЩИНА: А может, мне согласиться — в Германию?.. Кухаркой. Пора их, наконец, научить. Они что делают: когда борщ готов, вынимают капусту, буряк, картошку — и в миксере растирают, в кашу. А потом обратно выливают. И эта бурда у них — борщ?! Или вместо сметаны сладкие сливки добавляют. Кошмар!
Все тарелки снова в одной стопке — дважды вытертые. Женщина снова берет верхнюю. Смотрит на тарелку.
ЖЕНЩИНА: Все вытерла? Или нет?.. (Рассматривает одну тарелку, другую.) А говорил — неаккуратная! Ну, думал… Некоторые умеют так громко думать! Не захочешь — а услышишь.
Вдруг принюхивается. Снимает крышку с кастрюльки, в которой варятся яйца, хватает тряпку и снимает кастрюльку с плиты. Ставит в раковину и включает воду. Берет полотенце и крутит над головой, как пропеллер.
ЖЕНЩИНА: Мне только пожара не хватает… В запертой квартире.
Гаснет свет.
Зажигается свет на правой стороне сцены.Мужчина стоит у плиты, помешивает содержимое кастрюли.
МУЖЧИНА: Борщ — это хорошо. А второе? (Заглядывает в холодильник.) Грустно. (Достает коробку молока. Наливает в чашку, пробует.) Не скисло. Значит, будет манка.
Наливает молоко в кастрюльку, ставит на плиту. Находит в шкафчике пакет с манкой, отсыпает крупу в чашку.
МУЖЧИНА: Когда я в последний раз манку ел? По — моему, когда ребенку было пять лет. Тогда все недоеденное было мое. Как-то сказал жене, что после такого завтрака хочу не на работу идти, а с совочком в песочницу… А она разозлилась: мне что — десять блюд готовить? Тебе тяжело есть то же самое? «Чем мужа кормите? Что сами едим, то и ему даем». Однажды промерз, рюмку выпил, закусил кашей… А она, зараза, сладкая!..
Наливает рюмку водки. Заглядывает в холодильник, достает банку с огурцами. Поднимает приветственным жестом рюмку, смотрит на Джоконду.
МУЖЧИНА: Ну… Ты не против?
Выпивает. Закусывает огурчиком. Возвращается к плите. Высыпает манную крупу в молоко и варит, помешивая.
МУЖЧИНА: Вообще-то мы ссорились редко. Обиделся — замолчал. День проходит, другой… Будто в молчанку играем. Но кто-то первым обязательно заговорит. (Пауза.) Жили мы неплохо. Среднеустроенная семья. Лев Николаевич писал: «Все счастливые семьи похожи друг на друга»… Как дауны. (Пауза.) Может, и мы были похожи на других? Но ей проблем недоставало. Стала заниматься чужими, подругиными. Весь вечер на телефоне, исповеди выслушивает, утешает. Бывает, у нас разговор на повышенных тонах, а подруга позвонит — и у жены голос такой ласковый. Может раздражать отзывчивая жена? Может, потому что все на них уходило, а дома — по остаточному принципу. Я ей как-то сказал: «Знаешь, где заканчивается путь заботы о ближнем?.. На кресте».
Снимает с плиты кастрюльку с кашей.
МУЖЧИНА: Интересно, зачем я ее сейчас сварил? Ее сразу есть нужно, а у меня борщ не готов. А потом — как манку греть?
Трет грудь слева. Снова садится за стол, меряет давление.
МУЖЧИНА: Сто сорок пять на девяносто. И пульс восемьдесят. Нет, дистанцию надо сокращать. Тоже мне, амфибия…
Достает с полки поваренную книгу, листает.
МУЖЧИНА: Гурьевская каша. (Читает.) Сливок нет. Изюм где-то был… Орехов и сахара побольше, и все запечь. (Ставит книгу на место.) Значит, будет не первое и второе, а первое и третье. Борщ и десерт. И здесь середины нет.
Чистит картошку.
МУЖЧИНА: Сначала все разговоры дома — только о подружках, потом с ними стала все свободное время проводить. Как-то поругались из-за них. Она мне бросила: «А у тебя, кроме денег, друзья есть?». — «А ты разве не друг?». — «Я? Жена. Это другое». Вот так… А потом: «Можно Лида у нас поживет?». У этой Лиды, кстати, история… экзотическая. Жили они скромно, она мужа подпиливала — смотри, как люди крутятся… Потом и у него бизнес появился. Редкий. Змей разводит. Кобры, гадюки… Шипят и несутся, как куры. Яйца откладывают, из них змееныши вылупливаются. Не знаю, что совсем маленькие едят, а большие — мышей. Живых. Или замороженных, причем — живьем. В комнатах змеи плодятся, в морозилке мыши хранятся… Подросших змеек хозяин продает. Таким же ненормальным. Деньги большие. А жена ушла. Что самое интересное — она змей не боится. Она к ним приревновала. Говорит: он в своих гадин влюбился. Лучше бы пил или даже гулял. Это нормальнее, чем переживать, что любимая кобра захандрила. Вот спрашивается — где логика? Другую женщину она простит, а змею — нет.
