Даниель Бесс - Директора
Гренель. Глупо, так можно проиграть.
Данфер. Ему важен лишь его личный подвиг.
Гренель. Наши подразделения не могут развернуться на такой основе! Надо, чтобы он это учитывал.
Данфер. Лично меня его действия раздражают.
Гренель. Вы с ним говорили? Он знает ваше мнение?
Данфер. Разумеется, но он принял в штыки мои замечания. Он убежден, что прав. Говорить с ним бесполезно. Не знаю, что ему так ударило в голову, может быть обед с Монпарнасом во вторник, но он наглеет.
Гренель. Могу с ним поговорить, если хотите… Он ведь нам не начальник.
Данфер. Осторожней, он ведь любимчик Монпарнаса.
Гренель. Вы полагаете, что это что-то меняет?
Данфер. Меняет всё. Думаю, надо подождать общего собрания в пятницу и дать ему возможность защитить свои позиции публично.
Гренель. Он себя погубит.
Данфер. Лучше уж себя, чем контракт.
Сцена 4
Четверг, полдень.
Шатле. Вы не пошли обедать?
Данфер. Прекрасно без этого обхожусь. Когда я работаю, то могу не есть хоть целый день.
Шатле. Браво! А у меня от голода рези в желудке. Вы не знаете, где обедает Гренель?
Данфер. Понятия не имею.
Шатле. Моя секретарша бегает в столовую. Все они на диете, но думают только о том, чтобы пожрать. Видели, какая клевая блузочка у секретарши Берси? Лично меня весьма впечатляет. Не знаете, куда она едет в отпуск?
Данфер. Нет, я не знаю, куда секретарша Берси едет в отпуск.
Шатле. Я говорил о Гренель.
Данфер. Гренель? Она вообще никуда не едет.
Шатле. Почему?
Данфер. Не знаю… слишком много работы.
Шатле. Вот-вот, все всегда так говорят. Но, если уж на то пошло, разве она работает больше других? Хорошенькая… С удовольствием покатал бы ее на своих коллекционных кадиллаках.
Данфер. Сколько же их у вас?
Шатле. Три… Для кадиллаков больше двух — уже коллекция… Немного важничает … Ни одного контракта пока не запорола…послужной список- картинка, и чего нервничать… Проблемы с женщинами возникают оттого, что никогда не знаешь, чего они хотят, какую используют стратегию… пол — вот что путает нам все карты, вот, в чем сложность… Может, следует быть осторожнее, как думаете?
Данфер. Думаю, да.
Шатле. Это женщина с амбициями.
Данфер. С амбициями, но основательная.
Шатле. Да, основательная… но заметьте, с женщинами никогда ничего не известно. Она вас интригует?
Данфер. Вот уж нет… меньше всего на свете.
Шатле. И меня… точно так же, как вас… она меня интересует меньше всего на свете.
Данфер. Меня занимают совершенно другие вещи… Признаюсь вам, я в большом беспокойстве.
Шатле. Почему, почему? Не уверены в своих цифрах?
Данфер. По правде говоря, беспокоит меня Одеон… Я не согласен с его методами расчетов… Глупо завышать вот так на коэффициентах, 45 % — это вам не шутка.
Шатле. 45 %? Черт! Я не желаю, чтобы Одеон задушил меня своими коэффициентами. Никогда еще мы не выглядели так скверно в столь серьезной программе. 45 % — это непомерно много!
Данфер. Не скрою, я встревожен… Опасаюсь, как бы Одеон не завалил контракт… в финансовых вопросах он слабоват…
Шатле. Ну, если он предлагает 45 %, ясно, что он просто нуль!
Данфер. Известно вам, что Гренель должна участвовать в широковещательной телевизионной передаче с Пале-Роялем?
Шатле. Нет, я не в курсе. Это интересно, с Пале-Роялем!.. Но почему выбрали именно ее?
Данфер. Может, потому что женщина.
Шатле. Как бы она не ударила лицом в грязь, эта Гренель… не уверен, что выбор сделан правильно… но, в конце концов, могли бы выбрать и еще хуже… И тем не менее сей выбор меня смущает, она ведь…есть люди, более подходящие для такого рода упражнений… да и почему обязательно надо было взять женщину?
Данфер. Заметьте, что могло быть и хуже… Можете вообразить себе, к примеру, Одеона с его проблемами в счете?
Шатле. Что нет, то нет.
