Александр Корнейчук - Фронт
Горлов. Выходит, заслужили.
Мирон. Возможно. Но я бы на месте правительства вам больше синяков ставил, да таких хороших, чтоб все видели, а орденов поменьше.
Горлов. Ты это брось, Мирон. Зависть — дело плохое.
Мирон. Никак не завидую, Иван. Бурю вижу. Бойцов, средних командиров, еще, пожалуй, генералов, что командуют дивизиями, награждать надо. А вашего брата, которые повыше, — только после войны. Особый орден придумал бы — так, сразу на всю грудь, чтобы за километр видели: стратег идет, уважать и кланяться всем.
Горлов. Шутник же ты! Каким был в молодости, таким и остался.
Входит адъютант.
Адъютант. Генерал-майор Огнев и генерал-майор Колос прибыли.
Горлов. Давай их. Зови начальника штаба и члена Военного совета.
Адъютант. Есть. (Вышел.)
Мирон. Куда же мне идти?
Горлов. Обожди. Я недолго. Познакомлю тебя с моими генералами и пойдем вместе поужинаем. Или очень устал?
Мирон. Нет, нет.
Входят Огнев и Колос.
Огнев. Генерал-майор Огнев прибыл по вашему приказанию.
Колос. Генерал-майор Колос прибыл по вашему приказанию.
Горлов. Здорово! Знакомьтесь, брат мой единоутробный, директор авиазавода.
Знакомятся.
Горлов. Садитесь. Как ехалось?
Колос. Неважно, товарищ командующий.
Огнев. Сугробы большие. Машину на руках несли больше, чем ехали.
Горлов. Самолетом надо было.
Колос. Погода не позволила.
Горлов. А брат мой из Москвы прилетел.
Мирон. Из Москвы я вылетел хорошо. А у вас — думал, угроблюсь. Сел-то я в тридцати километрах отсюда, а потом машиной.
Горлов. Да ну? А я думал — ты прямо.
Мирон. Нет.
Входят начальник штаба Благонравов и член Военного совета Гайдар.
Генералы встали.
Горлов. Знакомьтесь. Брат родной. Прибыл по заданию. Директор авиазавода.
Гайдар. Очень приятно. Гайдар.
Благонравов. Начальник штаба фронта Благонравов.
Горлов. Садитесь. Так что, Мирон Иванович, посиди с нами. Мы недолго. А потом всех прошу к себе ужинать. Давай, начальник штаба.
Благонравов. Я думаю, пусть вначале доложит командующий семнадцатой об исполнении приказа семьсот шестьдесят один, а также генерал-майор Колос.
Гайдар. Это верно.
Горлов. Давай, Огнев. Коротко.
Огнев. И очень, товарищ командующий. Приказ выполнен. Хотя совершенно не понимаю, для чего.
Горлов. А ты не будь таким прытким. Сейчас узнаешь.
Колос. Приказ выполнен. Но тоже, признаться, не понимаю смысла приказа.
Горлов. Тебе, старику, не следовало бы так рапортовать. Выполнил, и все. А дальше — жди, скажут. Это ему, по молодости, простительно. Тебе ж давно надлежит знать, что каждому овощу свое время положено. (Добродушно смеется.) Так?
Колос. Так точно.
Огнев. Если дело касается овощей.
Горлов. Тебя не спрашивают. Давай, начальник штаба.
Благонравов (вынул из папки бумаги, подошел к карте, открыл ее). Все наши попытки взять станцию Колокол до сих пор, к сожалению, ни к чему не привели. Немцы ее очень укрепили и сковывают наши части второй месяц. Овладеть станцией Колокол — это значит заставить немцев немедленно откатиться за реку. Командующий фронтом генерал-лейтенант Горлов приказал нам разработать следующую операцию. С севера на подступах к укреплениям станции Колокол командующий армией Огнев оставляет заслон, а сам с приданной ему кавалерийской группой Колоса взламывает вражескую оборону у села Александровка и движется к местечку Вороньи Плоты. Южнее станции Колокол делает прорыв танковый корпус с приданной ему десантной группой автоматчиков и контролирует эти две дороги. Немцы, чтобы не попасть в полное окружение, должны будут оставить станцию Колокол и двинуться по единственно свободной дороге, но эту дорогу легко пересечь Огневу из Вороньих Плотов. Остается один путь отступления — это по сугробам, без дорог, бросив всю технику. Тогда вступит в свои права кавгруппа Колоса.
Горлов. А главное — генерал-мороз! (Смеется.)
