Триптих - Фриш Макс

Между тем доктор Ган вынимает из чемодана и ставит на стол знакомую модель корабля с парусами из пергамента, которая привлекла внимание ясновидца.

Прокурор. Что… это…

Доктор Ган. Ваша яхта.

Прокурор. Ган? Доктор Ган?

Доктор Ган. Да.

Прокурор. Я не знал о ваших отношениях с моей женой, мой друг, но я о них догадывался.

Эльза. Скажи, скажи что-нибудь!

Прокурор. Что же вы здесь поделываете? (Смеясь, обращается к Инге.) Отношения после обеда, представь, страсть по календарю, в дни, когда я уезжаю на сессию. Взгляни на них! Вот приключения людей нашего круга: по графику, представь, объятия под контролем часов, ибо я был очень точен, это все знают, очень аккуратен…

Эльза. И ты слушаешь это, Эрих?

Доктор Ган (Эльзе). Речь в данный момент идет не об этом.

Эльза. О чем же?

Прокурор. О порядке, мадам. (Спокойно берется за портфель.) Меня хотят арестовать, мадам, но это не удастся. Вам — нет… (Неторопливо, словно папку с делом, вынимает из портфеля топор.)

Доктор Ган и Эльза продолжают сидеть, как будто не веря в происходящее.

Вам — нет…

Эльза. Мартин. (Вскакивает.) Он сошел с ума!

Доктор Ган. Не делайте глупостей! (Вскакивает.) Полиция, полиция!..

Эльза. На помощь!..

Доктор Ган. Мартин!..

Эльза. Полиция!..

Доктор Ган. На помощь!..

Эльза и доктор Ган убегают в бар, откуда доносятся крики паники, шум опрокинутых стульев, крики:

«Полиция, полиция».

Прокурор. Так, именно так мне все это когда-то и снилось.

Возвращается портье, замечает прокурора с топором, кричит и поднимает руки, затем убегает назад и кричит на улице:

«Полиция, полиция».

Шофер. Я отвезу вас.

Прокурор. Кто вы?

Шофер поднимает воротник.

Голоса: «Полиция, на помощь, полиция…»

Тюремная камера.

На нарах сидит убийца и ест суп. Тишина, потом позвякивание связки ключей. Появляется комиссия, состоящая из пяти человек, все в пальто и шляпах, один — в униформе.

Инспектор. Вы осмотрели место преступления, господа. Вы видели топор. Теперь вы находитесь в камере убийцы.

Убийца. Желаю здравствовать.

Инспектор. Единственное окно, как видите, выходит на голое небо. Подавать знаки на улицу невозможно. В этом господа могут убедиться и отсюда. По мнению службы охраны, предположение о том, что между камерой и внешним миром может существовать какая-либо связь, неоправданно. По остальным интересующим вас вопросам вы можете обращаться непосредственно к заключенному. Прошу вас, господа.

Молчание.

Инспектор. Разумеется, заключенный ничего не знал об этом посещении и никоим образом не подготовлен к нему.

Молчание.

Могу обратить ваше внимание еще на следующее: вы видите наручники, что в подобных случаях не полагается. Служба охраны решила прибегнуть к этой мере после того, как заключенному номер сто двенадцать удалось бежать, воспользовавшись канализацией. На этом примере господа сами могут убедиться, что мы делаем все, чтобы обеспечить порядок.

Директор. Мда.

Инспектор. Господин директор?

Директор. Это убийство как только не объясняли — и психологией и Бог знает чем. Как человек практического склада, я хотел бы напомнить, что оно совершено не в лесу, не в спальне, а в банке.

Убийца кивает.

В деле есть замечание, что убийца не разбирается в деньгах. С вашего позволения, инспектор, я бы хотел спросить убийцу: как это он не разбирается в деньгах, если проработал в банке четырнадцать лет? Как вообще можно в них не разбираться?

Инспектор. Отвечайте.

Убийца. Вообще — деньги… Откуда они берутся, куда деваются. Одни их приносят, другие уносят. Так изо дня в день. Одни, например, работают, чтобы получить деньги, а другие их получают, потому что на них работают деньги.

Директор. Что вы этим хотите сказать?

Убийца. Это не я придумал.