Данфер. А между тем, журналистка, пригласившая Гренель, как раз ищет второго участника и как будто склоняется в пользу Одеона…
Шатле. Это наш ПР предложил ей Одеона?
Данфер. Бесспорно.
Шатле. Пиарщик, конечно, идиот, но, что вы хотите, мы не можем устранить Одеона, чтобы занять его место.
Данфер. Вот тоска-то, он ведь вполне способен бог знает что ляпнуть о фирме, а, возможно, и о команде.
Шатле. Не очень себе представляю, что же он может о нас рассказать.
Данфер. Во всяком случае, к вам Одеон относится вполне сурово…Вы должны поостеречься.
Шатле. Вот как! Что вы имеете в виду?
Данфер. Он говорит, что вы ведете себя как тупица.
Шатле. Если он так говорит, то он сам подонок!
Данфер. Скажем, он не слишком корректен.
Шатле. Когда он вам это сказал?
Данфер. Сегодня утром.
Шатле. Черт!
Данфер. Вам надо бы вести себя поосторожней…
Шатле. Да что я могу поделать? Однако я не намерен терпеть, чтобы меня называли тупицей!
Данфер. Вы этого и не должны делать.
Шатле. Меня назвать тупицей? Меня, выходца из семьи бедных крестьян, он знает это? Меня, самостоятельно подготовившегося к экзаменам в Горный. Да я двадцать лет угробил, чтобы создать себя в качестве лучшего специалиста, и вот теперь мои коллеги называют меня тупицей!
Данфер. Да, не слишком-то корректно. Он даже обзывал вас воскресным игрунчиком в гольф!
Шатле. Я не могу работать в таких условиях. Он мне завидует, потому и поносит. Не может пережить что ли моего успеха у женщин или что еще? И что мне теперь делать? Морду ему набить?
Данфер. Нет, нет, на таком уровне это не проходит.
Шатле. Но надо же что-то делать, я не могу себе позволить просто смолчать!
Данфер. Вы ведь знаете, что у него блат… Смотрите под ноги, чтобы не вляпаться. Он опять обедал с Монпарнасом во вторник.
Шатле. Черт! Мерзавец, он этим пользуется!
Данфер. Знаете, после вас придет и мой черед. Я себе никаких иллюзий не строю.
Шатле. И всё же я никогда бы такого о нем не подумал. Мне казалось, что здесь друг к другу относятся с уважением, с симпатией даже.
Данфер. Всегда лучше знать, откуда ждать удара, чтобы суметь на него ответить.
Шатле. И что же мы можем сделать?
Данфер. Только одно. Поскольку он любимчик, ни слова никому, так мне кажется… и постараться его обскакать.
Шатле. Вы правы. И среди игрунчиков в эту игру он первым не будет. Подонок, он у нас получит!
Входит Гренель
Данфер. Я пошел (Уходит).
Шатле. Черт! Давление поднялось! Вы обедаете в столовой?
Гренель. Нет, просто перекушу ливанской питой.
Шатле. Не любите ходить в столовую?
Гренель. Столовая не так уж и плоха.
Шатле. Вы правы, столовая вовсе не дурна… я, как вы, — обожаю ливанские питы, это симпатичнее, спортивней что ли, вкуснее, в конце концов!.. Итак, кататься на лыжах вы не едете?
Гренель. Да, решила остаться.
Шатле. Из-за вашей телевизионной повинности?
Гренель. Я вижу, всем всё известно.
Шатле. В любом случае — браво! Отличный выбор!.. А куда вы собирались поехать?
Гренель. Я еще не решила… А вы?
Шатле. О, я, я — как англичане: если решил взять отпуск, — беру… Но сейчас мне не хочется. Я и так в отличной форме.
Гренель. Раз вы так сказали, думаю, что главное теперь эту форму сохранить.
Шатле. В любом случае, я не люблю ездить один.
Гренель. А вы — один, обычно?
Шатле. Э… в общем-то нет… Да… я хочу сказать, что я очень требовательный, у меня скверный характер… Всегда трудно выбрать, с кем поехать, куда поехать, когда поехать… и, главное, зачем? Разве не так? А вы как считаете, только честно?… Здесь есть один человек, который мне очень нравится, это Одеон. Он — прямой, искренний. Вы так не думаете?
Гренель. Да, да, он производит именно такое впечатление.
Шатле. Зато по части финансов, мне кажется, он слабоват.
Гренель. Почему?
Шатле. Он хочет поднять свой коэффициент до 45 %… я считаю, это безумие.
