Лукас Бэрфус - Сексуальные неврозы наших родителей
Пауза.
Ладно. Достаточно об этом. Будем конкретны и практичны. Перейдем к гражданскому и уголовному праву. Запомни, Дора: никогда в присутствии других людей. Короче, лучше не на природе, хотя этот запрет нигде четко не определен. На природе, только если это действительно особый случай. И не слишком часто. Потом не так уж страшно, если кто-нибудь разок и подглядит. Один единственный раз. Правда. Так. И я не стал бы посещать места, которые тем и известны, что там занимаются подобным на природе. Когда существует такая известность, это привлекает людей, своеобразных людей, а после там валяется всякое, ну, ты знаешь. Например, кемпинг, там внизу, на озере, лучше не ходи туда. А если уж кто туда и отправляется, то демонстрирует тем самым свое намерение. И никогда — на улице, никогда. Даже если ты, может, и услышишь другое: например, в парадных, за мусорным контейнером или на дорожной полосе безопасности, или кто его знает, что там еще описано в этих копеечных романах. А ты вообще читаешь, Дора?
ДОРА. Читать я умею, а в голове удержать не могу.
ВРАЧ. Хорошо. Но я не стал бы этого делать там, лучше не надо, всегда может кто-нибудь появиться. Тут многого не надо, но что касается улицы, тут полиция реагирует весьма болезненно. И это нехорошо, поскольку некоторые вещи действительно наказуемы: возбуждение общественного беспорядка и т. д. Попадаешь в тюрьму или, по меньшей мере, придется выплачивать возмещение морального ущерба. В общем, не на вокзале, не в поезде, не на площади, не в музее, не на стадионе, не в театре, не в общественном туалете, не на частных земельных участках, а это значит: не перелезать через забор и там… ну, ты знаешь. Тебе бы тоже задело, если б кто-то в вашем саду… Вообще, бери всегда себя в качестве мерки, тогда и поступать будешь правильно.
Пауза.
Хотя… тебя-то это бы, конечно, не задело, если б кто-то с кем-то просто перемахнул через ваш забор, задрал ей юбку и пару-тройку раз ширнул бы в ее бледный, лунного цвета зад, на котором сквозь кожу прекрасно просматриваются тонкие жилки, и он так чудесно колышется, — тебя бы не задело это, Дорочка, правда? Ха-ха-ха!
Пауза.
Ладно, но другим такое мешает. При выборе партнеров ты в принципе свободна. Бери то, что хочешь. Но в любом случае, он тоже должен хотеть, это ясно. Возраст не имеет значения. Нет, постой, с детьми нельзя, Дора, ни за что с детьми, и это так же важно, как и с общественными местами, даже еще важнее. В любом случае, это так же наказуемо. Я не стал бы брать женатых, оно только в угол загоняет, хотя и не наказуемо по закону, а кое-кто в этом даже некоторую прелесть видит, и не столь уж неправильно, должен признаться. Продвинутые в подобных случаях могут себе это позволить, поскольку амурные хитросплетения с замужней женщиной связаны со сложностями организационного и финансового плана. Но это не для тебя в данный момент. И по поводу количества нет законов, теоретически ты свободна. Но и тут считается: слишком много — не здорово. В общем, не более, скажем, чем дважды за раз, и не чаще, чем раз в неделю, или лучше, раз в месяц менять партнера. Вот. Кое-что все-таки поднабралось. Запомнила?
ДОРА. Да.
ВРАЧ. Ну, так вот. (Дает ей пилюлю.) Примешь сейчас одну. И затем утром по одной, каждый день, а через двадцать один день прервешься. Мама твоя покажет тебе, как это делается.
10. На вокзале. Вечером, в час, когда люди уже или все еще дома, а на улицах пусто
ДОРА. Привет.
У. Г. Привет.
ДОРА. Как дела?
У. Г. Хорошо. А мы знакомы?
ДОРА. Вы должны мне десять франков.
У. Г. Мне очень жаль, но ты меня с кем-то перепутала.
ДОРА. Нет, это Вы перепутали. Вы говорили, что я русская, хоть я вовсе и не русская. Но Вы все-таки утверждали, что я русская, просто ничего об этом не знаю. А потом Вы меня трахали. Примерно полчаса. Там, напротив, в той гостинице.
У. Г. Пышная у тебя фантазия.
ДОРА. А потом Вы очень громко говорили, и такие веши! Но я уже забыла что. Потом Вы очень стали красный, потом схватили за волосы и немного постучали по голове. А потом прогнали. Это не справедливо.
У. Г. Да у тебя не все дома.
ДОРА. У меня и синяк есть. (Задирает пуловер.)
У. Г. Перестань, недотепа. Тебе что, обязательно скандал нужен?
ДОРА. Не надо больше прогонять. Возьмите меня с собой. Я хочу потрахаться подольше, а не полчаса.
11. В гостиничном номере. Позднее: дети давно уже должны быть дома
У. Г. Не делай такой физиономии. Тебе это не идет. Надо быть осторожным. Не все девушки такие открытые, как ты.
ДОРА. А Вы еще и других девушек знаете?
