Михаил Рощин - Девочка, где ты живешь? (Радуга зимой)
Катя уносит камни, Гена идет за ней, тетя Кланя тоже.
Петр Петрович (протяжно). Натюрморт!… (Пьет чай.)
Входит Яшка.
Яшка. Дядя Петь, я тут гантели свои оставил. (Объясняя.) Ну, эти, и-раз, и-два!… (Ищет.)
Петр Петрович. Гантели, мантели, давай-давай отсюдова! Яшка. Да сейчас!… Ну что, говорил я, будет вашей Катьке? Она все время в уборную камни таскает. Как мороз, так и таскает. (Гогочет.) Греет их. Погреет и обратно уносит. А на их место другие. Холодно, мол, им! Камням! (Хохочет.) Булыжники!…
Петр Петрович. Ну, ладно, ладно, давай-ка!…
Яшка (находит гантели). И-раз!… Камни греет! (Гогочет.) Она того у вас, да? (Крутит пальцем у виска.)
Петр Петрович. Ладно, давай-давай, не мешайся!
Яшка уходит.
Петр Петрович задумывается и не замечает Катю, которая тайком вбегает в комнату, хватает портфель и скрывается.
Картина третьяКатя и Гена выходят на крыльцо. Старый дворик, дерево, с улицы светит фонарь, падает редкий снег. Напротив стоит большая белая Лошадь. Гена несет скрипку и портфель. Катя прижимает к груди камни.
Катя. Ой, снег пошел! Застегнись хорошенько. Но это лучше, что снег, теплей будет… Ты не обижайся, ладно? Мы сейчас к Ирме пойдем, к моей сестре. Знаешь, она какая? Она уже в десятом классе! Там и поиграешь. Или к тете Любе. У меня еще тетя Люба есть, она тут, недалеко… Ой, лошадь! (Быстро кладет под крыльцо камни.) Смотри, приехала! Ты ее не знаешь, эту лошадь? Ну что ты! Пойдем, это такая замечательная лошадь, ты только посмотри на нее хорошенько, видишь, какая красивая белая лошадь, идем, я сейчас тебя с ней познакомлю.
Гена. С лошадью? Ты что?
Катя. Ну да. Видишь, она привезла в магазин всякие продукты, грузчики их унесли и сами греться пошли – целый час просидят, не меньше. А лошадь – стой тут, на морозе. Справедливо, скажи? Но она вообще не жалуется, никогда, она такая. Знаешь, очень вежливая, по все равно, правда же?… Давай поговорим с ней, а то ей скучно. А к Ирме и к тете Любе успеем, не волнуйся…
Гена. Я не волнуюсь, она уже, наверное, с работы пришла…
Катя. Мама твоя?
Гена (кивает, почти решительно). Ну, пусть!… Еще Лидия Ивановна прийти велела…
Катя. Ну ладно, сходим, давай пока с ней поговорим. (Тянет Гену к Лошади.)
Гена. Ты дурочка, да? Ну как мы поговорим?
Катя (возбужденно). Вот ты не знаешь, а она говорящая, я всегда с ней… Да ты не бойся!… Здравствуйте, лошадь!
Пауза. Гена усмехается.
(Снова.) Лошадь, здравствуйте!…
Лошадь (очнувшись). Здравствуй, Анна-Мария, добрый вечер!
Катя (Гене). Вот видишь, она знает, что я Анна-Мария… (Лошади, быстро.) Это мой знакомый мальчик, Гена. Он играет на скрипке, но теперь у него неприятности. Он играет в ванной, а его все ругают. А директор даже хочет его исключить. Это ведь несправедливо, что его хотят исключить, а?
Лошадь (степенно). Мне трудно судить, не зная всех обстоятельств дела, Анна-Мария, но я считаю, что каждый должен честно выполнять свои обязанности. Все, между прочим, работают, все трудятся. Мне, например, думаете, очень нравится возить груз по морозу? Ведь я была когда-то… (Вздыхает и засыпает на миг.) Что?… Ах да!
Катя. Нет, он не потому, что не хочет, понимаете? Просто играет-играет и забудет. Правда, Гена? Со мной тоже так случается – читаешь, например, какую-нибудь книжку…
Лошадь. Это не оправдание, милая. Всем свойственно увлекаться, но надо же помнить о своем долге. Вот я тоже могла бы заупрямиться, сказать, что я была все-таки обучена как скаковая лошадь, сослаться на свое прошлое, но… Но я же не манкирую, нет, я честно несу… (Вздыхает и спит.)
Катя. Ну, расскажите, расскажите, пожалуйста…
Лошадь. А? Что?… Я ведь помню еще те времена, мои милые, когда жили принцы и принцессы, короли и коро… коро… ко-ролицы… Нет, ну как же это? Вот видите, что происходит с памятью! А ведь была безукоризненная, фэномэнальная память. Ах, какая у меня была память! (Вздыхает и спит.)
Гена (робко). Королевы?
Лошадь. Что?… Ах да! Какие королевы? Что еще за королевы? У нас в деревне бывалыча… Ах да, королевы, ну, конечно, королевы, спасибо, детка. Говорят, ты хорошо играешь на этой… как ее?
Гена. На скрипке.