Инспектор. Отвечайте.

Убийца. Однажды я разговорился с одним клиентом, когда выписывал его счет, а он дожидался. Чаще всего мы разговариваем в таких случаях о погоде. Но однажды, знаете, я взял да и спросил его — так, в шутку.

Директор. О чем?

Убийца. Так, издалека.

Директор. О чем вы спросили?

Убийца. Как можно достичь такой прибыли в месяц. Он не обиделся, только улыбнулся, сосчитал бумажки и сказал: так ведь на меня работают деньги.

Директор. И что же?

Убийца. Лучше мне никто не смог объяснить. Это вполне меня убедило, хотя мне так и не удалось увидеть собственными глазами, как работают деньги. Я видел или деньги, или работающих.

Директор. Спасибо.

Убийца. А у меня ведь есть глаза…

Директор. Этого достаточно.

Молчание.

Инспектор. У кого-нибудь есть еще вопросы, господа?

Министр. Господа…

Инспектор. Господин министр внутренних дел!

Министр. Этот допрос столь же бесполезен, как и все другие. Преступник признал себя виновным, не раскаиваясь в совершенном. Уже одно это, господа, должно послужить для вас достаточным доказательством, что он рассматривает содеянное им как нечто значительное…

Убийца. Это почему же?

Министр. В том смысле, о котором здесь не место распространяться. Несмотря на одиночное заключение, он хорошо знает, что он не единственный, кто взялся за топор. Потому мне не кажется преувеличением, господа, то, что я сказал в парламенте: топор стал символом, символом возмущения и мятежа. Земля нашего отечества изрыта убежищами, в водостоках нашего города затаились тысячи и тысячи, дожидаясь момента, чтобы выступить под знаком топора, выступить против нас, господа, против закона и порядка, выступить во главе с душевнобольным, который не остановится ни перед чем.

Инспектор. Позволю себе обратиться к господам с просьбой ограничиться вопросами, имеющими непосредственное касательство к преступлению и присутствующему здесь заключенному.

Министр. Такова ситуация, господа.

Молчание.

Убийца. Что касается меня, господа…

Инспектор. Помолчите.

Генерал. Позвольте один вопрос…

Инспектор. Господин генерал?

Генерал. Почему вы выбрали именно топор?

Инспектор. Отвечайте.

Генерал. Почему вы выбрали именно топор?

Убийца. У таких, как я, нет пушек.

Инспектор. Вы здесь не для того, чтобы шутить.

Генерал. Почему вы выбрали именно топор, спросил я, имея в виду и второй вопрос: ведь вы знаете, что банда, о которой здесь упомянул господин министр, в качестве своего герба избрала именно топор, черный топор? Или вы будете утверждать, что вам это неизвестно?

Убийца. Не понимаю, о чем вы говорите.

Генерал. Ромашка, Соловей, Незабудка, Дрозд, Львиный зев, Стрекоза, Кузнечик — никогда не слышали?

Убийца. Что б это могло значить?

Генерал. И о графе Эдерланде — никакого представления?

Убийца. Граф Эдерланд…

Генерал. Никогда не слышали? Никогда?

Убийца.

«Граф Эдерланд идет по земле,

Граф Эдерланд с топором в руке».

Инспектор. Довольно.

Убийца. Вы о детской сказочке?

Министр. Я вам говорил, господа. Пустая трата времени. Все притворяются дурачками и делают вид, что понятия ни о чем не имеют.

Инспектор. У кого-нибудь есть еще вопросы?

Министр. Пустая трата времени.

Убийца. У меня, если позволите…

Инспектор. Допрос закончен.

Комиссия собирается уходить.

Убийца. Почему господа не снимают шляпу?

В сопровождении стражника входит доктор Ган.

Инспектор. Что вам угодно? (Читает письмо, которое дает ему доктор Ган, и передает другим членам комиссии. Дождавшись, пока все прочли, объявляет убийце.) Вы помилованы.

Убийца. Я? Как это?

Доктор Ган. Можете идти.

Убийца. Куда?

Инспектор. Снимите наручники.

Доктор Ган. Вы свободны.

Убийца. Что это значит?

Доктор Ган. Свободны!

Убийца стоит в недоумении.

Инспектор. Можете идти.