Владимир Пистоленко - Раннее утро
К о н я х и н. Ну, хлеб, может, и не найдут… Табуны бы отогнать киргизским баям да спиртовый завод остановить.
С т р ю к о в. Выходит, всю коммерцию побоку?
К о н я х и н. Лучше на время, чем насовсем. Да и какая нынче коммерция? Только охвостье злобить. Вам бы уехать, скрыться, пока смута пройдет…
С т р ю к о в. Что, может, и ты поджидаешь, пока побегу?..
К о н я х и н. На шутку не обижаются, Иван Никитич.
С т р ю к о в. А я не шучу… Заяц капусту жрет, зайца — волк, а над волком есть охотник! Так-то! Эх, Егорыч, разве думали мы дожить до такого… Тебе не дано все понимать. Гони табуны в степь, за Соляной городок.
Появляется ликующий В а с и л и й.
В а с и л и й. Хозяин, Ирина Ивановна приехали!
С т р ю к о в. Ошалел…
В а с и л и й. Истинный господь, приехали! (Убегает.)
Стрюков и Коняхин бросаются вслед за Василием. В гостиную торопливо входит А н н а.
А н н а. Господи! Барышня! А мы и не ждали… (Мечется по комнате, кричит.) Надя! (Тоже убегает навстречу Ирине.)
В гостиную входит Н а д я. Стрюков и Ирина пока еще на улице. А н н а вносит свечу, зажигает ее.
(Наде.) Батюшки, лицо-то заплаканное, беги умой, а то увидит Ирина Ивановна!..
Н а д я. Пускай видит. Мне все равно. (Шепотом.) Плеснула бы керосина и спичку…
А н н а. Да ты что?
Н а д я. Или голову в петлю…
А н н а. Окстись!
Н а д я. Уйду я… Уйду свет за очи… Сил нет. Жить надоело.
А н н а. Куда уйдешь? Куда? Кому мы нужны?
Надя уходит.
Разве я видела в жизни сладость?
В прихожую входят И р и н а, С т р ю к о в, О б р у ч е в и В а с и л и й.
Цветочек ты наш лазоревый!
И р и н а. Папа, Григорию Ивановичу негде остановиться.
С т р ю к о в. О чем речь, живите у нас, милости просим…
Ирина уходит.
Василий, на вот, отнеси извозчику. (Дает Василию бумажку, тот уходит.) Анна, в мезонине комнату отопри…
С готовностью кивнув, Анна уходит.
Садитесь, поручик, не упомнил, как по имени-отчеству!
О б р у ч е в. Григорий Иванович.
С т р ю к о в. Как там, в Москве, в Петрограде?.. Насчет власти?..
О б р у ч е в. Совдепы.
С т р ю к о в. Та-а-ак… Не здешний вы?
О б р у ч е в. Нет. Родился на Дону. Жил в Петрограде с отцом. Мой родитель казачий полковник, служил при дворце…
С т р ю к о в. Вон оно что. А нынче?
О б р у ч е в. Погиб.
С т р ю к о в. Вечная память, вечный покой. (Крестится.) А вы, значит, в наши края решились?
О б р у ч е в. Да. К казачьему атаману Бутову.
С т р ю к о в. Сами или по назначению свыше?
О б р у ч е в. Вообще сюда дорога привела.
С т р ю к о в. Вы меня не бойтесь. Я председатель комитета спасения вольного казачества. Раньше был городским головой. У атамана нет от меня секретов. Понятно?
О б р у ч е в. Все понятно, Иван Никитич.
С т р ю к о в. Вот и хорошо. Бутов вас возьмет. Значит, говорите, там совдепия?
О б р у ч е в. Гибнет Россия… Но видит бог, в России еще есть люди…
Входит И р и н а.
С т р ю к о в. Иринушка!.. (Обручеву.) Если не возражаете, Анна сведет вас, покажет комнату, да оно и с дороги, может, то, се… Анна!
Появляется А н н а.
Проводи гостя.
О б р у ч е в. Благодарю! Извините… (Уходит вслед за Анной.)
И р и н а. Что же не встретил?
С т р ю к о в. Откуда мне знать…
И р и н а. Телеграмму не получил?
С т р ю к о в. Телеграмму? Дожили!.. Развал в государстве Российском! Ну ладно… Рассказывай, как жила?
И р и н а. Жила… Не спрашивай… Не надо… (С трудом сдерживает слезы.)
С т р ю к о в. Иринушка, доча!.. Обидел кто?
И р и н а (тряхнув головой, закусила губу). Нервы! (Открывает дверь.) Анна, в ридикюле папиросы, принеси.
С т р ю к о в. Неужто куришь?
И р и н а. Курю.
С т р ю к о в. Да разве образованной барышне под стать табашничать?