Благонравов. Так точно. И от немецкой группировки ничего не останется. Помочь ей авиацией не смогут, так как метель не только не унимается, а все усиливается. Воля командующего фронтом уже воплощена нами в приказах.
Горлов. Ясно теперь, для чего велась предварительная подготовка?
Огнев. Ясно.
Горлов. Получай приказ и дерзайте. (Подал приказ.)
Огнев и Колос сели в конце стола, вынули свои карты, читают приказ, отмечают на картах.
Гайдар (Горлову). Меня, скажу откровенно, очень беспокоит одно. Если немцы стянули на станцию много танков, может выйти так: они бросят их в тыл Огневу.
Горлов (перебил). Ерунда! Нам точно известно, что на станции у них пятьдесят танков. Укрепились и сидят.
Гайдар. А если из-за реки бросят?
Горлов. А если землетрясение?.. (Смеется.) Главное — натиск. Ошеломить и уничтожить!
Гайдар. Ошеломить-то мы можем, не раз ошеломляли, а вот окружить и уничтожить...
Мирон. Это реже получается...
Горлов. Смотря у какого командующего. Ты, товарищ Гайдар, приказ-то подписал?
Гайдар. Подписать — подписал, все кажется верным, но рука у меня дрожала, как никогда.
Горлов. Это потому, что штатский дух из тебя еще не вышел. Всегда у тебя рука дрожит. Что смущает?
Гайдар. Да вот этот клин, Колокол. А вдруг здесь...
Горлов. На войне, дружище, всегда «вдруг». Дерзать надо. Верно, начальник штаба?
Благонравов. Взвешивать и дерзать — так говорил Мольтке.
Огнев. Неточно, товарищ начальник штаба. Мольтке говорил: сперва взвешивать, а потом дерзать. Сперва взвешивать, что соответствует — семь раз примерь, а один отрежь.
Горлов. Правильно.
Огнев. А раз правильно, то приказ ваш, товарищ командующий фронтом, меня очень смущает как командующего армией, хотя как человека радует, и очень, потому что Вороньи Плоты — моя родина и там мой отец. Вдруг жив?
Горлов. Вот и здорово! Освобождай отца.
Гайдар. Как же это получилось, что отец ваш там?
Огнев. Осенью, во время прорыва, Вороньи Плоты были захвачены внезапно немцами.
Горлов. Ну давай, давай, юноша! (Смеется.) Он у нас в щелкоперы записался. Читал его беседу о связи?
Гайдар. Читал.
Горлов. В писатели полез! Во! (Смеется.) Давай!
Огнев. Вы всегда смеетесь надо мной. Но, поверьте, меня это ничуть не трогало б, если бы потом над нами не смеялась действительность.
Горлов. Это ты к чему? Выкладывай начистоту.
Огнев. Этот приказ напоминает мне прошлый, когда вы тоже смеялись надо мной.
Горлов. И хорошо делал. Ведь немцев тогда мы побили и город взяли.
Огнев. Город взяли и немцев побили. А чем взяли? Кто победил? Взяли доблестью бойцов, геройством средних и младших командиров. Победил боец вопреки приказу, который поставил войска в самые невыгодные условия. Это факт.
Горлов. Интересно. Дальше. (Записывает.)
Огнев. А дальше — повторяется та же история. Вы говорите о дерзости. Никакой в этом приказе дерзости нет. Она тут и не ночевала. Потому что нет в нем мысли, все берется на «ура», на «авось», как будто бы противник перед нами дурак и спит. Разве так окружают? Вы просто одним махом начертили круг, а нам: скачи, ребята, с двух сторон, замыкай! Если хотите, я докажу это по любому пункту. Куда вы, к черту, хотите послать танковый корпус? Ведь ясно: только я рвану вперед немцы сразу выпустят танки на мои тылы...
Горлов (перебивает). Довольно, генерал-майор Огнев! Ты забыл, что находишься не на комсомольском собрании, а у командующего фронтом. Я вызвал тебя не для дискуссии.
Огнев. Я давно вырос из комсомольского возраста.
Горлов. Вырос. Да видно, что недавно. Иначе не перебивал бы командующего.
Огнев. Виноват, товарищ командующий.
Горлов. То-то ж. А ты как, старина? Что ус крутишь?
Колос (встал, взволнованно). Товарищ командующий! Дорогой Иван Иванович! С тобой я всю гражданскую войну прошел, вместе мы начинали, вместе переживать доводилось и радость и горе, умереть за тебя готов! Но правда — выше всего. А правда на стороне генерал-майора Огнева. Танковый корпус не угонять надо черт знает куда, а придать армии Огнева.