У. Г. Некоторых.
ДОРА. И Вы их трахаете?
У. Г. Плохо же ты обо мне думаешь! Я — наивернейший мужчина на свете. У меня есть только ты. И ты — моя подружка.
ДОРА. Мама моя сердится из-за денег.
У. Г. Каких денег?
ДОРА. Которые Вы мне должны.
У. Г. Что ты себе думаешь? Что меня волнуют десять франков? Я даже и думать об этом забыл.
ДОРА. Вы должны вернуть мне эти деньги.
У. Г. Так ты поэтому пришла? Тебе деньги важны? У меня нет наличности. Возьми себе что-нибудь из сумки с образцами. А деньги получишь в следующий раз.
Дора достает из сумки флакон духов.
У. Г. Да ты, кажется, специалист. Это самое дорогостоящее во всем ассортименте.
ДОРА. (цитируя) В жизни самому ценному тоже не удается проникнуть в первый ряд, если лицо у него, как у семенного картофеля на третьем году в клети. (Нюхает духи.)
У. Г. Хорошо пахнет, да?
Дора кивает.
У. Г. Тебе нравится?
ДОРА. (кивает и слегка наносит духи на шею.)
У. Г. А ты знаешь, что ты только что помазала на шее?
ДОРА. Не-а.
У. Г. Бычье дерьмо.
ДОРА. Ха-ха-ха. Вовсе и нет.
У. Г. Отнюдь. Духи делают из дерьма арктических быков. И этот аромат бычьих какашек идет нашей утонченной русской даме, словно он для нее сотворен. А взгляни-ка на это мыло. Что ты на это скажешь? Что скажет наш эксперт на это?
ДОРА. Обертка красивая.
У. Г. Да. Хорошо замечено. А пахнет как? Ну? И чем пахнет?
ДОРА. Розами.
У. Г. Розами. Хорошо. Аромат роз для нашей утонченной дамы. Розовое мыло для русской царевны. Пожалуйтe. А знаешь, почему мыло розами пахнет?
ДОРА. Чтобы русская царевна розами пахла.
У. Г. Розовую воду добавляют, чтобы не пахло дохлыми свиньями, их которых мыло сделано. Этого вы, утонченные дамы, знать не хотите, но ваше красиво упакованное мыло делается из свиного жира. Свиней закалывают, отделяют жир от мяса, помещают в чан, варят до тонкого и прозрачного состояния, потом добавляют к этому раствор едкого натра, а в конце и воду розовую, потом заворачивают в шелковистую бумагу и перевязывают бантиком, чтобы выглядело красиво и никто бы не заметил, что это не что иное, как кусок дохлой свиньи.
ДОРА. Бедная свинюшка.
У. Г. Ты любишь свиней? Могу тебя утешить: на это и коровы годятся.
ДОРА. И лягушки?
У. Г. Теоретически да. Если есть жир, есть и приличное мыло. Но даже самое лучшее мыло не может скрыть, что женщины пахнут. У меня тонкий нюх, Дора, можешь поверить. Я ощущаю дамский запах даже сквозь бычьи какашки.
ДОРА. А я не пахну.
У. Г. Нет, не пахнешь, ты — воняешь. И воняешь невыносимо.
ДОРА. (поднимает руки) Мы весьма педантично следим за тем, чтобы наша Дора была опрятной.
У. Г. А я чувствую запах. Сразу почувствовал, когда увидел тебя в первый раз.
ДОРА. Жаль будет, если Вы не станете приобретать у них овощи.
У. Г. И что дама хочет предпринять, чтобы утонченный господин и дальше отведывал бы ее овощей?
ДОРА. Не знаю.
У. Г. Не мойся. Мне не нравится, когда женщина пахнет свиным жиром. Будешь мыться, я не буду тебя трахать. Тому виной мой нюх. А сейчас иди ко мне, я хочу испачкаться о тебя.
12. Дома. За завтраком. Запах кофе и надежда наступающего дня
ОТЕЦ. Зачем ты допускаешь Дору к своим духам? Достаточно того, что Вы носите одни и те же платья и ты берешь ее к своему парикмахеру. Мне все же хочется иметь возможность различать жену и дочь. А то я так ненароком и под суд попаду.
МАТЬ. Ее вдруг стала привлекать та же самая мода, что и меня. Да и с бельем проще. Мне и так с домашним хозяйством достается. (Пауза.) Кстати, я еще ни разу не поливала Дору духами.
ОТЕЦ. Значит, наша дочь добралась до твоей косметики без твоего ведома.
МАТЬ. Никогда Дора этого не сделает.
ОТЕЦ. Она пахнет, как бандерша.
МАТЬ. Мои духи не пахнут борделем.
ОТЕЦ. Тогда ответь мне, чем пахнет твоя дочь.
МАТЬ. (подходит к Доре, принюхивается) Ты прав — борделем.
ОТЕЦ. Ну, я ж говорю.
МАТЬ. (принюхиваясь дальше) Это не мои духи. Слишком затхлый, даже прогорклый запах. Я такими никогда не пользуюсь.