Лошадь. На скрипке? Ну да, на скрипке, скрип, скрип… Да, но почему бы тебе не пойти в Дом пионеров? Нет, не перебивай меня, это невежливо – перебивать. Дети вообще стали совершенно несносные… (Вздыхает и опять спит.)
Гена (шепотом). Она просто зануда, твоя лошадь. И смотри, спит все время!
Катя. Ну как тебе не стыдно, просто старая усталая лошадь! Тсс!
Лошадь. Спит! У меня гипотония, давление восемьдесят на сорок!… Нда… Королевы. Вот именно, королевы! О, это были удивительные времена! Где оно, мое светлое прошлое!… Королевы! Я родилась в королевской конюшне, да, дети, в королевской! У меня была фэномэнальная память, а ноги! Ах, какие у меня были ноги! Однолеткой меня отдали в королевский манеж. О-о! (Спит.)
На крыльцо выходит Яшка, без шапки.
Яшка. Эй! Эй! Вы!
Катя. Ну вот, всегда все испортит!… Чего?
Яшка. Я ничего, а вы чего? Опять хлеб даешь этой кляче? Смотри, все тете Клане скажу!
Катя. Не твое дело!… Лошадь, извините, пожалуйста, вы же знаете, что это за тип, этот Яшка…
Яшка. Не мое! Ты потише!… А ты (Гене) давай вали с нашего двора! Понял? Будут тут всякие со своими скрипками!
Катя. Он не к тебе пришел, а ко мне! И не лезь!
Яшка. Вали, говорю, отсюда, а то хуже будет!
Катя. Яшка!
Яшка. Чего там Яшка!… Ну, оглох, да?
Гена. Ты дурак, да?
Яшка. Что-о? Ты еще… Ну ладно, смотри! (Кладет пальцы в рот и свистит.)
Тут же над забором появляются две мальчишеские головы, начинают орать и улюлюкать. Потом мальчишки врываются во двор, швыряют снежки. Сбивают с Гены шапку. Кричат: «Рыжий! Рыжий!… Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!… Рыжий, красный, человек опасный!…» Яшка сбегает с крыльца, борется с Катей, валит Гену в снег, и того колотят мальчишки. Катя убегает в дом и тут же появляется на крыльце с Володей. Володя стреляет в воздух из длинного дуэльного пистолета. Все замирают в тех позах, в каких их застал выстрел.
Володя. Замри!
Лошадь (возмущенно пыхтит в наступившей тишине). Эва чего выдумали, бесстыжие! Совсем от рук отбились! У нас, бывалыча, отец ремень-то как сымет да… О господи, что я говорю! Это просто хамство, возмутительное хамство!…
Катя. Володечка, миленький, сделайте что-нибудь! Сделайте что-нибудь такое, вы же умеете!
Володя (сходит с крыльца). Так. Сейчас, Катя, сейчас, минуточку. Что бы это такое придумать с этим Яшкой? Вот ты говоришь, я волшебник, а все мое волшебство ничего не может поделать с нашим Яшкой. А не оставить ли их здесь в этих глупых позах, чтобы померзли как следует?…
Катя. Простудятся.
Володя. Ну ладно, тогда вот что!… (Подходит к каждому и сует в рот по большой таблетке красного цвета, а Гене – черную таблетку.) А теперь отомрите!
Все «отмирают».
Так… снимите шапки! Снимайте! Ну!… Ты вот, длинный, ты тоже снимай!… Ну!
Все снимают шапки и оказываются жутко рыжими. Как клоуны. А Гена черный-пречерный. Изумление.
Катя. Ой! Вот это да!… А Яшка-то, Яшка! (Смеется.)
Володя. Ну, понятно? Интересно, что они теперь будут делать?
Мальчишки стоят понуро, рассматривают друг друга. Но потом все обращают внимание на Гену.
Первый. А он не рыжий!
Второй. Он черный.
Первый. Мы рыжие, а он черный!
Второй. Ты, черный!
Яшка. Видали, черный нашелся!
Все. Черный! Черный! Трубочист! Черняшка!… Держи его! Эге– гей! Черный, черный!…
Снова кидают снежки, улюлюкают, гонят Гену со двора. За ними бежит Катя.
Лошадь. Возмутительно! Возмутительно! Черт знает!… Пардоне муа, но я просто не в себе, просто не в себе!… У нас в королевском манеже…
Володя. Нда, вот так-то, брат лошадь… Что фыркаешь? Не нравится? Мне тоже не нравится, но ничего, сейчас что-нибудь придумаем. (Хлопает Лошадь по шее, отходит.)
Лошадь. Фу, какая фамильярность! Образованный человек, а похлопывает, «брат лошадь»! Наглость какая!… (Вслед Володе, дискантом.) Я вам не брат!…
Появляется молодая женщина с портфелем. Это учительница Лидия Ивановна.
Володя. Лидочка! Лидия Ивановна! Ты? Откуда?
Лидия Ивановна. Ах, не говори! Только из школы иду, решила заглянуть. У тебя что вечером? Просто голова разламывается.
Володя. Ничего! Свободен!… Умница, как хорошо, что зашла.
Лидия Ивановна. Ну, так приходи. Через часок…