И р и н а. Я и водку пью. Да что там водка! Иной раз хотелось хватить чего-нибудь и ко всем чертям!
С т р ю к о в (крестится). Святый боже, святый крепкий…
И р и н а. Или они там вымерли все?
С т р ю к о в. Заваруха началась, все будто переродились. Помнишь, какой была Надька? Тише воды, ниже травы. А теперь? Перед тобой я хотел поучить ее малость, с подсвечником на меня кинулась. Вот змея!
И р и н а. И ты промолчал? Не узнаю тебя…
С т р ю к о в (кричит в дверь). Надежда!
Входит Н а д я.
Что вы там, глухие все?
И р и н а. В ридикюле папиросы, принеси. Да побыстрее.
Надя уходит.
С т р ю к о в. Выходит, ваш институт закрыли?
И р и н а. Сейчас закрыли. Я раньше ушла. Бросила.
Входит Н а д я, подает папиросы, спички.
С т р ю к о в. Институт сама бросила?!..
И р и н а. А ты что же думал, что я и сейчас учусь, как делать реверансы? Я в батальоне смерти служила… Командовала ударной группой.
С т р ю к о в (оторопело смотрит на нее). Смерти?!
И р и н а. Это женский батальон. Мы поклялись спасать Россию от большевиков рядом с офицерами… А они, офицеры, с нами, сволочи, как с проститутками… Вызывали в номера и там… Я в одного штабс-капитана… пять пуль всадила! Думала, разорвут… Курсистки, девчонки, жизни не жалели, а они… «Защитники отечества»! Вот тут что-то оторвалось… Впрочем, что их винить — их предали, они понимают это и живут — хоть день, да мой! Ты сидишь здесь в дыре и не видишь, что делается: от Петербурга до Урала голь рычит.
С т р ю к о в. Знаю. Вижу. И у нас такая же каша. Атаман Бутов пока держит еще город, а все ж на случай велел видным людям выехать куда-нибудь, где поспокойнее.
И р и н а. Значит, не надеется. Собирается драпать. А ты как?
С т р ю к о в. Я — наотрез. А вот как быть с тобой? Может, и тебе след на время податься, скажем, в Уральск…
И р и н а. А там что? Уж бежать, так за границу. Так все видные люди поступают. Давай вместе. Или не с чем?
С т р ю к о в. Как это? (Наде.) А ты что стоишь, уши развесила?
Надя уходит.
За границу? Тебе сказать легко. Ты добра не наживала, а у меня каждая копейка, мной нажитая, свою печать в душе поставила. Вот так.
Помолчали.
Что слышно, надолго это?
И р и н а. Кто знает! Царя убрали, Керенский сам удрал, да еще и в бабьей юбке… Говорить не хочется. Бутов как?
С т р ю к о в. Ничего. Вроде крепкая рука. Он держал, все время тихо было, а на той неделе деповские взбаламутились, и пошло! Бутов вышиб их за город, а с тех пор бои так и не прекращаются. То они на нас нажимают, то мы на них. Воевать нечем, вот беда.
И р и н а. А у тех?
С т р ю к о в. Тоже не лучше.
И р и н а. Папа, мы кое-как пообедали с поручиком…
С т р ю к о в. И молчит! А я тоже! (Кричит в дверь.) Анна! На стол собирай! Быстро мне! Да чтоб по-праздничному!
Появляется А н н а.
Слыхала? Ужин собери. Поживее! Что в печи, все на стол мечи!
Помолчали. Анна накрывает на стол, то и дело входит-выходит.
Поручик что — насватывается?
И р и н а. Как сказать… Я ему многим обязана.
С т р ю к о в. А ты повадку не больно давай. Воздержись. «Лучше подождать. Вот кончится заваруха…
И р и н а. Папа, я но маленькая… Давай о другом.
Опять помолчали.
С т р ю к о в. Небось в Питере голодно?
И р и н а. В Питере жрать нечего.
Торопливо входит В а с и л и й.
В а с и л и й. Хозяин, там этот полковник Рубасов.
С т р ю к о в. Зови, зови!
В а с и л и й уходит.
Ирин а. Кто такой?
С т р ю к о в. У, голова! Правая рука атамана. На нем все дело держится.
И р и н а. Я не могу в таком виде. (Быстро уходит.)
Не спеша входит Р у б а с о в.
Р у б а с о в. Добрый вечер! У вас, Иван Никитич, как и всюду, царит полумрак.
С т р ю к о в. Мало приятного, да ничего не поделаешь, Гавриил Сергеевич, сам светить не станешь. А у меня сегодня праздник. Помнится, говорил о наследнице, вот, приехала моя Ирина Ивановна…
Р у б а с о в. О, поздравляю! Значит, к родным пенатам?
