Грег Гамильтон - Бронзовый лес
Доктор. Он, значит, совершенствовал свой талант, а вы свой похоронили?
Джеки. Я не утверждала, что у меня есть талант. Один из нас должен был помочь другому, приняв какую-то иную форму существования. Этой другой была я. Я управляюсь с гостиницей. Я помогаю Нику. Все эти годы я была для него женой, другом, самым объективным критиком его работ. Даже собутыльником.
Доктор. Значит, признаете?
Джеки. Что толку скрывать?.. А когда требовалось, то нянькой, и наконец, сиделкой.
Доктор. Полгода вы не отходили от него.
Джеки. Сто девяносто два дня, без учета времени, когда меня подменяли вы. И столько же ночей. До сих пор не могу выспаться.
Доктор. За это время Ник дважды пытался покончить с собой, решив, что больше не сможет писать картины.
Джеки. У вас плохие информаторы, доктор. Четырежды! В двух случаях я справилась без помощи персонала больницы, так что в истории болезни это не зафиксировано.
Доктор. Как это вам удалось?
Джеки. Сама не знаю. Они его утихомиривали с помощью уколов. В моем распоряжении были только слова. Я его не разубеждала, нет. Я начала вспоминать Париж, нашу встречу, о том как мы с ним поехали на этюды в Версаль, но вместо всего этого великолепия рисовали друг друга и то, как он однажды остался в моей маленькой комнатке на Монмартре. И Ник заплакал. Когда люди плачут, как он тогда, они выздоравливают.
Доктор. Если б слезы помогали нам выздороветь, мир сотрясали бы рыданья. Ника спасли не слезы, во всяком случае, не его собственные. Когда ситуация стала безнадежной, в дело вмешался ангел с именем, совершенно несвойственным жителям тех мест, где они водятся. Хотя, кто из нас знает, как кличут ангелов?
Джеки. Неужели, настолько безнадежная?
Доктор. Абсолютно! Медицине известны случаи чудесных исцелений, но к ней это отношения не имеет.
Джеки. Значит, все это было не зря. Скажите, доктор, вы могли бы продать себя?
Доктор. Элементы, из которых я состою, гроша ломаного не стоят. О чем вы, Джеки?
Джеки. Вы знаете, о чем я.
Доктор. Я не веду переговоров о душе с представителями кого бы то ни было. Если речь не о ней.
Джеки. Речь о том, чтобы направить поток, отведенных вам дней – бурный он или такой, что превращается в скудный ручеек при первых признаках жары – совершенно в другое русло.
Доктор. Смотря, сколько предложат. Конечно, вы можете отказаться. Но наступит день, когда вы обязательно подумаете о том, что, поступи вы тогда иначе – ваша жизнь была бы совсем иной. И как только это произойдет впервые, вы – человек конченый. Вы сожрете сами себя.
Джеки. Это в том случае, если вы отказались. А если согласились?
Доктор. Когда вам предлагают поступиться принципами в обмен на что-нибудь заманчивое, – будь то деньги, безоблачное счастье или успехи на новом поприще – сделка обычно бывает удачной для покупателя. Все это, конечно, в теории, хотя можно представить обстоятельства, при которых человек способен пойти на что угодно. Но при любых обстоятельствах нельзя продавать себя.
Джеки. Продать и предать – между этими понятиями нет разницы.
Доктор. А, между тем, разница существует и вы знаете в чем она. В вашем случае факт продажи бесспорен. Но себя вы не предавали.
Джеки. Почему вы решили?.. Я о втором.
Доктор. Ключевая фраза. Кофейное пятно на скатерти и маргаритки в белой вазе. Вы сами себя вставили в эту жизнь. Вам в ней паршиво, но надежды вы не теряете. Хотя, скорее всего, эта надежда бессмысленна.
Джеки. В этом месте мне, сославшись на дела, следует проститься с вами, но такой поворот в сюжете убедил бы вас в собственной правоте, поэтому, я этого не сделаю.
Доктор. По поводу того, что вы не бросили рисовать, я тоже не прав?
Джеки. Я делаю удивленное лицо.
Доктор. Ваши пальцы не только сегодня в краске.
