Бернард Шоу - Другой остров Джона Булля
Бродбент (теряя терпение). Ларри! Почему не говорить просто о простых вещах, без всех этих ирландских преувеличений и краснобайства? Наш синдикат — вполне респектабельная организация, в состав которой входят самые уважаемые люди с солидным общественным положением. Мы возьмем Ирландию в руки и, поставив все по-деловому, научим ирландцев деловитости и самопомощи на основе здравых либеральных принципов. Вы согласны со мной, мистер Киган?
Киган. Сэр, я готов даже голосовать за вас.
Бродбент (искренне тронутый, горячо пожимая ему руку). Вы в этом не раскаетесь, мистер Киган, даю вам слово. Сюда потекут деньги; мы повысим заработную плату, мы создадим здесь культурные учреждения — библиотеку, политехнические курсы — не дающие прав, конечно, — гимнастический зал, клуб для игры в крикет, может быть школу живописи. Я обращу Роскулен в город-сад, а Круглую башню мы отделаем и реставрируем.
Киган. И наше место пыток станет таким же чистеньким и аккуратненьким, как самое чистое и аккуратное место, какое мне известно в Ирландии, а именно — дублинская тюрьма. Что ж, пожалуй, лучше голосовать за толкового дьявола, который знает свое дело и свою цель, чем за бестолкового патриота, у которого нет ни своего дела, ни своей цели.
Бродбент (натянуто). «Дьявол» — несколько сильное выражение при данных обстоятельствах, мистер Киган.
Киган. Но не в устах человека, который верит, что наш мир — это ад. Впрочем, если это выражение вас обижает, я согласен его смягчить и назвать вас просто ослом.
Ларри бледнеет от злости.
Бродбент (краснея). Ослом?
Киган (кротко). Не принимайте это за оскорбление; ведь это говорит помешанный, который считает осла своим братом — и каким еще честным, полезным и верным братом! Осел, сэр, самое деловитое из всех животных, здравомыслящее, выносливое, дружелюбное, когда вы обращаетесь с ним как со своим ближним; упрямое лишь тогда, когда вы с ним жестоки, и комическое только в любви, которая заставляет его испускать ослиные крики, и в политике, которая побуждает его кататься на спине посреди дороги и поднимать пыль безо всякой надобности. Ведь вы не станете отрицать в себе наличие этих добродетелей и этих привычек?
Бродбент (добродушно). Боюсь, знаете ли, что все-таки стану.
Киган. Тогда, быть может, вы признаете за собой единственный ослиный порок?
Бродбент. Посмотрим. Какой это порок?
Киган. Тот, что все свои добродетели — всю свою деловитость, как вы это зовете, — он расточает на то, чтобы творить волю своих жадных хозяев, вместо того чтобы творить божью волю, скрытую в нем самом. Он очень деловит на службе Маммоне, могуч во зле, неистов в разрушении и героичен в неправедности. Но он приходит к нам травить наши луга, не подозревая, что земля, которой касаются его копыта, — святая земля. Ирландия, сэр, и в добре и во зле не похожа ни на какую другую страну под солнцем; никто не может ступать по ее земле и дышать ее воздухом — и не измениться, к добру или к худу. Она с равным совершенством производит два рода людей: святых и предателей. Ее называют островом святых; но за последние годы справедливо было бы называть ее островом предателей, ибо урожай негодяев в нашей стране — это отборное зерно в мировой жатве мерзости. Но когда-нибудь Ирландию будут ценить не по богатству ее минералов, а по доблести ее сынов; и тогда мы посмотрим.
Ларри. Мистер Киган, если вы намерены разводить сантименты на тему об Ирландии, я с вами распрощаюсь. Это мы всегда умели; а еще ловчей мы умели доказывать, что всякий, кто ирландец, тот осел. Не скажу, чтобы это было очень умно или очень вежливо. Нашему синдикату это не помешает; а молодую Ирландию заинтересует гораздо меньше, чем евангелие успеха, проповедуемое моим другом.
Бродбент. Да, успех — это главное. Деловитость, мистер Киган, как вы совершенно правильно отметили. Я нисколько не обижаюсь на ваши насмешки, но в основном Ларри прав. Мир принадлежит людям дела.
