Григорий Горин - Тот самый Мюнхгаузен (киносценарий)
— Но почему?
— Во-первых, он меня убьет, — начал объяснять Рамкопф. — Во-вторых…
— И первого достаточно, — перебила его баронесса. — Успокойся, Фео!
— Я не могу успокоиться, мама! — Феофил заметался по дому, сжимая кулаки. — Все мои несчастья из-за него! Мне уже девятнадцать, а я всего лишь корнет, и никакой перспективы… Даже на маневры меня не допустили. Полковник заявил, что он отказывается принимать донесения от барона Мюнхгаузена. — Он остановился перед портретом Мюнхгаузена. — Почему ты держишь в доме эту мазню?
— Чем она тебе мешает? — в свою очередь вспылила баронесса.
— Она меня бесит! — взвизгнул Феофил и схватил шпагу. — Изрубить ее на куски!
— Не смей! — баронесса бросилась к сыну. — Он утверждает, что это работа Рембрандта.
— Чушь собачья! Вранье!
— Конечно, вранье! — согласилась баронесса. — Но аукционеры предлагают за нее двадцать тысяч.
— Так продайте, — посоветовал Рамкопф.
— Продать — значит признать, что это правда. В дверях появился лакей:
— Господин бургомистр.
— Наконец-то! — облегченно вздохнула баронесса. Бургомистр был явно растерян.
— Добрый день, господа! — Он приложился к ручке баронессы. — Вы, как всегда, очаровательны. Рамкопф, вы чудесно выглядите. Как дела, корнет? Вижу, что хорошо.
— Судя по обилию комплиментов, вы вернулись с плохой новостью, — прервала его баронесса.
Бургомистр пожал плечами:
— Судья считает, что, к сожалению, пока нет достаточных оснований для конфискации поместья барона и передачи его под опеку наследника.
— Нет оснований! — возмутился Рамкопф. — Человек разрушил семью, выгнал жену с ребенком.
— Каким ребенком?! — возмутился Феофил. — Я — офицер.
— Выгнал жену с офицером! — продолжал с пафосом Рамкопф.
— Насколько я знаю, они сами ушли, — возразил бургомистр.
— Да! — подтвердила баронесса. — Но кто может жить с таким человеком?
— Видите, фрау Марта — может.
— Но ведь она — любовница! — воскликнул Рамкопф. — Господа, давайте уточним! Имеешь любовницу — на здоровье! Все имеют любовниц. Но нельзя же допускать, чтобы на них женились. Это аморально!
— Господин бургомистр, я прошу вас меня сопровождать! — решительно воскликнула баронесса. — Я немедленно отправляюсь к его величеству герцогу Георгу вместе с моим адвокатом, — она взглянула на Рамкопфа.
Баронесса рванулась к выходу, за ней все остальные.
— Немедленно заложить лошадей!
— Карета готова! — крикнул кучер. Бургомистр догнал ее возле открытого экипажа:
— Умоляю вас, баронесса, я не хотел огорчать вас сразу.
— Что?
— Его величество герцог удовлетворил прошение барона о разводе.
Наступила секундная пауза.
— Не может быть…
Побледневшую баронессу поддержал подоспевший Рамкопф.
— К сожалению, это факт, — вздохнул бургомистр. — Это даже больше, чем факт, — так оно и было на самом деле. Последнее время наш обожаемый герцог находится в некоторой конфронтации с нашей обожаемой герцогиней. Будучи в некотором нервном перевозбуждении, герцог вдруг схватил и подписал несколько прошений о разводе со словами: «На волю! Всех — на волю!» Теперь, если духовная консистория утвердит это решение, барон может жениться во второй раз!
— Так! Доигрались! — взвизгнул Феофил и обнажил шпагу. — Ну нет! Дуэль! Только дуэль!..
— Немедленно к герцогу! — придя в себя, воскликнула баронесса и бросилась в экипаж.
— Успокойтесь, баронесса — последовал за ней бургомистр. — Надо все хорошенько обдумать…
— Я уже все обдумала. — Экипаж покатился к воротам. Рамкопф прыгнул в него на ходу. — Раз он хочет жениться — мы посадим его в сумасшедший дом!
— Дуэль! — закричал Феофил и взмахнул шпагой. — Господин барон, я убью вас! — Он нанес несколько ударов по предметам, которые появились на его пути, и сделал ряд эффектных фехтовальных выпадов. — Кровь! Пусть прольется кровь!..
Замелькала анфилада комнат. Перед стремительно шагающей баронессой засуетился, забегал, задергался юркий, маленький секретарь герцога:
— Это невозможно! Это немыслимо! Это неприемлемо!.. — торопливо произносил он, то забегая вперед и расставляя руки, то отставая от проворно шагающих баронессы, бургомистра и Рамкопфа.
