Наталья Арбузова - Мы все актеры
ЛЕВ (не слушает): Джульетте было тринадцать.
ЛИНДА: Вы так плохо смотрели за Вашей дочерью?
ЛЕВ (терпеливо): Это у Шекспира.
НЕПОМУК (раздраженно): Мне нет дела до дочерей Шекспира.
ЛЕВ: И до дочерей короля Лира тоже.
ЕЛЕНА: Оставь. Они тут давно ничего не читают. Кончай базар. У них по телевиденью столько программ, что до Шекспира дело никогда не дойдет.
НЕПОМУК: Не прячьтесь за спину Шекспира. Мы знаем, кто есть Шекспир. В ваших жилах течет рабская кровь.
ДИМА (встрепенулся): Мы не рабы. Рабы не мы.
МАКС (в очередной раз перебегает от Непомука с Линдой к Елене со Львом): О, как далеко зашло! кто здесь разжигает национальную вражду? Эти прекрасные дети подружились на почве любви к немецкой музыке. Через десять лет я сам буду свидетелем на их свадьбе.
ДИМА (рассудительно): Сначала надо их найти.
Все шестеро бредут в левую кулису, на ходу тихо переругиваются, размахивая руками. Из правой кулисы появляются Саня с Ваней, подталкиваемые Илюшей и Магдой.
ВАНЯ: Ну вы, христьяне! задолбали на фиг. Показывайте, где тут валялась ваша баба Яга? ее, небось, уж черти подобрали – и прямехонько в пекло.
АВТОРША (высовывается из левой кулисы): Ах, благодетели! как вы кстати! У меня как раз сломаны правая рука, левая нога и копчик.
САНЯ с ВАНЕЙ: Чтоб тебе повылазило!
Тащатся в левую кулису. Из правой выскакивают Адольф с Рудольфом, хватают детей.
АДОЛЬФ: Сейчас старая ведьма аннигилируется в руках у этих русских профанов. А мы успеем скрыться.
И правда скрываются в правую кулису. Саня и Ваня являются из левой кулисы, изрядно намокшие.
САНЯ: Ну ты подумай! Растаяла в руках, Снегурочка долбаная! и дети тоже растворились. Тут без поллитры не разберешься.
ВАНЯ: Правда твоя. Пойдем выпьем. (Уходят в левую кулису.)
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
На камне сидят: Адольф, Магда, Илюша, Рудольф.
ИЛЮША (себе самому, мечтательно): Ну вот! на дежурном камушке.
АДОЛЬФ (отрывисто): По-русски не говорить! встать!
РУДОЛЬФ (удерживая Илюшу, уже почти было вставшего, обращается к Адольфу тоном извинения): Так русские играют в «кольцо, кольцо, ко мне». Надо задержать того, кто вскочил. (В сторону.) И зачем это я упомянул про кольцо! (К детям.) Ну, спойте же, мои канареечки.
МАГДА (надутая): Я привыкла петь под шарманку.
ИЛЮША (с готовностью): Я тоже уже привык. (В сторону.) Это за три-то дня!
АДОЛЬФ (грозно): Я запретил говорить по-русски! (К Магде.) Что я тебе, рожу ее что ли, шарманку! О, что со мною! Я сам заговорил на языке вчерашних оккупантов.
РУДОЛЬФ (заученно): Учиться у Советского Союза значит учиться побеждать. Помню со школы проклятый язык Льва Толстого. Старые мы с тобой гангстеры, камрад Адольф. Давно пора бы скопить деньжонок и открыть маленькую парикмахерскую. Но мы сами с тобой люди второго сорта в объединенной Германии, не только этот маленький Вертер.
АДОЛЬФ: Ты для меня слишком образованный. (Со злостью дает Рудольфу по шее через головы детей.) Черт бы побрал этого реформатора Горбачева!
РУДОЛЬФ (отшатнулся): Но не меня, не меня, мой фюрер! Пусть черт пока не забирает бедного усталого Рудольфа, чтобы он еще послужил Великой Единой Германии!
ГЮНТЕР (входит с шарманкой и животными): А вот и я со всем своим ноевым ковчегом! Счастлив видеть вас, мои славные дети, и ваших бравых спутников.
Дети бросаются к Гюнтеру, танцуют вкруг него. Адольф и Рудольф убегают.
ИЛЮША и МАГДА (поют безо всякой шарманки):
Ach, mein lieber Augustin, Augustin, Augustin…
САНЯ и ВАНЯ (возникают из той же кулисы, куда скрылись Адольф и Рудольф): Рано пташечка запела – как бы кошечка не съела. От кого это дали дёру наши конкуренты?
ИЛЮША: Должно быть, от нечистой совести.
ВАНЯ: Не умничай, молокосос.
САНЯ: Глянь-ка, Ванька! у ребятишек золотые кольца. (Поет, дразнится.) Тили-тили-тесто, жених и невеста!
МАГДА (Илюше): Что он говорит?
ИЛЮША: Он говорит правду. Что мы обручены.
МАГДА: Кто они?
ИЛЮША: Мои сограждане.
ВАНЯ: Санек, за двоих за них мы вдвойне получим. (Детям.) А кольца отдайте. По дешевке загоним – будет нам всем на пожрать, покуда не явятся ваши.
ИЛЮША: Снова-здорово! (Прячет за спину свою и Магдину руки с кольцами.)