Почистив картошку, моет ее, режет и кладет в кастрюлю, где варится борщ.
МУЖЧИНА: Разошлись. Пока они квартиру разменивали, Лида у нас жила. Попросилась на пару недель. Жила три месяца. Пока я шипеть не стал, как гадюка. Потому что — сколько можно? Она, конечно, деликатная, но все равно — чужой человек в доме! Они с моей весь вечер ля — ля, тополя… А я вроде третий. Не нужный. А то еще одна придет… Сядут вместе на кухне и дымят, как броненосец «Потемкин», в три трубы.
Помешав борщ, закрывает кастрюлю крышкой. Достает из кухонного шкафчика супницу, ставит ее на стол. Берет щипцы для орехов, садится к столу, достает из супницы орехи и давит их, а затем выколупывает ядра и складывает их на блюдце.
МУЖЧИНА: Орехи Игорь привез, с дачи. Презент, за похищенный телефон. А что еще с него взять? На мед у меня аллергия. (Давит орех.) В конце концов, Лида от нас съехала. А осадок остался. Вроде я эгоист. Моя такой вывод сделала. Не сказала ничего, но подумала. Некоторые умеют громко думать… В общем, тот развод оказался заразным. Надоело мне быть чужим на этом девишнике. (Раздавив очередной орех, съедает содержимое.) Эгоист… Человек, который себя любит больше, чем меня. Каждый из нас эгоист. И это хорошо. Сказано же: «Возлюби ближнего, как себя». А если себя все время ущемляешь? Что получается? Тут подвинулся, там уступил… В итоге я — уже не я, а какой-то остаток… Как в загсе говорят? (цитирует с иронией): «Вы — две половинки одного целого». Не хочу быть какой-то дробью! Я, например, хотел альбомы коллекционировать. Прадо, Уффици, Лувр. (Смотрит на Джоконду.) Тебе хорошо. У тебя там компания! Все богатые и знаменитые. А как к вам попасть, на зарплату завлаба? Только репродукциями мог любоваться. Думал — вместе будем… А ей — не интересно. Что за увлечение — картинки смотреть? (Откладывает молоток, берет блюдце с чищенными орехами и ест их.) Ей машину водить хотелось, но я за руль не пускал. Боялся. За нее боялся! А она считала, что машину жалею. (Пауза.)
Наверное, есть тысяча причин, почему люди расходятся. И только одна — почему они вместе. Но ее никто не знает. Говорят — любовь. Но если она есть — куда девается? Была — и вдруг нету? Почему сначала жить друг без друга не могут, а потом видеть не хотят? Диагноз придумали: «не сошлись характерами». Двадцать лет сходились… (Пауза.) Вчера анекдот рассказали: мужик читает тв — программу: в пятницу матч по боксу на звание чемпиона мира. Всю неделю готовится — ящик пива в холодильник поставил, пиццу заказал, кресло переставил. Пятница, матч начался. На двадцатой секунде — нокаут. Судья посчитал до десяти. Матч окончен. Мужик недоуменно смотрит на пиццу, пиво, на экран. Тут заходит жена и говорит: «Ну, теперь-то ты меня понимаешь?»… Нет, с этим-то, Лиза, у нас все было в порядке. А вот с пониманием напряженка.
Рассматривает пустое блюдце.
МУЖЧИНА: Будет гурьевская без орехов.
Заглядывает в кастрюлю, где варится борщ, помешивает. Режет капусту.
МУЖЧИНА: Обиды глупые… Я же ее знаю! Пару раз давал руль, за городом, на проселочной дороге. Координации никакой, сконцентрироваться не может. (Пауза.) А потом все удобно вышло. Ей квартира, мне машина. Хотя моих четыре колеса деньги кушают быстрее, чем ездят. И стоянка дорогая. В последнее время под домом ставлю.
Оставив капусту, вытирает руки передником, подходит к окну. Замирает.
МУЖЧИНА: Мама дорогая! Угнали! Угнали мою старушку!
Выбегает из кухни.
Гаснет свет.