— Ни в коем случае! — Секретарь уперся спиной в массивные двери кабинета. — Его величество занят важнейшими государственными делами. Он проводит экстренное совещание. Его вообще нет на месте!!
Умные глаза герцога отражали напряженную работу мысли.
— Ваше величество, — послышался волевой женский голос, — может быть, все дело в нашем левом крыле?
— Да, пожалуй…
Герцог понял свою ошибку и горько усмехнулся. К нему приблизилась Первая фрейлина.
— Может быть, нам стоит урезать верха и укрепить центр? — тихо предложила она.
— Так и сделаем, — задумчиво сощурился герцог. — Опустим правую бретельку и чуть заузим лиф. — С этими словами он склонился над швейной машинкой и быстро прострочил нужную линию. — Два ряда выточек слева, два — справа! — с азартом произнес он, неистово крутя машинку. — Все решение в талии! Как вы думаете, где мы будем делать талию? На уровне груди! — Герцог подскочил к манекену и показал, как это будет выглядеть.
— Гениально! — ахнула фрейлина. — Гениально, как все истинное.
— Именно на уровне груди! — воскликнул герцог, делая необходимые замеры портновским сантиметром. — Я не разрешу опускать талию на бедра. В конце концов, мы — центр Европы, и я не позволю всяким там испанцам диктовать нам условия. Хотите отрезной рукав, пожалуйста! Хотите плиссированную юбку с выточками, принимаю и это! Но опускать линию талии не дам!
— Я с вами абсолютно согласна, — поклонилась фрейлина. Открылась дверь кабинета и заглянул бледный от волнения секретарь:
— Ваше величество, баронесса Якобина фон Мюнхгаузен умоляет принять ее по срочному делу!
— Я занят! — недовольно крикнул герцог.
— Я сказал, — оправдывался секретарь. — Я даже сказал, что вас нет, но она умоляет…
— Черт подери, — недовольно пробурчал герцог, — просто совершенно не дают сосредоточиться!.. Ладно, проси!
Обернувшись к фрейлине, он с сожалением развел руками. Фрейлина быстро двинулась во внутренние комнаты, захватив с собой манекен. Герцог ловким и привычным движением опрокинул швейную машинку. Он ушла в глубь образовавшейся плоскости большого письменного стола, на котором была закреплена стратегическая карта Европы. Герцог взял в руки красный карандаш и принял позу озабоченного полководца.
— Ваше величество! — Баронесса, бургомистр и Рамкопф быстро вошли и склонились в почтительном поклоне. — Бога ради, извините, что отвлекаю вас от государственных проблем! — Баронесса приблизилась к герцогу. — Но случилось невероятное. Вы подписали прошение барона Мюнхгаузена о разводе…
— Я подписал? — удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. — Да! Подписал! — строго сказал герцог.
— Значит, он может жениться на Марте? — негодуя произнесла баронесса.
— Почему жениться? — удивился герцог и посмотрел на секретаря. Тот молча кивнул. — Да, он может жениться! — строго сказал герцог.
— Но он не имеет права жениться! — поспешно объяснила баронесса. — Сумасшедшим нельзя жениться! Это противозаконно! И я надеюсь, что ваше величество отменит свое решение.
— Почему?
— Потому что барон Мюнхгаузен сумасшедший.
— Баронесса, я понимаю ваш гнев, — улыбнулся герцог, украдкой измеряя сантиметром длину ее рукава. — Но что я могу сделать? Объявить человека сумасшедшим довольно трудно. Надо иметь веские доводы.
— Хорошо! — воскликнула баронесса. — Сейчас я познакомлю вас с одним документом, и вам станет ясно, составлен ли он человеком в здравом рассудке или нет. Эта бумажка случайно попала мне в руки. Прочтите, господин Рамкопф.
— «Распорядок дня барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена на 30 мая 1776 года», — прочел Рамкопф.
— Любопытно, — оживился герцог.
— Весьма, — согласился Рамкопф. — «Подъем — шесть часов утра».
Все переглянулись. Герцог задумался:
— Ненаказуемо.
— Нет, — подтвердил бургомистр и добавил: — То есть я согласен, вставать в такую рань для людей нашего круга противоестественно.
— Читайте дальше, Генрих! — перебила баронесса.
— «Семь часов утра — разгон тумана, установление хорошей погоды…»
Герцог молча отправился к окну и посмотрел на небо:
— Как назло, сегодня чистое небо.
— Да, — быстро согласился подошедший бургомистр. — С утра действительно был туман, но потом он улетучился.
— Вы хотите, сказать, господин бургомистр, что это его заслуга? — воскликнула баронесса.