Киган (с утонченной иронией). Я получил по заслугам, джентльмены. Но поверьте, я готов отдать должное вашей деловитости и вашему синдикату. Вы оба, как я слышал, в высшей степени дельные гражданские инженеры; и не сомневаюсь, что поле для гольфа будет наглядным свидетельством ваших успехов в этом искусстве. Мистер Бродбент с большим успехом пройдет в парламент, — а этого и святой Патрик не сумел бы, будь он сейчас жив. Вы, может быть, даже вполне успешно построите отель, если найдете достаточно дельных каменщиков, плотников и слесарей, в чем я сомневаюсь. (Оставляя иронический тон и мало-помалу впадая в интонацию проповедника, обличающего грехи.) Когда ваш отель прогорит…
Бродбент, несколько смущенный, вынимает сигару изо рта.
…ваши английские деловые навыки помогут вам успешно провести ликвидацию. Вы успешно реорганизуете предприятие, а затем с блестящим успехом ликвидируете вторичное банкротство.
Бродбент и Ларри переглядываются, ибо приходится допустить, что либо священник сам прожженный финансист, либо он вдохновлен свыше.
Вы успешно отделаетесь от первоначальных пайщиков, после того как успешно их разорите; и в конце концов с большим успехом приобретете отель в собственность по два шиллинга за фунт. (Все более сурово.) Кроме этих успешных операций, вы не менее успешно предъявите ко взысканию ваши закладные (укоризненный его перст поднимается сам собой) и вполне успешно выгоните Хаффигана в Америку, а Барни Дорану с его грубиянством и сквернословием найдете успешное применение в роли надсмотрщика над вашими белыми рабами. А затем (тихо и горько), когда этот мирный, заброшенный край обратится в кипящий котел, где мы все будем выбиваться из сил, добывая для вас деньги, а на ваших политехнических курсах нас будут обучать, как это делать с наибольшим успехом, а ваша библиотека затуманит мозги тем, кого пощадят ваши винокуренные заводы, а наша Круглая башня будет реставрирована и пускать в нее станут по билетам ценою в шесть пенсов и устроят при ней буфет и парочку аттракционов для развлечения посетителей, тогда, без сомнения, ваши английские и американские акционеры весьма успешно растратят деньги, которые мы для них добудем, на травлю лисиц и охоту за фазанами, на операции рака и аппендицита, на чревоугодие и карточную игру; а то, что у них останется, вы употребите на создание новых земельных синдикатов. Четыре греховных столетия миру грезился этот вздорный сон об успехе; и конца еще не видно. Но конец придет.
Бродбент (серьезно). Это глубоко верно, мистер Киган, глубоко верно. И изложено с блестящим красноречием. Вы напомнили мне покойного Раскина[40] — великий человек, знаете ли. Я вам сочувствую. Поверьте, я целиком на вашей стороне. Не смейтесь, Ларри; когда-то Шелли был моим любимым поэтом. Не будем изменять мечтам нашей юности. (Выпускает облако сигарного дыма, которое уплывает за гребень холма.)
Киган. Ну что, мистер Дойл? Чем эти английские сантименты лучше наших ирландских? Мистер Бродбент проводит жизнь, безуспешно восхищаясь мыслями великих людей и весьма успешно служа корыстолюбию низких охотников за наживой. Мы проводим жизнь, успешно издеваясь над ним и ровно ничего не делая. Кто из нас имеет право судить другого?
Бродбент (снова занимает место справа от Кигана). Нельзя ничего не делать.
Киган. Да. Когда мы перестаем делать, мы перестаем жить. Так что же нам делать?
Бродбент. Ну то, что под руками.
Киган. То есть сооружать площадки для гольфа и строить отели, чтобы привлечь сотни бездельников в страну, которую работники покидают тысячами, потому что это голодная страна, невежественная и угнетенная страна?
Бродбент. Но, черт побери, бездельники перегоняют деньги из Англии в Ирландию!
Киган. Так же, как наши бездельники в течение стольких поколений перегоняли деньги из Ирландии в Англию. Что же, спасло это Англию от нищеты и унижения, худших, чем все, что мы здесь испытали? Когда я впервые отправился в Англию, сэр, я ненавидел ее. Теперь я ее жалею.
Воображение Бродбента не в силах охватить эту ситуацию: ирландца, жалеющего Англию; но так как в эту минуту гневно вмешивается Ларри, Бродбент отказывается от дальнейших попыток найти достойный ответ и снова принимается за сигару.
Ларри. Много ей будет пользы от вашей жалости!
Киган. В счетных книгах, которые ведутся на небе, мистер Дойл, сердце, освобожденное от ненависти, значит, быть может, больше, чем земельный синдикат с участием англизированных ирландцев и гладстонизированных англичан.
