Людмила Улицкая - Русское варенье (сборник)
Ростислав. Да. Миллион. Ты дарственную дал? Нотариально оформил? Все! Свалял дурака, дядя.
Андрей Иванович. Русский человек любит прикидываться дурачком… будучи на самом деле полным идиотом…
Семен. А по какому адресу офис-то?
Ростислав. Найдешь. Пошел вон!
Семен, пятясь, уходит.
Ростислав. Ну все, дорогие мои. Быстренько собирайте самое ценное, самое дорогое. Кибиров! Коробки!
Из-за забора вбегают несколько добрых молодце в в черных комбинезонах и вязаных черных масках с прорезями для глаз, в руках коробки. Мария Яковлевна пронзительно кричит.
Мария Яковлевна. А-а! Террористы!
Ростислав. Успокойтесь. Террористов я не заказывал!
Константин. Омоновцы?
Ростислав. Омоновцев тоже не заказывал! Это свои ребята. Грузчики. Грузят.
Люди в комбинезонах складывают коробки и выбегают. Звонит мобильный телефон.
Ростислав (в телефон). Нет, пока ждать. Я дам сигнал. (Наталье Ивановне.) Мамочка, ты бери только самое ценное, что там у тебя, архивы, фотографии, а остальное грузчики запакуют и вынесут. Вава, ну что ты стоишь столбом? Собирайся! Леля! Константин!
Мария Яковлевна. Надо вынести из подвала варенье.
Ростислав. Ну конечно, и варенье.
Мария Яковлевна. Определи мне, пожалуйста, рабочего!
Ростислав. Кибиров! Одного грузчика – сюда!
Рысцой вбегает грузчик в комбинезоне, Мария Яковлевна ведет его с собой.
Мария Яковлевна. Сюда, голубчик.
С молчаливым достоинством Андрей Иванович идет наверх.
Ростислав. Кибиров! (Прибегает Кибиров.) Мебель складывайте. Что совсем сломанное, оставляйте. (Рассматривает стул, стоящий кверху ножками у стола.) Ума не приложу! Красное дерево. Середина девятнадцатого века! Здесь реставрации по две штуки на каждый стул… Ладно, черт с ними! Заберем. Дорого стоят семейные ценности. Дешевле было бы на «Сотбис» покупать… Ничего не поделать – происхождение обязывает… А где Лизка? На рынок поехала? Кибиров! Там, в мезонине, комнатка – оттуда все до последней нитки собери и упакуй. Там младшая моя сеструшка. Такой скандал устроит, если что не так. Да, Кибиров! Мебель всю забирайте, сломанную тоже… (Нажимает кнопку на телефоне.) Дуся моя! Все идет по плану. Без неожиданностей.
Рабочие в комбинезонах и масках ровной шеренгой бегом вытаскивают из дому ящики и выносят за ворота. Все прочие тыкаются кто с книжкой, кто в портретом, кто с вазой, роняют вещи, налетают друг на друга, шарахаются. Одно ставят на землю, хватаются за другое. Ростислав стоит посреди толчеи, величественный, самодовольный, в белом.
Ростислав. Главное, не волнуйся, мамочка! У тебя в новом доме собственный санузел.
Мария Яковлевна (рассматривает на свет баночку с вареньем). Кажется, забродило! Да, здесь пузырьки. Почему это оно забродило? (Берет другую баночку.) И эта забродила. Ничего не понимаю…
Ростислав (смотрит на часы). Кибиров! Всё вынесли? Отойдите все от дома. К забору! Мамочка, Леля! К забору, пожалуйста! (В телефон.) Давай!
Подземная вибрация усиливается, взрыв, грохот. Дом разваливается, как карточный домик. Столб пыли поднимается и медленно оседает.
Андрей Иванович. Что ты наделал, Ростислав?
Ростислав. Дядя! Там под землей, как раз под нашей дачей, сейчас встретились два тоннеля метро. Понимаешь, здесь, на этом месте, будет станция метро. Под нами подземный вестибюль.
От ворот идет Лиза с ящиком вишни в руках.
Лиза. А-а! Что с нашим домом?
Варвара. Все пропало!
Андрей Иванович. Дома больше нет, Лиза. Я уезжаю. Мне здесь нечего делать.
Лиза. Ты куда, Дюдя?
Андрей Иванович. В Барселону.
Лиза. В какую еще Барселону?
Андрей Иванович с достоинством направляется к воротам. Ростислав поднимает с земли портфель.
Ростислав (вдогонку Андрею Ивановичу). Дядя, ты забыл портфель!
Андрей Иванович возвращается, берет портфель.