ГЮНТЕР: Вас опять обижают, при мне, на моих глазах! как будто я старая падаль.
САНЯ: Вань, откуда он? не из богадельни часом?
ГЮНТЕР (ударив посохом, с мощным пафосом): Суворов, в атаку! взять их!
СУВОРОВ: А-гав-гав-гав!
ЛЮДО: За рукав, за рукав!
ГЮНТЕР: Уже второй раз говорит со смыслом! я знал.
Суворов теснит бандитов. Те бегут.
ПОПУГАЙ КЛАУС: Ретирррада.
МАГДА: Дедушка, ты был великолепен.
ИЛЮША: Вы были похожи в гневе на библейского пророка, герр Кляйн. (Целует руку старика.)
АВТОРША (вылазит из кулисы, заляпанная грязью – вид у нее жалкий): Что-то у вас больно хорошо… можно, я притусуюсь?
Все молчат. Авторша убралась.
ИЛЮША (вздыхает): Нехорошо, конечно. Но от нее потом не отвяжешься.
ГЮНТЕР: Ты говоришь как взрослый. Мне делается страшно.
ИЛЮША: У меня был недавно менингит. Видно, он сработал наоборот. И вообще, современная жизнь лишает невинности. Но Вы не бойтесь. Я хочу бегать, играть, болтать с Людо. (К обезьянке.) Ну, Людо, на тебя уже сошел дар языков?
ЛЮДО: Лопатопата.
ИЛЮША: Нет. еще не совсем. Только в состоянии стресса.
МАГДА: Она быстро научится – у нас сплошные стрессы.
ГЮНТЕР: Пошли, моя храбрая команда. (Уходят.)
ЗАНАВЕС
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Перед занавесом громко спорят Непомук, Линда и Елена с тремя кавалерами.
НЕПОМУК (взволнованно): Детей узнали по фотографиям. Их вели двое мужчин в черных очках, говоривших по-немецки.
ЛИНДА (торопливо): Не путай. Видели одну Магду с твоим сумасшедшим отцом, и при них целый зверинец.
ЕЛЕНА (неприязненно): Нет, фрау Кляйн. Встретили обоих ребят со стариком и при них, действительно, настоящий зоосад – обезьяну, попугая, собаку.
МАКС (со слезами): О, если бы так! но люди запомнили одного Элиаса в обществе двоих ужасных преступников, без черных очков, kein, и не говорящих ни слова по-немецки.
ЛЕВ (жестко): Вы ошибаетесь, герр Эрлих. Проводник в вагоне столкнулся носом к носу Илюшей, которого конвоировали двое немцев, и как раз в черных очках.
ДИМА (озадаченно): Прохожий приметил наших детей средь целого табора. Там были и дедушка-шарманщик, и животные, и еще двое взрослых бродяг без черных очков, говоривших уж точно не по-немецки.
АВТОРША (с жаром, выскочив из кулисы в одном башмаке и поскорей поджав ногу, будто цапля на болоте): Олухи царя небесного! и зачем я создала вас такими глупыми! черт меня дернул заняться сочинительством! не знамо броду не суйся в воду.
ЛЕВ (перебивая ее): Ближе к делу, мадам! что, по Вашему мненью, имело место?
АВТОРША: Да всё перечисленное, только в разное время.
ДИМА (Льву): Гоните в шею эту сумасшедшую тетку, пока она вконец не запутала действие.
Выталкивают авторшу. Та об одном ботинке шкандыбает в кулису.
ЛЕВ (к товарищам по несчастью): Ясно лишь, что за нашими талантливыми детьми идет охота. Мы должны поторопиться, пока не случилось беды.
Долго тычутся, сшибаясь лбами и меняя направленье движенья. Наконец построились и послушно зашагали в кулису, куда прогнали авторшу.
ДИМА (на ходу): А фотороботы русских и немецких бандитов совпадают. С точностью до черных очков.
АВТОРША (высовываясь из совсем другой кулисы): Не удивительно.
Все скрываются в кулисах.
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
ИЛЮША (сидит вдвоем с Гюнтером на том же неизменном камушке): Как Вы думаете, герр Кляйн, через десять лет, кода я женюсь на Магде, Россия уже интегрируется в Европу? границ не будет? можно станет на машине свободно ездить туда и обратно?
ГЮНТЕР: Ты опять пугаешь меня, мой мальчик. Тебе сейчас самое время заниматься скейтбордингом – смотри, какая отличная покатая дорога – а у тебя в голове такие серьезные мысли. Скучаешь по дому?
ИЛЮША: Не по московской квартире. Не по компьютеру, хоть я влюблен в него почти как в Магду. Не по маме… не сочтите меня чудовищем, герр Кляйн. По России – да. Представьте себе, герр Кляйн. Дом у дороги. Асфальта нет, совсем. Дорога не просыхает от дождя, глубокие колеи. Одна машина за день пройдет, и ту порой надо толкать. Дом дощатый, крашенный голубым. Узорчатые наличники – окна в белом деревянном кружеве. Низкий резной забор из штакетника – не сплошной, сквозь него видать палисадник… это такой маленький садик. Доцветают астры. За забором береза – она тут главная. Высокая, сильная. Ветви свисают, мотаются по ветру. Листья чуть тронуты желтизной. За опустевшей деревней – заброшенные поля, перелески… то есть небольшие леса.