Джеки. А что, если это, как принято говорить, «последний писк»? Три месяца назад я побывала в Вене!
Доктор. С каких это пор вы стали следить за модой?
Джеки. С живописью я покончила, став мадам Сальватор.
Доктор. Интересно, сколько же мужчин за последнюю тысячу лет сумели разгадать женский секрет, который так тщательно скрывал прикрывающий глаза веер?
Джеки. Человек – пять-семь. Но никто из них не был ни психологом, ни провидцем. Вы, Джонатан, в этом списке не значитесь.
В наступившую паузу вторгается шум мотора. Собеседники прислушиваются.
Доктор. Автомобиль?
Джеки. После той аварии Нику запретили водить машину. Выйдя из больницы, Ник отремонтировал свой БМВ. Дешевле было бы купить новый. Каждый день ровно в пять он выводит машину из гаража, включает двигатель и минут двадцать-тридцать гоняет его на высоких оборотах. Я несколько раз наблюдала за ним в эти минуты. Он был так увлечен, что не замечал ничего вокруг. Вам не кажется это странным, доктор?
Доктор. У мужчин, как и у женщин, есть игрушки, которыми они пользуются в той степени, в которой они доступны. Ник – человек с фантазией. Он садится за руль, нажимает на газ, воображает, что отправляется покорять пространство. Кстати говоря, двигатель работает отлично. Но это не БМВ.
Джеки. И еще нет пяти.
Оба встают и подходят к окну.
Джеки. «Ягуар» последней модели.
Доктор. Женщина не должна так хорошо разбираться в автомобилях. И какая красотка только что вышла из него!..
Джеки. Для человека со слабым зрением вы прекрасно разбираетесь в конструктивных особенностях объекта.
Доктор. Только в общих чертах. Подробностей мне не разглядеть.
Джеки. Сейчас увидите.
Входит Дороти Чалмерс. Она потрясает своей броской красотой, дорогим костюмом и отсутствием каких-либо условностей в общении.
Дороти. Всем привет, детки!..
Джеки. Мадам?..
Дороти. Как вы ухитряетесь жить в этой глуши? Ни одной живой души, хоть тресни!.. Хорошо, что меня надоумило свернуть к ближайшей гостинице, и она оказалась вашей!.. А почему именно к вашей? Ну, конечно – привлекла реклама на шоссе: «Наши крокодилы не кусаются». А почему они у вас не кусаются? По вырывали им зубы?
Джеки. Потому что они бронзовые, мадам.
Дороти. Забавненько… Похоже, я заблудилась. Мне надо в Милан. Завтра там начинается показ мод. Но я нутром учуяла, что еду куда-то не туда.
Доктор. Чутье вас не подвело, мадам. Вы проскочили поворот на Милан. Это в обратную сторону, километрах в десяти.
Дороти. А у вас тут миленько. Выпить, вижу, найдется. Каминчик… Картины. Эта (указывает на окно) – самая лучшая!
Доктор. Это окно, мадам. На заднем плане – наше знаменитое озеро.
Дороти. Остроумненько, паренек! Жаль, малость староват.
Доктор. Для чего?
Дороти. Для того, о чем ты сейчас подумал. (О виде из окна) Все-равно выглядит неплохо. Завтра поеду. Найдется, где переночевать?
Джеки. Как раз только что освободился наш лучший номер.
Дороти. Тогда его!.. И чего я не видела в том Милане?.. А тут у нас озеро!.. Я леди Дороти Чалмерс. Для друзей – просто Дороти.
Джеки. А я – Джеки Малкович. Постояльцы зовут меня Джеки.
Дороти. Положительно, Джеки!
Доктор. А я – доктор Джонатан Блисс.
Дороти. Доктор? Знаешь, я так и подумала. Вот только имя у тебя странноватое. Давай, колись!..
Доктор. Почему это я должен, как вы только что выразились, «колоться»?
Дороти. А потому, что компашка у нас нынче такая!.. Встретились – разбежались… И до свидания!.. Хочешь излить душу первому встречному? Сперва узнай, кому изливаешь! Поэтому, сходняк должен проходить при полной откровенности всей мешпухи.