Ростислав. Наверное, с деньгами? Таких неделовых, легкомысленных, странных людей… я еще не встречал…
Андрей Иванович стоит с портфелем, подле – Наталья Ивановна с портретом Чехова в руках, три сестры стоят рядом.
Лиза. Да что происходит, объясните, в конце концов?
Варвара. Я тебе объясню. Все пропало! Все кончено. Здесь была усадьба, где жили наши предки. Они здесь любили, трудились, они работали… Здесь была дача, на которой тоже жили наши предки. И тоже любили, трудились. Работали… Сажали… Растили… Здесь было имение, прекрасней которого ничего нет на свете… А теперь здесь – пустыня. И некому больше работать. (Обнимает Лизу и Елену.)
Ростислав. Работать! Работать! Поработали уже! Надоело! Хватит! Настало время отдыхать! Это прекраснейшее место на свете! Здесь будут отдыхать, развлекаться, радоваться жизни, пить, есть и веселиться, танцевать, слушать музыку, смотреть фильмы. Здесь будут концерты, аттракционы! Выроем пруд размером с Женевское озеро, а в середине построим искусственный остров! И четыре моста будут перекинуты с берега! И все хрустальные! Дети и родители станут приходить сюда тысячами, сотнями тысяч! Со всей страны! Со всего мира! Китайцы! Миллионами! Японцы! Миллионами! Зулусы! Эскимосы! Все прибегут! И все – с миллионами! Все флаги в гости будут к нам! Хватит работать! Пора отдыхать! Пришло время отдыхать! Здесь будет Диснейленд! Поняли? И вы увидите небо в алмазах! Кибиров!
Из-за забора выбегают грузчики в комбинезонах и в масках-головах: Микки-Маус, утенок, собачка, медвежонок, индеец, и даже, может быть, комические головы крупных политических деятелей нашего замечательного времени. Играет музыка. Колокольный звон. Пляшут грузчики в комбинезонах, подхватывая членов семейства Лепехиных. Рев бульдозеров приближается, грузчики уволакивают за забор всех Лепехиных и все декорации.
Резко наступает тишина. На пустой сцене стоит Ростислав. Осталось только одно-единственное дерево. С дерева раздаются кошачьи вопли.
Ростислав. Бедное животное. Забыли…
Занавес
2003
Мой внук Вениамин
Пьеса в двух действиях
Эсфирь Львовна, под семьдесят, портниха. «Жестоковыйный народ» – сказано про ее породу. Темперамент полководца, вдохновение, артистизм. Убеждена, что ей дано нечто, в чем отказано всем остальным. Самопожертвованию ее нет границ. Деспотизму – тоже. Автора при столкновении с нею не раз душили порывы с трудом сдерживаемой ярости. И восхищения – тоже. Она – последняя местечковая еврейка.
Елизавета Яковлевна, под семьдесят. Двоюродная сестра Эсфири Львовны. Бездетная акушерка. Кто не понимает – объясню: это умирающий от жажды разносчик воды. Жертва ее отвергнута. Когда такой человек обижен и оскорблен, он становится Каином. Когда смирен и тих – Елизаветой Яковлевной.
Сонечка, восемнадцать лет. Огромные светлые глаза овцы. Овца. Овечка. Идет, куда ведут. Послушна и кротка. Между добром и злом едва ли различает. Обижать таких стыдно и скучно. Она – сосуд. Личности в ней почти нет.
Витя, восемнадцать лет. Проходит действительную службу в рядах Советской армии. Аккуратен, исполнителен. Член комитета ВЛКСМ, выполняет отдельные поручения. Имеет спортивные разряды по лыжам и стрелковому спорту. Проявил себя как хороший товарищ и принципиальный человек. Политически грамотен, морально устойчив.
Действие первоеКартина перваяНа кухне у Эсфири Львовны. Она хлопает дверцей холодильника, достает баночки, перекладывает еду, что-то протирает, подставляет Елизавете Яковлевне всё новые и новые угощения.
Эсфирь. Кушай, Лиза, кушай! Ты кушай, а я буду рассказывать. Я люблю, чтобы было красиво! Ты спросишь, откуда у меня это? Не знаю. Люблю. Чтоб было много тарелок, и салфетки, и все как надо. Кушай, Лиза, кушай. Возьми салат. Я тебе расскажу нечто! Ты удивишься! (Пауза.) Я была в Бобруйске!
Елизавета Яковлевна замирает в изумлении, подняв вилку в воздух.
Эсфирь. Да, представь себе, я была в Бобруйске!
Елизавета. Да что ты говоришь, Фира?
Эсфирь. Да, представь себе! Я была в Бобруйске!
