Жан Жироду - Ундина
Ундина. Зеркало, сеньер Ганс, чтобы причесаться перед ужином?..
Евгения. Где ты взяла это золотое зеркало?
Ундина. Полить вам на руки, ваша светлость Ганс?
Рыцарь. Что за великолепный кувшин! У самого короля нет такого…
Август. Мы в первый раз его видим…
Ундина. Вам бы надо научить меня, сеньер Ганс, всему, что мне следует делать. Чтобы от пробуждения до отхода ко сну я была бы вашей примерной служанкой…
Рыцарь. От пробуждения до отхода ко сну, малютка Ундина? Меня очень трудно будет разбудить. Я сплю крепко…
Ундина (садясь возле рыцаря и прильнув к, нему). Как хорошо! Скажите, как надо теребить вас за волосы, чтобы стряхнуть с вас сон, как разлеплять вам веки пальцами, пока вы отбиваетесь и вертите головой, как насильно разжимать вам зубы, чтобы с поцелуем вдохнуть в вас свое дыхание!
Евгения. Тарелки, Ундина!
Ундина. Ах, матушка, накрой на стол сама. Сеньер Ганс учит меня, как его будить… Прорепетируем, сеньер Ганс! Сделайте вид, будто вы спите…
Рыцарь. Когда так вкусно пахнет едой, это невозможно!
Ундина. Проснись, милый мой Ганс… Уже встала утренняя заря! Получай этот ночной поцелуй и этот утренний поцелуй…
Август. Не сердитесь на нее за эти ребячества, сеньер…
Евгения. Она молода. Она легко привязывается…
Рыцарь. Вот это окорок так окорок!
Август. Закопчен на можжевельнике, рыцарь.
Ундина. Напрасно я тебя разбудила! Зачем будить того, кого любишь? Во сне он весь тянется к тебе! Стоит ему открыть глаза, как он от тебя ускользает! Спите, спите, мой сеньер Ганс…
Рыцарь. Охотно. Еще ломоть.
Ундина. Какая я неловкая! Усыпляю тебя, вместо того, чтобы будить… А вечером я, наверное, стану тебя будить, вместо того, чтобы усыплять.
Евгения. Да, да! Хорошая из тебя выйдет хозяйка!
Август. Помолчи минутку, Ундина, я хочу сказать словечко.
Ундина. Конечно я буду хорошей хозяйкой! Ты считаешь себя хорошей хозяйкой, потому что умеешь жарить свинину! Быть хозяйкой — это совсем не то!
Ганс. Вот как? А что же?
Ундина. Быть всем, что любит мой сеньер Ганс. Быть им самим, быть самым прекрасным в нем и самым малым. Я буду твоими башмаками, супруг мой, буду твоим дыханием. Буду бугорком на краю твоего седла. Буду тем, о чем ты плачешь, о чем грезишь… То, что ты сейчас ешь, это я…
Рыцарь. Посолено как раз в меру. Превосходно…
Ундина. Ешь меня! Прикончи меня!
Евгения. Твой отец говорит, Ундина!
Август (поднимая свой стакан). Сеньер, раз уж вы оказали нам честь провести ночь в нашем доме…
Ундина. Десять тысяч ночей… Сто тысяч ночей…
Август. Позвольте мне пожелать вам величайшей победы, какую только может одержать рыцарь, и выпить за ту, кого вы любите…
Ундина. Как ты мил, отец!
Август. За ту, что ждет вас, упоенная мечтами…
Ундина. Она больше не ждет его… Кончены мечты…
Август. И что носит имя, которое вы провозгласили самым прекрасным среди всех имен, хотя мне нравится имя Виоланта, но к Виоланте я несколько пристрастен по причине…
Евгения. Да, да, мы знаем, пропусти это…
Август. За самую прекрасную, самую достойную, за черного ангела, как вы ее называете, за вашу даму Берту!
Ундина (приподнимаясь). Что ты говоришь?
Август. Я говорю то, что мне сказал сам рыцарь!
Ундина. Ты лжешь! Он лжет! Теперь меня называют Бертой!
Евгения. Не о тебе речь, милочка!
Август. Рыцарь обручен с графиней Бертой. Он женится на ней по возвращении. Не правда ли рыцарь? Это всем известно…
Ундина. Все лгут.
Рыцарь. Моя маленькая Ундина…
Ундина. Смотрите-ка, он оторвался от своей ветчины! Существует какая-то Берта или нет?
Рыцарь. Позволь мне объяснить тебе!
Ундина. Есть Берта или нет?
Рыцарь. Да. Есть Берта. Была Берта.
