Эжен Скриб - Бертран и Ратон, или Искусство заговора
Королева. За что?
Эрик (тем же тоном). Не знаю. Это его право, и он им воспользовался. Я не жалуюсь. Сын торговца так мало значит, что ему даже не объясняют, за что его оскорбили. Но я хотел бы…
Королева. Получить другое место?… Он обязан помочь вам.
Ранцау (улыбаясь). Конечно. Так как граф необдуманно лишил себя ваших услуг, а мы, дипломаты, охотно пользуемся ошибками своих коллег, я предлагаю вам перейти ко мне на такое же место, какое вы занимали у него.
Эрик (живо). О, ваше сиятельство! Это значит найти во сто раз больше, чем я потерял. Но я недостоин принять столь почетное предложение.
Ранцау. Почему?
Эрик. Извините меня, но дело в том, что… Я хочу стать офицером… Однако обратиться с этой просьбой к господину Фалькенскильду я, естественно, не могу. (Королеве.) Я пришел умолять ваше величество помочь мне получить звание лейтенанта, не важно какого рода оружия и какого полка. Клянусь, что человеку, которому я буду обязан этой милостью, никогда не придется раскаиваться в ней. Вся моя жизнь будет посвящена ему.
Королева. Вы говорите правду? О, если бы это зависело только от меня, вы еще сегодня получили бы назначение. Но, увы, я не у власти, я в опале.
Эрик. О боже! Возможно ли?… Мне остается только умереть.
Ранцау (подходит к нему). Это было бы большим горем для ваших друзей. А так как я с сегодняшнего дня тоже нахожусь в их числе…
Эрик. Что я слышу?
Ранцау. То в качестве вашего друга я постараюсь добиться этого от моего сурового коллеги…
Эрик (восторженно). О, ваша светлость, я буду обязан вам больше чем жизнью! (Радостно.) Я смогу пользоваться своей шпагой, как дворянин. Я не буду больше купеческим сынком, и, если меня оскорбят, я смогу рассчитаться своей кровью.
Ранцау (с упреком). Молодой человек!
Эрик (живо). Впрочем, моя кровь принадлежит вам, располагайте ею, и, если в моих жилах останется хотя бы одна капля, вы можете ее потребовать. Поверьте, я сумею быть благодарным.
Ранцау. Я вам верю, мой молодой друг, верю! (Указывает на столик с правой стороны сцены.) Пишите прошение; я сейчас же передам его Фалькенскильду, которого застану в Совете. (Пока Эрик пишет за столом, обращается к королеве.) Вот благородное, горячее сердце и голова, способная на все!
Королева (вполголоса). Значит, вы верите ему?
Ранцау. Я верю всем, кому еще нет двадцати лет. После этого возраста — другое дело.
Королева. А почему?
Ранцау. Потому что тогда они люди.
Королева. Вы считаете, на него можно положиться и он вполне подходит для того, чтобы поднять народ?
Ранцау. Нет… в этой голове не честолюбие, а нечто другое, и на вашем месте… Но нет, пускай ваше величество поступит так, как ему будет угодно. Запомните хорошенько — я советов не даю!
Эрик заканчивает прошение, передает его Ранцау. В эту минуту слышится голос Ратона.
Ратон (за сценой). Это непостижимо!.. Это неслыханно!..
Эрик. Боже! Голос моего отца.
Ранцау. Какое замечательное совпадение.
Эрик. Ваша светлость, молю вас — отец ничего не должен знать.
В это время королева перешла налево, и Ранцау придвинул к ней кресло.
Явление VIII
Ранцау, королева, Ратон, Эрик.
Ратон (входит разгневанный). Значит, не будь я во дворце короля и не уважай монарха и его придворных…
Эрик (преграждает ему дорогу). Отец!..
Ратон. Боже! Королева!
Королева. Что с вами, господин Буркенстафф?
Ратон. Простите меня, государыня. Я смущен, я в отчаянии. Как я осмелился нарушить этикет в покоях государя и особенно в присутствии вашего величества! Но после оскорбления, которое в моем лице нанесено всему торговому Копенгагену!..
Королева. В чем дело? Я вас не понимаю.
Ратон. Заставить меня ждать с моими материями два с четвертью часа в передней! Меня, Ратона Буркенстаффа, старейшину купеческой гильдии! И услышать от привратника: «Убирайтесь, любезный! Королева не может смотреть ваши шелка: ей нездоровится!»
Ранцау. Возможно ли?
Ратон. Поймите, что, если она действительно больна, я бы кричал: «Да здравствует королева!» (Вполголоса.) Но… дозволено ли будет мне без страха все объяснить вашему величеству?
Королева. Конечно.
Ратон. Так вот… когда я дожидался в передней королеву, я увидел ее из окна, выходящего во внутренний парк. Она весело гуляла, опершись на руку графа Струэнсе.
Ранцау. В самом деле?
Ратон. Она громко смеялась, и, несомненно, надо мной.
Ранцау (очень серьезно). О нет, нет, этому я не могу поверить.
Ратон. И все же, господин граф, я уверен, что это так. Но, вместо того чтобы насмехаться над старейшиной гильдии, над уважаемым гражданином, который аккуратно оплачивает государству свой патент и налоги, министру было бы куда полезнее заняться государственными, а королеве — семейными делами. И те и другие далеко не в порядке.
Эрик. Отец, ради бога!..
Ратон. Конечно, я только купец. Но все, что у меня производится, принадлежит мне. Прежде всего мой сын, так как моя жена Ульрика-Марта, дочь бывшего бургомистра Геластерна, честная женщина. Она всегда ходила с высоко поднятой головой, и благодаря ей я тоже ни перед кем не сгибаю шеи. Мало кто из придворной знати может этим похвастаться.
Ранцау (с достоинством). Господин Буркенстафф!..
Ратон. Я никого не называю. Да хранит господь короля, но что касается королевы и ее фаворита…
Эрик. Ну о чем вы думаете? А если вас услышат, отец?
Ратон. Я никого не боюсь. У меня восемьсот работников! Да, черт возьми, я не такой, как мои собратья; они получают материи из Парижа и Лиона, а я вырабатываю их сам в Копенгагене. Мои мастерские занимают целое предместье!.. Пускай попробуют со мной расправиться! Если с моей головы упадет хоть один волос, в городе начнется восстание.
Ранцау (живо). Вот как? (В сторону.) Это полезно знать.
Пока Эрик отводит отца в сторону и старается его успокоить, Ранцау, стоя слева от кресла, говорит вполголоса королеве, указывая на Ратона.
Вот подходящий человек для роли вожака.
Королева. Что вы говорите? Хвастливый дурак!
Ранцау. Тем лучше! Нуль, поставленный на правильное место, приобретает большую ценность. Выдвинуть такого человека — это просто удача! Если бы я принимал участие в вашем заговоре, я бы использовал этого коммерсанта. Он принес бы мне сто процентов прибыли.
Королева (вполголоса). Вы в этом уверены? (Встает, обращается к Ратону.) Господин Ратон Буркенстафф…
Ратон (кланяясь). Ваше величество!
Королева. Я в отчаянии, что вам не было оказано должного почтения. Я уважаю торговлю и хочу ей покровительствовать. Если я могу быть вам полезной…
Ратон. Вы слишком добры… Так как ваше величество удостаивает меня вниманием, я осмеливаюсь ходатайствовать о милости, которой прошу давно, — о звании придворного поставщика шелка.
Эрик (дергает его за камзол). Это звание уже принадлежит мастеру Реванлову, вашему коллеге.
Ратон. Он не выполняет своих обязанностей, он отходит от дел, у него нет достаточного выбора тканей… Милость, о которой я прошу, ведь не в ущерб справедливости… а ты же слыхал, что ее величество хочет содействовать развитию торговли… Разрешите, ваше величество, сказать: я имею право на это звание, ведь я фактически поставщик двора. Я давно продаю шелка вашему величеству, продавал королеве Матильде… когда она не была больна. И сегодня утром я продал немало материй его превосходительству графу Фалькенскильду, военному министру, для предстоящей свадьбы его дочери…
Эрик (живо). Его дочери! Разве она выходит замуж?
Ранцау (пристально смотря на него). Да, конечно, за племянника графа Гёлера.
Эрик. Она выходит замуж!
Ратон. Ну что тебе до этого?
Эрик. Ничего! Я рад за вас.
Ратон. Конечно! Прекрасное приданое: прежде всего подвенечное платье, а затем вся обивка мебели из широкого китайского шелка типа лионского — все с наших фабрик. Это чудесно, блестяще!