Ундина. Значит это правда, то, что тот, другой говорил мне о мужчинах! Они тысячей уловок привлекают тебя к себе на колени, они целуют тебя так, что, кажется, раздавят твой рот, их руки ласкают тебя везде, где могут встретить твою кожу, а тем временем думают о какой-то черноволосой женщине по имени Берта…
Рыцарь. Ничего подобного я не делал, Ундина!
Ундина (кусает свою руку). Ты это делал. Я еще вся разбита… Поглядите на этот укус на моей руке, отец, матушка, это сделал он!
Рыцарь. Вы этому не верите, добрые люди?
Ундина. Я буду самым малым в тебе и самым прекрасным, говорил он. Я буду твоими босыми ногами. Буду тем, что ты пьешь, буду тем, что ты ешь… Это его собственные слова, матушка! А пего только не приходилось для него делать! Весь день, до самой полуночи будить его, умереть ради него через минуту после его смерти!.. Требовал ты от меня этого, да или нет? И все это время он хранил в сердце образ какого-то закопченного демона, которого называет своим черным ангелом…
Рыцарь. Милая Ундина!
Ундина. Я тебя презираю, плюю на тебя!
Рыцарь. Послушай…
Ундина. Я его отсюда вижу, этого черного ангела, у него черный пушок на верхней губе. Я вижу его голым, этого черного ангела, вижу его волосатое тело; у таких черных ангелов на крестце растет кудрявый хвостик. Это всем хорошо известно.
Рыцарь. Прости меня, Ундина…
Ундина. Не подходи ко мне… Я брошусь в озеро.
Она отворяет дверь. За порогом хлещет дождь.
Рыцарь (поднялся). Мне кажется, что уже нет больше Берты, Ундина!
Ундина. Вот, вот! Предавай своих Берт, их тоже!.. Мои бедные родители краснеют за твое поведение.
Август. Не верьте этому, сеньер!..
Ундина. Сию же минуту покинь этот дом, или я сюда никогда больше не вернусь… (Она оборачивается.) Что ты посмел сказать только что?..
Рыцарь. Мне кажется, что нет больше Берты, Ундина!
Ундина. Ты лжешь. Прощай!
Исчезает.
Рыцарь. Ундина!
Бежит искать Ундину
Август. Я сделал то, что следовало.
Евгения. Да… Ты сделал то, что следовало.
Август. А было бы еще лучше, если бы я рассказал ему все.
Евгения. Да. Было бы еще лучше, если бы ты рассказал ему все.
Рыцарь возвращается насквозь промокший.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Рыцарь. Август. Евгения.
Рыцарь. Она не ваша дочь, верно?
Август. Верно, сеньер.
Евгения. У нас была дочь. Но ее похитили, когда ей только что минуло полгода.
Рыцарь. Кто доверил вам Ундину? Где живет тот, кто доверил ее вам?
Август. Мы нашли ее на берегу озера. Никто ее от нас не потребовал.
Рыцарь. Словом, это у вас следует просить ее руки?
Евгения. Она называет нас своими родителями, сеньер.
Рыцарь. Я прошу у вас руки Ундины, друзья мои!
Август. Сеньер, в своем ли вы уме?
Рыцарь. В своем ли уме? Не думаешь же ты, что от твоего слабого винца у меня голова пошла кругом!
Август. О, нет! Это доброе мозельское, совсем легкое.
Рыцарь. Никогда я не бывал в более здравом рассудке. Никогда лучше не сознавал, что говорю. Я прошу у тебя руки Ундины, имея в виду руку Ундины. Я хочу держать эту руку в своей руке. Хочу, чтобы ее рука вела меня к брачному алтарю, в сражение, на смерть…
Август. Сеньер, нельзя иметь сразу двух невест. Слишком много рук получается…
Рыцарь. Кто первая невеста? Может быть, Берта?
Август. Нам это известно с ваших слов.
Рыцарь. А ты знаешь Бергу, что так за нее заступаешься? Я-то ее знаю. Знаю с той минуты, как увидел Ундину.
Август. От вас мы узнали, что Борта — само совершенство.
Рыцарь. Да, само совершенство, если не считать пушка в уголках губ, не считать ее резкого смеха.
Август. А я-то думал, что первое правило странствующих рыцарей — быть верными…
Рыцарь. Верными романтическим приключениям, да. Я даже буду первым, кто остался им верен, потому что до сего дня мы, странствующие рыцари, были поистине слишком простодушны. Мы открывали волшебные дворцы и возвращались жить в свои замки. Мы освобождали Андромеду [2], и это давало нам право в шестьдесят лет выйти в отставку. Мы похищали золото у великанов, и это освобождало нас от соблюдения поста по пятницам… С меня довольно! Не хочу больше набирать ловкость в верховой езде и сочинении всяких небылиц, ведь этого требуют даже от будущих стряпчих. Отныне я совершаю открытия, граблю, женюсь по своему усмотрению: Я женюсь на Ундине…
